Вскоре скрипку ему вернули. И он поспешно убежал, уложив ее в футляр.
- А с тобой мы еще поговорим, - Рыжий погрозил Камышину кулаком. Володька ничего не ответил. Только губы сжал в тонкую линию - все же волновался, знал, что с рук ему это не сойдет.
- Ну вот, - сказал я расстроено, - опять ты нарвался.
На самом деле, я ощущал досаду на себя - оттого, что струсил…
Со скрипачом мы потом, когда Камышина уже не стало, случайно встретились в кассах кинотеатра в его районе - и разговорились. Оказалось, он отлично помнит тот день. После случая со скрипкой родители наконец решили перевести его в другую музыкальную школу, подальше от хулиганов. Когда я рассказывал ему, что произошло с Володькой, он от ужаса стал бледным, как крашеная известью стена.
- Как ты там живешь? - проговорил он.
- А у вас что тут, лучше что ли? - возразил я.
Он вздохнул. И поведал, что дяде дали условный срок. Хотя могли и посадить.
- Твой дядя - молодец, - сказал я. - Хоть кто-то нашелся, чтобы им врезать…
* * *
Мы делали рогатки сначала из дерева и жгута, а потом из проволоки и тонкой вьетнамской резинки. Мой новый папа - замечательный мягкий и образованный человек - боролся с моим пристрастием к стрелковому оружию весьма своеобразно. Он не проводил со мной воспитательные беседы, не старался меня в чем-то убедить, рогатки просто исчезали из моей комнаты.
- Черт возьми! - кричал я, перерывая вещи. - Она же здесь лежала! Куда она могла деться?!
- Понятия не имею, - отвечал папа, поправляя очки. - Ты уверен, что сюда ее положил?..
Через многие годы, он сознался, что выкидывал рогатки. Тогда же я был убежден, что в их исчезновении сокрыта какая-то тайна, и меня преследует злой рок.
Из проволочных рогаток стреляли "пульками" - их делали тоже из гнутой проволоки.
В доме возле школы жил одноглазый мальчик лет десяти. Излюбленным развлечением членов Банды было поджидать его под балконом. Они очень надеялись выбить ему "пулькой" оставшийся глаз. Но расстояние было слишком велико - так что их надежды так и не оправдались. А потом паренек, кажется, куда-то переехал.
Мы устраивали настоящую рогаточную войну в заброшенном детском саду. Я обожал эти полувоенные игрища. "Пульки" летали со свистом, и разили врага, как настоящие пули. От их попадания даже оставались следы - синяки и ссадины. Они не сильно меня волновали. До тех пор, пока однажды "пулька" не влетела и мне прямо в левый глаз. Пару дней я совсем ничего не видел. Радужка стала красной. На лице появился громадный черный синяк. Травматолог, осмотрев глаз, сказал, что ничего страшного - зрение восстановится. И посоветовал родителям тщательнее следить за ребенком.
С присущей ему серьезностью, несмотря на очень молодой возраст, папа взялся за дело. Он решил, что недавно усыновленного отпрыска надо отдать в спортивную секцию - чтобы не болтался без дела.
- Но мне же всего шесть лет! - возмутился я. - Я гулять хочу.
- Это хорошо, что шесть лет, это отличный возраст для того, чтобы начать спортивную карьеру, - сказал папа.
Его выбор пал на секцию дзюдо. Прежде всего, потому, что она находилась недалеко от дома. И еще потому, что тренером там был его институтский друг.
Я оказался в секции самым маленьким. Каждый день перед началом занятий тренер проверял у воспитанников дневники.
- Два, Петров, - говорил он печально и кивал на дверь, - вперед, исправлять двойку, завтра придешь.
- Ну, Иван Харитоныч…
- Давай без "ну", ты знаешь правила.
Почему-то дзюдо занимались одни только двоечники. Мне юные спортсмены отчаянно завидовали, потому что в школу я пока не ходил, и дневника у меня не было.
Я так увлекся спортом, что даже дома отрабатывал приемы и падения. Забирался на диван и грохотом рушился на пол. Умение падать без травм - было одним из основных навыков дзюдоиста.
В соседней квартире жил мальчик Паша. Он уже посещал третий класс. Но иногда Паша приходил ко мне в гости - чтобы поиграть в шахматы. Я демонстрировал Паше, как ловко умею падать. И он восхищенно признавал, что - да, у меня отлично получается, и что он, пожалуй, разбил бы себе все локти и колени, если бы так навернулся.
Навык, надо сказать, очень пригодился. Поскольку я был самым маленьким, на тренировках меня швыряли и так и эдак. Об маты я бился с таким стуком, что тренер Иван Харитонович стал опасаться за мою жизнь. Все-таки он взял на себя ответственность за меня перед моим новым папой.
- У тебя отлично получается, - сказал он, погладив меня по голове, - но тебе лучше бы придти через годик. А еще лучше, - он помолчал, - через два. Пусть отец мне позвонит… - Рано, рано ему еще заниматься, - говорил Иван Харитонович потом, когда они встретились. - А вот будет ему лет восемь - тогда в самый раз.
В общем, дзюдоиста из меня так и не получилось. В восемь лет у меня уже были совсем другие интересы. Умело падать я больше не хотел.
А спортивные секции вошли в мою жизнь на долгие годы. Я занимался спортом до самого поступления в вуз - пока все мое время не стала отнимать учеба и бизнес. Три раза в неделю, иногда - четыре, я три года подряд посещал секцию бокса. Занятия проходили в юношеском Дворце спорта, куда я ездил на электричке.
Обычно тренировки заканчивались поздно, и возвращаться к платформе приходилось в темноте, шагая вдоль гаражей мимо фонарей с разбитыми лицами. Там, в этом мрачном крысином углу, вечно ошивались темные личности - распивали портвейн, тусовались без дела… Однажды меня попытались ограбить. Наезд выглядел стандартно: "Ты с какого района? А чего тут делаешь?!" И тут же один из хулиганов бесцеремонно полез ко мне в карман. Они всегда так действуют. Привыкли к безнаказанности. И не ожидают от жертвы сопротивления. Особенно, если жертва одна, и намного младше. Наглец получил правый апперкот. А я отпрыгнул назад и встал в стойку.
- Ты чего?! - заверещал ушибленный.
- Боксер, что ли? - насмешливо спросил другой, в низко надвинутой кепке.
- А ты проверь, - сказал я. К тому времени я занимался уже полтора года. И хотя высоким ростом не отличался, но уже почувствовал некоторую уверенность в своих силах.
Особенно мне удавался хук. Поначалу я не оценил его убойную силу. Но после нескольких успешно проведенных хуков, стал применять его постоянно. Можно сказать, хук стал моим коронным ударом. С легким разворотом ноги, вложив плечо и корпус, я бил прямиком в подбородок. И обожал момент, когда противник валится с ног, теряя ориентацию в пространстве и всякую способность к дальнейшему сопротивлению. Проблемой было только то, что в моей весовой категории в секции почти не было бойцов - такой я был крошечный и тощий.
- Бабки есть? - продолжая лыбиться, спросил парень в кепке и достал из кармана нож.
- Нет, - я помотал головой.
- Смотри, если ты мне врешь… Я ж проверю.
- Только билет на электричку…
Они некоторое время стояли молча, потом расступились.
- Ладно, вали, я сегодня добрый, - парень в кепке сунул нож обратно в карман.
Я поспешно прошел мимо, будучи наготове. Ожидал неожиданного удара. Такие любят действовать подло. Но его не последовало.
Регулярно возле гаражей ко мне цеплялись какие-то подвыпившие граждане. Я старался на их пьяные выходки не обращать внимания. Такое поведение очень свойственно, к сожалению, нам, русским. Большинство россиян не умеют пить культурно - их тянет на мордобой и ссоры с окружающими…
Не сказал бы, что делал в боксе большие успехи. Он помог мне укрепиться физически, почувствовать уверенность в себе. Я развил координацию движений. Но в детстве я был очень маленького роста. На физкультуре стоял последним в строю, перед девчонкой - дылдой. К тому же, очень щуплый. Мне не хватало данных для того, чтобы стать хорошим боксером. Из меня получился бы куда лучший бегун. Но легкая атлетика меня не привлекала - я хотел драться и побеждать. И мечтал нарастить мышцы, поскольку почти сплошь состоял из одних костей. Я относился к занятиям всерьез - и хотел достичь результата. Но когда меня в очередной раз не взяли в летний спортивный лагерь и на соревнования в сентябре, я понял, что с боксом пора завязывать. К тому же, откровенно надоело постоянно мотаться на электричках.
Я решил, что моего отсутствия тренер и не заметит. И был очень удивлен, когда он вдруг позвонил и спросил, куда я пропал. Возможно, это была всего лишь формальность. Но, услышав голос тренера, оценив его интерес ко мне, я вернулся в секцию еще на месяц. И все равно бросил бокс, когда другой тренер поинтересовался, не хочу ли я заняться иным видом спорта - тем, где нужно много бегать и прыгать.
Из секции бокса я перешел на футбол. Ездить туда тоже было очень неблизко. К тому же, ребята занимались давно и явно играли лучше меня. Зато у меня оказался настоящий вратарский дар. Выяснилось, что я обладаю молниеносной реакцией и способен брать практически любые мячи. Но команда была настолько сильной, что на первом же подростковом чемпионате я всерьез заскучал. Настолько, что, стоя в воротах, стал смотреть на небо, размышляя о своем - и зевнул гол. Все принялись меня ругать почем свет стоит. Тогда я прямо посреди игры швырнул на землю перчатки - и отправился в раздевалку. Характер у меня ровный, но периодически случаются вспышки ярости, когда я считаю, что со мной, или с кем-то еще, поступили несправедливо.