Гектор постучал, а потом открыл дверь и оказался в небольшой мастерской. Кругом высыхали тёмно-зелёные глиняные фигуры. Они хранили вмятины от пальцев скульптора - герои, девушки, всадники, воинственно размахивающие саблями. Самый главный и злой всадник скакал прямо на Гектора. И скуластое лицо его в крыльях будёновки и лихой сабельный замах - всё пугало. "Зарублю!" - стращал всадник.
- Скажите, пожалуйста, - спросил Гектор у девушки, сидящей на подоконнике, - как мне отсюда выбраться?
- Выбраться? - посмотрела на него девушка. - Это так просто… - Она спрыгнула с подоконника. Она была ещё тоньше Инны Леннер, но волосы светлые и глаза голубые заставляли забыть про Инну, про Олю и всех остальных девушек.
- Скажите, пожалуйста, - спросил Гектор у девушки. - А можно мне отсюда не выбираться?
- Звучит пошло, - поморщилась девушка. - Но мило…
Гектор и девушка смотрели друг на друга, а между ними ярился и зверел всадник с саблей.
- Кто это? - спросил Гектор.
- Это мой диплом… Что? Не нравится? - ответила девушка. На бумажной полоске, приклеенной к подставке, было написано "Алина Дивина".
- Нравится, - ответил Гектор. - Мне нравится всё, что ты делаешь, Алина… Алина… - повторил Гектор. - Давай выпьем шампанского?
- Какое шампанское? Что ты мелешь?
- Мы выпьем его завтра, - сказал Гектор. - Или сегодня… - Он взглянул на часы. - Когда тебе угодно… Фужеры будут вызванивать твоё имя… Алии-и-и-на!
- Да откуда ты здесь взялся?
- Всё! Молчу! - Гектор медленно опустился на колени, якобы разглядывая глиняного всадника. - Зачем я сюда попал, Алина? Зачем я тебя увидел?
Часть II
Обычно Инна приходила в школу за десять минут до начала уроков. Эти десять минут она проводила у большого зеркала в вестибюле. Где-то рядом хихикали и суетились первоклассники, хлопали двери, ходили учителя - Инна внимания на это не обращала. Она сосредоточенно причёсывалась, подкрашивала глаза, накладывала тени. И на первом уроке сидела рядом с Гектором Садофьевым прекрасная, благоухающая и свежая, словно только что свалившееся в росистую траву яблоко. Тёмные глаза Инны были безмятежны, движения лениво-грациозны, записи в тетрадях небрежны. Домашние задания у Инны от зубов не отскакивали.
- Теперь я понял, - сказал однажды Гектор, - что тебе больше всего пойдёт из одежды.
- Что? - поинтересовалась Инна.
- Врачебный халат! - заявил Гектор. - Ты будешь ходить по палатам и исцелять страждущих - смотреть им в глаза, и класть на лоб холодную руку, и говорить какую-нибудь глупость, как это и положено девушке…
- Они будут звать меня "сестричка-смерть", - сказала Инна.
- Иногда в тебе появляется что-то демоническое. Смотри, волосы шевелятся!
- Это сквозняк. Форточка открыта, и дверь открыта. Вот они и шевелятся…
- А любовь Благовещенского?
- При чём здесь любовь Благовещенского?
- Не знаю, - смеялся Гектор. - Он меня ест взглядом…
- Он, наверное, сегодня не завтракал, - отвечала Инна.
Такие беседы вели перед началом уроков Гектор Садофьев и Инна Леннер.
Родители Инны были медиками. Отец - хирург, мать - терапевт. Инна готовилась поступать в медицинский. Инне казалось, что ещё до её рождения было решено, что она станет врачом. В детстве Инна резала тупым скальпелем кукол и ругала "операционных сестёр", которыми были её подружки. Когда какая-нибудь из "сестёр" изъявляла желание побыть хирургом, Инна злилась, забирала скальпель и уходила.
Ещё Инне не очень нравилось, что на первом курсе студенты мединститута ходят в морги анатомировать трупы. Но что поделаешь? Через это ведь проходят вся будущие врачи…