Нападавшие кабаны, отчетливо слыша объем выливаемой на них грязи, сбавили темп атаки, периодически отвлекаясь на котячью болтовню. До момента, когда сопротивление двух старых друзей было почти сломлено, полосатый умудрился отвлечь половину нападавших, что дало обороняющимся несколько минут передышки. Как раз эти несколько минут и спасли хрюкающих друзей от поражения. На место потасовки выскочило десятка три кабанов, преданных своему атаману, после чего вопрос времени прекращения драки стал неактуальным: кого-то из нападавших поддели на клыки, кого-то притоптали, а кто-то быстренько ретировался, дав завидного стрекача.
С к а з о ч н и к: Ах, как они бежали! Даже зайцы – и те слегка обзавидовались…
Как потом выяснилось, это шакаленок позвал на подмогу кабаньих друзей, после чего участники описываемых событий с еще большим уважением смотрели на щенка ненавидимых ими шакалов:
– Молодца, малой, не растерялся… Да, кабаны, если бы не эта животина, лежать бы вам обоим со вспоротыми брюхами… В общем, молодца!
– А то, – ответил за щенка старый кабан, – мой друзяка!
– А то, – смешно вторил своему старшему товарищу шакаленок.
Сообщество захрюкало. Вдруг кто-то вспомнил о коте:
– А куда подевался полосатый? Где он?
– Да здесь я, здесь, – ответствовал лохматый, порядком уже обессилевший после многочисленных попыток выбраться из плена. – Еще бы чуть-чуть – и забыли бы обо мне, сто пеньков вам на дорогу.
– О! Котяра, а ты чего там делаешь? – поинтересовался его закадычный друг.
– Чего делаю? Чего делаю… А я, понимаешь ли, мой остроумный компаньон, лежу тут просто… А вернее будет сказать – вишу… Ну, а если быть вообще откровенным, то я здесь застрял – по твоей солдафонской милости, неадекватная ты моя скотина. Ты чего-нибудь попроще не мог придумать, кроме как отправить меня к звездам, а, морда толстошкурая? Я ведь уже не в тех летах, чтобы по дубам и соснам лазать.
– Полно тебе, не скули, – ответил кабан. – Живой, целый – да и ладно. Скажи спасибо Льву, что не покалечили.
– А почему Льву-то спасибо?
– Ну не знаю, люди так говорят.
– Понятно…
– Ну, ты это – слазить-то собираешься?
– Я, это – слазить собираюся, – передразнил товарища кот, – вот только застрял я, понимаешь ли, да так, что ни взад, ни вперед. И все по твоей милости. Ну, чего стоишь да пялишься? Давай, вытаскивай меня.
– А зачем?
– Что значит – зачем? – не понял кот.
– Слушай, котяра, – начал хитро кабан, – ты мне плакался, что, мол, толстый стал да грузный?
– Ну?
– Что, мол, одышка замучила?
– Ну?
– Что хотел сбросить пару килограммов?
– Ты куда это клонишь, морда? А? – начал догадываться кот.
– Туда! Сбрасывай себе на здоровье! Виси да сбрасывай! Место безопасное, до еды – даже если захочешь – не дотянешься, и все такое.
– Э! Стоять, кому говорю! Ану не вздумай оставлять меня здесь одного! Да, я говорил, что было бы неплохо, если бы пара килограммов покинула мое бренное тело, но говорил я это в сослагательном наклонении, абсолютно не подразумевая добровольного отказа от пищи…
– Вот и отлично.
– Что значит – отлично?
– Не подразумевал добровольного – будет принудительный…
– Вернись, кому говорю, и вытащи меня, деревяшка стоеросовая!
– Не-а, так не пойдет…
– А как пойдет?
– Ты, котяра, вначале поблагодари меня за то, что шкуру твою лохматую спас, а затем попроси как следует, чтобы мне захотелось тебе помочь, альпинист-недоучка.
– Кабанчик, друг мой разлюбезный, – начал ласково кот, – не сочти за труд вызволить своего лепшего товарища из непредвиденного плена, – все больше и больше распалялся полосатый, – а не то я тебя лично порву, загрызу и выпотрошу, скотина бессердечная! – уже орал кот. – Сними меня отсюда немедленно!
Свидетели этой комедии наржались, вернее нахрюкались, и, вдоволь поизмывавшись над котом, принялись вызволять его из западни. Тащили все, кто мог добраться до ветки: и белки, и сороки, и опять белки… После извлечения из западни мяукающее существо попыталось зацепиться когтями за ствол дерева, но так как сила его тяжести в несколько раз превышала коэффициент зацепления, то лохматое чудовище с криками и руганью в адрес присутствующих соскользнуло по стволу, больно шлепнувшись в куст репейника. Шум стоял еще тот. Кот прыгал, качался, выдергивал колючки и опять прыгал, и опять качался, не переставая при этом орать и отчитывать лучшего друга.
По окончании спасательной операции к собравшимся на поляне приволокли захваченных в плен кабанов-мятежников. Старый предводитель лично устроил допрос каждому. В результате допросов выяснилось, что подбил зверьков на столь беспрецедентный шаг кабан, затеявший ссору, но так как никто не смог вспомнить направления его полета, то и искать особо не стали. Пленным еще раз намяли бока и отпустили подобру-поздорову, не забыв сделать при этом последнее китайское предупреждение. А все участники утренней баталии вернулись на кабанью поляну от греха, как говорится, подальше.
Добравшись до места и хорошенько подкрепившись, звери принялись зализывать раны. Предводитель, исследовав нанесенные ему порезы, тихо сказал своему другу:
– Старый я становлюсь, медленный, нет во мне былой жесткости… Даже этого зачинщика пожалел… А попадись он мне несколькими годами раньше – не задумываясь разорвал бы… А тут – пожалел…
– Да брось ты стонать… Что-то это на тебя не похоже… Я никогда ничего подобного от тебя не слышал.
– А раньше я ничего такого и не говорил, и не думал. Недолго, видать, мне осталось на травке-то валяться. Ты это, дружище…
– Чего?
– Да не "чего", а послушай. В общем, ежели что со мной, то ты присмотри за щенком.
– За шакаленком, что ли?
– Ну да, за ним. Привязался я к нему, понимаешь? Хороший он, не испорченный еще шакалами. Но только дай ему уйти к своему стаду – и пиши пропало: сразу в свою веру переобуют да научат зверье ненавидеть. А с его способностями он нашему брату кабану еще столько зла может сделать… Короче, присмотри за ним.
– Хорошо, присмотрю.
– Да не "хорошо, присмотрю", а заклянись.
– Кикиморой буду!
– То-то же.
– Ты только дай знать, когда сдохнуть соберешься, чтобы я успел медком хмельным запастись да гульнуть на твоих похоронах.
– Смешно, смешно… Вот сколько тебе годков, а в башке все одно и тоже.
– Зато я прямой, честный и незакомплексованный!
– Ну, это да, – многозначительно произнес старый кабан и отвесил другу подзатыльник.
Оба захрюкали от удовольствия. Откуда-то приплелся уставший шакаленок, свалился и заснул здоровым щенячьим сном. Кабаны стали вспоминать свое житье-бытье. Потом подтянулся кот, и, еще чего-то повспоминав втроем и насмеявшись, звери перешли к серьезным темам:
– Слышь, лохматый, – обратился старый кабан к коту, – я слышал, что сладкая парочка опять надумала поменяться ролями. Это правда?
– Ну, я тоже что-то похожее слышал, – уклончиво ответил кот.
– И чего теперь?
– А ничего. Все как было, так и будет.
– А как было? И как будет?
– Шакалы как доили лес, так и дальше будут доить.
– Ты имеешь в виду этих чудо-медведей?
– Да нет, конечно! – даже возмутился кот. – Это клоуны, хоть и шакальей породы. Они специально поставлены, чтобы зверье в них свои проблемы видело и ежели ситуация когда-нибудь выйдет из-под контроля, то и искать взбунтовавшиеся звери будут по всему лесному миру эту парочку, а доить лес будут те, кто эту парочку достал, отмыл да на царство определил.
– Умно, – медленно констатировал старый кабан.
– Можно подумать, ты этого не знал…
– Ну, знал.
– А чего тогда мой треп слушал?
– Ну, интересно.
– А… Понятно… А что тебе еще интересно?
– Послушай, котяра, вот ты – чистокровный шакал, всю жизнь косящий под кота, почему к своему стаду не причалишь?
– Да не мое это стадо…
– Как это?
– Да вот так это. Мое стадо хоть и физически слабое, зато хитрое и умное. А что я видел со времен своего детства?
– Что?
– А видел я, что несколько десятков шакалов решили всем лесным миром управлять, причем – решили это далеко не наилучшие представители моего вида.
– И?
– И вот, решив сделаться тайными царьками, эти умники стали ссорить нас с другими зверями. В общем, все удалось: они рулят, основная масса шакальства искренне верит, что все обитатели лесного мира недолюбливают шакалов за ум да за богатство, и поэтому слепо слушают этих прохвостов.
– А ты?
– А я – животное хитрое и свободолюбивое, и к тому же – строем ходить не обученное. Не нравится мне ощущать себя частью стада. И потом, есть у меня закадычный друг кабан, который к шакалам никакого отношения не имеет, но за меня – и в огонь и в воду, и защитит, если надо, и поможет…
– И подбросит, если что, – хохотнул старый кабан.
Компашка захрюкала-замяукала.
– В общем, я – кот: хожу, где вздумается и вожусь с тем, с кем сам захочу.
– Ну, это понятно. Только смотрю я, как за тобой главный шакал охотится и, боюсь, долго петлять у вас не получится.
– Да знаю я.
– Знаешь, и что?
– И все. А что я, по-твоему, могу сделать?
– Ну, не знаю.
– Вот и я не знаю. Петляю, пока есть возможность, а там – будь что будет.
– Понятно, – ответил старый кабан и оба замолчали.