Осознав опасность своего положения, я прижал к себе хлеб и стремглав кинулся прочь. Погони не последовало.
Исклеванные птицами полбуханки я принес домой и положил на кухонный стол.
- Это что такое? - спросила вечером мама, когда пришла с работы.
Я рассказал ей о встрече с "врагом народа".
- Ну, понятно, - мама сунула хлеб мне в руки: - Пойди, и отнеси к помойке. Пусть птицы съедят. А потом придешь - и помоешь стол.
Как громом пораженный, я побрел к помойке. В моей картине мира опять зияла трещина. Но уже формировалась новая картина, в которой хлеб все еще был на почетном месте. И в то же время - по отношению к хлебу людей оценивать было нельзя… Потому что есть и живет с нами бок о бок сытая с детства сволочь, которая никогда на полях не пахала, всегда ела и пила в три горла, и понятия не имеет, каким потом и кровью достается крестьянину хлеб… И это тоже люди, а не "враги народа"…
* * *
Человеческое бытие сугубо рационально. Всевышний все за нас рассчитал. Он - не только демиург, но и практикующий математик. На планете Земля рождается ровно столько мальчиков и девочек, чтобы соблюдать равновесие между полами. И если мальчишек вдруг появляется на свет намного больше, это верный признак - будет война. Обычно нас ровно столько, чтобы к совершеннолетию возник баланс. Далеко не все мальчишки доживают даже до шестнадцати. Многие гибнут в опасных играх. Представители сильного пола обычно слишком беспечны, чтобы инстинкт самосохранения победил в них бурную натуру. Все закономерно. И тот из нас, кто не наигрался в детстве, часто уже в юности и зрелости подвергает опасности и свою жизнь, и жизнь своих близких. Старается добрать то, что не получил раньше. Адреналиновые наркоманы - в детстве, как правило, тихони.
Я был мальчиком беспокойным, и меня, как и многих моих сверстников, все время тянуло на подвиги. Мы развлекались довольно опасными способами. Ходили, к примеру, на железнодорожный мост, где подкладывали на рельсы большие строительные гвозди. Из них получались отличные ножички, если обмотать рукоятку изолентой. Одним из таких ножичков мой приятель Лешка однажды ударил в глаз соседского паренька - случайно, но тот едва не ослеп. Внутрь моста можно было спуститься по небольшой металлической лестнице, и лечь на шатких деревянных мостках - прямо под железнодорожное полотно. Когда над тобой проносился поезд, грохот стоял невообразимый, и доски ходили ходуном. А под ними было метров сорок, никак не меньше, и если сверзиться вниз - вряд ли останешься в живых.
Я боялся высоты, и приходилось регулярно перебарывать страх, чтобы не оказаться трусливее остальных. Это преодоление перекочевало со мной из детства во взрослую жизнь. Борьба со страхом высоты заставила меня в свое время осуществить прыжок с парашютом. И первый, и второй, и все последующие прыжки… Но страх перед высотой я так и не преодолел. Время от времени мне снится один и тот же сон - я срываюсь с крыши и лечу в пропасть. Еще один мой постоянный ночной кошмар…
Ребята из района проводили довольно много времени на крыше. Здесь мы играли в карты, тусовались время от времени - в отсутствии других занятий. Меня неизменно охватывало чувство тревоги, и в животе становилось щекотно, когда случалось подходить к краю. Мне, или другим. Это даже не было сопереживанием. Видя, что вытворяют мои приятели, я опасался за себя. Парень из моего дома, Степка Бухаров, высоты, казалось, не боялся вовсе. На крыше он проделал трюк, поразивший меня, помнится, в самое сердце. Бухаров перелез через низкие перильца и, свесив ноги, повис над пропастью. В это мгновение я не мог вымолвить ни слова - буквально оцепенел от охватившего меня ужаса. Другие ребята только посмеивались. Затем Бухаров подтянулся и забрался обратно на крышу, глядя на нас сверху вниз.
- Ну, чего? - спросил он. - Кому не слабо?!
Всем было слабо, но сознаваться в этом никто не собирался.
- Сейчас просто неохота, - заявил Олег Муравьев. - В другой раз - обязательно повторю.
- Ну-ну, - Бухаров рассмеялся, выражая недоверие. - Вот и посмотрим.
Он всегда был крутым. Но плохо кончил, пойдя по кривой дорожке, и угодив в тюрьму…
С того же железнодорожного моста, который я упоминал выше, Олег Муравьев решил спуститься по канату. Дело это было рискованным. Этим подвигом Муравьев собирался доказать, что ему тоже "не слабо". Он перекинул канат через металлический поручень, с одной стороны каната привязал палку, уселся на нее, и взялся за свисавший до земли другой конец. Перебирая руками, Олег принялся медленно спускаться. Некоторые ребята наблюдали за ним снизу, другие - сверху. Он не добрался и до середины, когда одному из пацанов пришла в голову "прекрасная" идея - помочиться герою на голову. Что он и осуществил. Олег орал благим матом, но отпустить веревку не мог - он бы упал и разбился. Большинство ребят едва животики не надорвали от смеха… Я, признаться, тоже. Когда Олег наконец добрался до земли, он сразу схватил обломок кирпича и кинулся за обидчиком. Тот улепетывал так, что только пятки сверкали… Через несколько дней они все-таки встретились лицом к лицу - и состоялась жестокая драка. Муравьеву удалось отстоять свою честь. Обидчику он выбил при этом два передних зуба…
Мы обожали недостроенные здания. На стройках можно было найти железные пруты, и фехтовать на них, воображая себя мушкетерами. К тому же, в недостроенных домах можно забраться на самую верхотуру, а там тоже весьма опасно - очередной способ пощекотать нервы.
Один мой знакомый паренек как-то раз сорвался в котлован, и сильно покалечился, упал на арматуру. Ему пробило легкое, и выжил он только чудом. Другого - искусали собаки, на стройках всегда обитали целые стаи…
Про Банду рассказывали, что как-то раз они забрались на стройку и перебили там всех собак. Причем, убивали и взрослых и щенят. Такие у них были развлечения.
Это лишь одна из множества историй, составлявшая своеобразную мифологию вокруг малолетних отморозков. Их репутация складывалась из такого рода поступков из года в год, росла и множилась, как клубок пауков.
- Знаешь, как в "Гитлерюнгенд" брали? - спросил меня тогда Володя Камышин.
Я помотал головой.
- Мне папа рассказывал. Им давали щенка, и надо было его вырастить и потом убить. Тогда тебя брали в "Гитлерюнгенд".
Так и рождались стереотипы в сознании. Сначала отец Камышина зачем-то измыслил эту ничего не имеющую с реальностью историю. Затем Камышин рассказал ее мне. И я долгие годы искренне верил, что так и было. И только потом узнал, что Гитлер обожал собак, и был к ним очень привязан. Неудивительно, ведь собаки куда лучше людей. И все тираны, как правило, очень сентиментальные люди…
* * *
Наш район от соседнего отделяла железная дорога. И как это часто бывает, районы враждовали. Человек - не только животное стадное, но и привязан к ареалу обитания. Тех, кто проживает на его территории, он выделяет из толпы. Массовые драки случались прямо на рельсах. В стычках принимало участие иногда до нескольких сот человек. Дрались кусками арматуры, цепями, пускали в дело свинцовые накладки, кастеты и ножи. Разумеется, не обходилось без травм. Бывали, и убитые. Порой их не забирали с поля боя. Их находили на рельсах случайные прохожие или путевые рабочие в оранжевых жилетах.
Безутешные родители одного забитого насмерть паренька поставили могилку прямо возле железнодорожной платформы. Не знаю, почему районные власти позволили. Но во времена моего детства она так и стояла там - напоминанием, что здесь проходит фронтовая линия.
Мне было лет шесть, когда я забрел в чужой район - там был парк с аттракционами и кинотеатр. Меня отловили какие-то шпанистые ребята, и навешали тумаков, когда я отказался отдать им мелочь. С разбитыми губами и носом я шел домой и отчаянно переживал обиду. "За что? - думал я. - Я же ничего им не сделал". Потом мне объяснили приятели во дворе, что я из другого района, а значит - для них я чужак.
Банда также тщательно отслеживала, чтобы в наш район не забредали чужие, даже малолетки. Окружив незнакомого паренька, его допрашивали с пристрастием - где живет, и что здесь делает. И не дай бог ему было сознаться, что он пересек железную дорогу по каким-то своим делам!..
Родители одного мальчишки никак не хотели понять, почему он всеми силами упирается, и не хочет посещать музыкальную школу, расположенную неподалеку от моего дома. А он, скрывая обиду - потому что знал, что "стукачу" еще хуже будет, каждый день бывал бит - просто за то, что он из другого района. В конце концов, ребята из Банды перестарались - его родители не могли не заметить огромный синяк под глазом. На следующий день со скрипачом в музыкальную школу отправился дядя. Он хотел поначалу только поговорить с Рыжим и его корешками. Но те послали дядю куда подальше, и принялись над ним глумиться, после чего он кинулся на них с кулаками.
Через некоторое время на дядю завели уголовное дело, за избиение подростков. Причем, родители уродов сильно возмущались. Мальчишку окончательно затравили. У него все время отбирали деньги, а потом отняли и скрипочку…
Я шел из школы с Володей Камышиным, а ребята из Банды возле брусьев и турника развлекались, пиликая на инструменте. Бедняга стоял неподалеку и кричал: "Отдайте, ну, отдайте, пожалуйста!"
- А ты отними, - Рыжий смеялся. Остальные ему вторили.
- Вот сволочи, - сказал Камышин. - Надо ему помочь.
- Лучше не связываться, - возразил я. - Ты и ему ничем не поможешь, и сам получишь.
Но Камышин развернулся и зашагал к школе. Вскоре он вернулся с преподавателем. Тот действовал решительно.
- А ну, - сказал он Рыжему, - подойди сюда. Это твоя скрипка?
- Моя, - ответил тот нагло.
- Это моя, моя, - закричал паренек.