Производственная необходимость?
- Тут еще нарисовался жених.
Задача осложняется.
- Кто такой?
- Да сам же я его прислал!
- С какой целью?
Пека мучительно чесался, - затрудняясь, видимо, назвать цель.
- Ну, поступила к нам жалоба… в партком, на руднике.
Издалека идет.
- От Виолетты, ночной уборщицы нашей. Обидел ее молодой специалист. Виолетту любили у нас. Вызываем. Раньше не видел его - сразу после института к нам в рудоуправление прислан. Надо б мягче с ним. Спрашиваю его в шутку: "Что же ты? К тебе ночью подходит дама - и ты не знаешь, как с ней вежливо обойтись?" "Отстаньте от меня с вашими ночными дамами!" - вдруг закричал. Вижу - не вписывается паренек. Находится вне компании. В наших условиях так не проживешь. Дано не каждому. Ладно, написали направление в аспирантуру ему. Свою тему ему отдал, "горение руд", и все наработанные связи мои, Кузьмину письмишко… И вот - притулился он, мелкими услугами промышлял. Защитился, в министерстве работает… И тут место забил.
- Пробился, значит?
- Так у него родни тут полгорода! Коренной москвич. Знатного рода. Тут у него целый клан. Оказывается, ночью тогда, в раздевалке, он сценарий писал. Ну… когда Виолетта подъехала к нему.
Еще один сценарист?
- Да ты видел его, - вздохнул Пека.
- Я?!
- Да возле сортира приставал к тебе.
- Возле какого сортира?
- Во ВГИКе же! Ну ты тупой.
- Ланской?!
- Сообразил наконец-то!
Да… Крепких он себе подбирает соперников!
- А она что?
- Да говорю тебе - только ранний Ренессанс интересует ее.
- Да-а. Надо было, видимо, до Ренессанса брать.
- А ты на что? Разберись.
Поставил, считай, начальником участка.
Мы прошли Кожевенную слободу, свернули в Сыромятническую. В простое место Пека не поведет!
- И на руднике голова кругом, а тут еще эту проблему надо решать! Ну ты, в общем, прикинешь тут все.
Спецзадание! Мы прошли Сыромятническую слободу, свернули в Сыромятнический тупик. Только еще этого тупика нам не хватало!
- Явился! - радостно закричал хозяин, увидев Пеку.
Я почему-то представлял Кузьмина маленьким и надутым, а он был сутулый, веселый, с кустистой бородой. Дом был деревянный, старый - несколько неожиданный для большого человека.
- Он же ведь каторжник! И отец каторжник его! Думаешь - чего он сюда пришел? Ограбить кого-нибудь! - радостно сообщил Кузьмин, почему-то мне. - Инка, выходи!
И вышла она… Царевна!
Да-а. Теперь мою музу уже не Риммой зовут.
Пека бодрого тона не поддерживал, свесив косую прядь, играл желваками. Но и она, что меня безусловно порадовало, Пеку встретила значительно холоднее, чем ее отец. Мать ее была, оказывается, северянка, прожила недолго… Ну почему все не в те руки идет?! Кроме Пеки, тут еще и Ланской, блистательный наш теперь сокурсник. И Кузьмина, как я понял, правая рука. А Пека о нем: "Стоял у сортира!" У сортира, скорее всего, нам придется стоять… Ланской сочувственно мне кивнул. Но хозяин почему-то гадкого Пеку предпочитал.
- Так что, Инка, берегись! - ликовал папа.
- А с чего ты выдумал, что он ко мне? - холодно произнесла она. - Это у вас, кажется, дела?
Крепкая дочурка.
- Дела у нас, да! Он у нас такой - парень жох! Криво не насадит! - любовался хозяин неказистым, на мой взгляд, Пекой. Я испугался, что при словах "криво не насадит" она зардеется… но не дождался.
- Ну пойдем, - жадно сказал Кузьмин Пеке. - Намурлыкаться успеешь еще.
Но тот, похоже, мурлыкать и не думал.
- Момэнт! - Пека поднял костлявый палец, жест этот, как понял я, адресуя невесте.
- Гуня, развлекай гостя пока, - приказал хозяин Ланскому.
Да, судя по обращению - он совсем домашний у них.
- Пека, конечно, - усмехнувшись, Гуня сказал, - вам рассказывал свою версию моего появления тут?
Это "конечно" мне жутко не понравилось, мол, "о чем же вам еще говорить с Пекой, как не обо мне? И, конечно, Пека не из тех благородных людей, что умеют хранить сокровенное…" Нехорошо так оценивать моего соавтора!
- Не припоминаю, - сухо проговорил я. Но его высокомерие даже не заметило моего.
- Эти люди… - еще один неслабый тычок! - удивляются, почему мы не глушим их бормотуху и не заримся на их уборщиц? Им это кажется непонятным - и мы автоматически попадаем в разряд чужих. И наступает реакция отторжения. - Он вздохнул.
Вербует меня в сторонники!
"Но для тебя эта "реакция отторжения" неплохо прошла!" - враждебно подумал я.
- И в последнее время такое хамство чуть ли не пропагандируется официально!
И у него, видимо, наболело на душе. Раньше бы я с ним и согласился - но на конкретном этом примере согласиться не мог.
- Да я и сам не из дворян, - буркнул я.
Ланской понимающе усмехнулся - мол, не в титуле дело, мы с вами прекрасно понимаем, о чем речь.
Из открытого окна вдруг донесся гогот Пеки.
- Мне кажется, - тонко усмехнувшись, произнес Ланской, - Кузьмин сознательно его держит таким дикарем. Такой ему время от времени и бывает нужен.
Странно, что разговор этот при Инне идет и она не реагирует. Согласна с ним?
- Этим людям, - второй уже раз термин такой, - нравится жить там и так, как они живут. И Кузьмин пользуется этим.
Такой тонкий и доверительный разговор - он был явно в этом уверен - должен был полностью очаровать меня… но я очаровался не полностью.
- Но если бы они не жили там, мы, - хотел грубо сказать "ты", но не решился, - не могли бы жить здесь.
- Полностью с вами согласен! - Он развел руками: мол, о чем тут спорить?
Она, однако, недолго терпела его "соло".
- Скажите, вы любите живопись? - жестко спросила она меня. Экзамен?
- Обожаю! - воскликнул я. - Особенно раннее Возрождение, Джотто!
На мою любимую тему вышла!
- Тогда давайте напишем об этом книгу. Геннадий, - довольно сухо назвала Ланского (хорошо хоть Гуней не обозвала!), - сказал, что вы замечательно пишете.
Быка за рога!
- Необходимые материалы, а также издание в лучшем издательстве я гарантирую… Вы в общежитии? Я вам позвоню.
Повод для встречи? Или - на самом деле? Сердце заколотилось. Вот как тут делаются дела! У Кузьмина с Пекой дела тоже, видать, шли неплохо - гогот в доме нарастал.
- А можно, мы с Пекой напишем? - пробормотал я. Соавтора не могу бросать!
Она резко поднялась.
- Что-то стало холодно! - произнесла и пошла в дом.
Навстречу, хохоча и обнимаясь, вышли друзья-горняки.
- Ну ты, Пека, липкий, как плевок! - восторженно говорил хозяин. - Будет тебе насос.
При слове "насос" лицо ее исказилось.
- Извини, папа, хочу покинуть твоих гостей.
- Так что Петрович, младенцем еще, напрыгался на коленях у вождей, пока те портфели свои ждали…
- Это ты уже говорил.
Мы в лучших наших нарядах валялись на истоптанном, мусорном берегу извилистой Яузы.
- Дед его кожемякой был…
- Но твои дети кожемяками не будут! - вдруг вырвалось у меня.
- Думаешь?
- Уверен. Зачем ты так долго про насосы там говорил?
- Так думал: после насосов - к ней.
- Надо было, видимо, в обратном порядке.
Да, тупик.
- А как тебе Гуня наш?
- Ну… - я старался быть осторожным, - знающий человек.
- Прям в ж…е лампочка! - Пека вспылил.
Вечером кто-то постучал. Пека, рванувшись, отворил дверку лбом.
Прекрасная комендантша!
- К телефону, - надменно проговорила она.
- Меня? - произнес Пека.
- Вас! - Длинным янтарным мундштуком она указала на меня.
Я энергично выполз. Поглядел на нее. Да-а, наряд… Похоже, звонок - лишь повод. Судя по тому, как она, играя ногами и изредка оборачиваясь, шла по коридору, так и было оно! Хотя и звонок, конечно, имелся: как часто бывает в жизни - все качается, еще не зная, куда упасть. Наполовину уже войдя к себе, лаская рукой ручку двери, она смотрела на меня… Тупой? Да, пожалуй. Не успеваем тут. Строить сюжет сценария из жизни в этой общаге ни к чему.
- А где телефон-то? - тупо произнес я. Глянув на меня, она презрительно ткнула мундштуком в сторону тумбочки у проходной. Вот так вот! Надеюсь, этот звонок - спасительный. Хотя нельзя вешать столь большие надежды на случайные звонки.
- Алло! - на всякий случай радостно сказал я, схватив трубку.
- Ты куда ж запропал?
Мама! Благородно я не свернул в сторону!
- Еле тебя нашла.
Все время экзаменов, до последнего дня, жил я у них, в двухэтажном кирпичном флигеле, в глухом, заросшем полынью московском дворе. Там и бабушка жила, и тетя. Теперь и мама с моей сестрой и мужем ее, внучку холит. А я вот повелся за Пекой и все забыл.
- Ты хотя бы вещи забрал, а то я волнуюсь, что с тобой?
Все мои вещи - … да клещи. Да, крепко Пека уже въелся в меня!
- Куда опять пропал? Не слышу тебя.
- Мама, у меня все о΄кей! Поступил! И сразу - дела. Но заскочу обязательно. И вещи, конечно, возьму.
"Все мои вещи…"
- Тьфу! Это я не тебе. Договорились, зайду.