Глава 2. Лебедь на болоте
Мы вышли с Московского вокзала на Лиговку - длинную унылую улицу, ведущую от центра к окраинам. Милости просим! Сели в раздолбанный дребезжащий трамвай. Сначала тянулись старые обшарпанные дома - петербургские трущобы. Потом пошли пустыри, бетонные стены заводов, кладбища. Красота. Вот куда у нас ссылают талантливых писателей! Свое переселение из центра в пустынное Купчино (капремонт старого дома - тогда это называлось так) я воспринимал именно как ссылку. Что можно было создать на этом пустыре, среди одинаковых безликих домов, неказистых людей, которых согнали сюда? Рабочий класс? Пусть Пека любуется - раз он того хотел! Терзающий душу скрип трамвая на повороте… С таким зловещим настроением я принимал гостя. Мутная река Волковка, берег кладбища, кирпичная Детская больница, Старообрядческий мост. Вряд ли даже Пека здесь разгуляется! Бетонные стены по обе стороны рельсов, перемежаемые иногда пейзажами автобаз с радужными бензиновыми разливами по земле или километрами пыльных стеклянных заводских корпусов, которые лишь отравляли воздух, производя непонятно что (в магазинах-то пусто). Однако Пеку все это почему-то вдохновляло, за всей этой неприглядностью он видел какой-то глубокий смысл.
- В Питере третий раз и впервые что-то толковое вижу!
Что же, интересно, он тут раньше видал? Специально, видимо, загнали меня сюда, чтоб я его мог порадовать.
Трубу с особо вонючим оранжевым дымом он встретил радостным возгласом:
- Так вот это где!
Думал его наказать за наглость, а выходит - на праздник его везу!
Места эти я горделиво считал своей ссылкой, выданной мне, очевидно, авансом за будущие гражданские подвиги… Но гордость на тех пустынных просторах быстро выветрилась из меня: некому было меня ни наказывать, ни одобрять. Увольнение с прежней работы совпало с переездом сюда. Я оказался в пустоте! Аборигены не в счет. Однако в скором времени я почти не отличался от них - в грязных ботинках ходил, не завязывая шнурки (зачем?), брился раз в неделю, и то спустя рукава. Во время одной из таких расхлябанных прогулок порыв ветра прилепил мне на грудь газету. Я отлепил ее, но все же глянул - чего это она вдруг кинулась на меня? В углу листа было объявление о наборе во ВГИК, на сценарное отделение, и я понял, что мне дается последний шанс.
И вот я снова отброшен сюда! Правда, уже с Пекой. Но есть ли толк? Что-то изменилось? Да. В лучшую ли сторону? Большой вопрос.
Мы вошли в мою унылую конуру окнами на пустырь.
- Ну, у тебя клевая хата! - Пека произнес.
Конечно, по сравнению с нашей клетушкой под лестницей во ВГИКе… может быть. Но слышать это было все же приятно. Я глядел в пустынные дали. Может, при Пеке это все оживет?
Ожило! Но как! Сначала он бодро решил продовольственную проблему (о которой, кстати, неустанно говорили с трибун, но решить не могли). А Пека решил. Но, повторяю, как?
- Да у тебя тут рай! - бодро произнес он, вернувшись с разведки.
Для меня там был конец света. Что туда ходить? Море рельсов. Невнятные гулкие голоса с башни: "Тридцать шестой, тридцать шестой бис на запасной путь!" Что мне ходить туда? Я же не тридцать шестой и на запасной путь идти не намерен. Что мне там светит, кроме, может быть, синяков? Пека в железное это море как рыба нырнул! И все! С плавниками. Несколько суток не было его. Думал уже, что утратил партнера. И вдруг явился на третий день, благоухая различными запахами. Я жадно внюхивался в них. Сложная гамма. Перегар далеко не первое место занимал. Что-то другое шло, что я вдыхал то ли в детстве, то ли в другой жизни, но нынче забыл. Понырял Пека неплохо. Только где? Душила зависть… хотя сам бы я навряд ли хотел оказаться там.
- Есть хочешь, наверно? Но извини, угостить нечем, - горестно произнес я.
- Да ты на золотом месте живешь! Железнодорожные склады кругом.
За ржавым болотом с кочками действительно дыбились из земли какие-то выпуклости. Я думал - блиндажи. Где-то тут рубеж проходил… Оказалось - ушедшую историю лучше знал, чем настоящую. Хотя и ушедшую не очень. Никакие это не блиндажи. Продовольственные склады - два года всего построенные!
И он пошел.
- Ну, чего хочешь? - барственно спрашивал.
- Муки, может? - размечталась молодая моя жена.
- Сделаем!
В шесть часов утра - резкий звонок в дверь. Стоял белый человек. В смысле - в муке. Сзади, как горб, мешок. Сбросил в прихожей, подняв белое облако, и когда осело оно - гостя уже не было.
- Денег теперь не берут? - Этот язвительный вопрос (завидуя!) задал я Пеке.
- Есть вещи поважней денег! - Пека сказал. В принципе, я согласен был с ним… Но я имел в виду духовные ценности, а он что?
- Человеческие отношения - вот что!
Да, с этим у меня всегда были перебои.
- Спасибо, замечательная мука! - Жена так буквально в него влюбилась. Как сюда переехали - не ели блинцов.
- Клещи, надеюсь, не пугают тебя? - вскользь поинтересовался Пека после блинцов.
- Какие клещи?
- Мучные. Еще полторы тонны надо реализовать.
Реализм. Наконец-то! Но с клещами я сродниться не мог. Отказался.
Тут где-то и проходил водораздел. Поэтому я и слиться с народом не мог.
- О, лебедь на болоте, - проговорил кто-то от пивного ларька, когда я брезгливо проходил мимо… Надеюсь, не Пека? Уточнять - значит, драться… а драться с этой шоблой я не хотел.
В магазинах полная пустота. И умные головы придумали свои варианты снабжения. И Пека у них - свой. А где он не свой? А где я свой? Мучительные эти проблемы не давали спать. Пек сколько угодно может быть! Товар массовый. И они всегда друг друга поймут. А я? Был когда-то красивый центр города, друзья-гении. Где они? Что-то они не очень горюют, что я исчез, - никаких оттуда приветов. А здесь? В болоте я утопал! Или что-то, наоборот, выигрывал?
- Может, мне с тобой пойти? - мужественно предложил я Пеке наутро. Куда мой герой - туда и я!
- Ну поговорю там с людьми, - не очень многообещающе произнес Пека.
Явился с сеткой капусты.
- Состав ликвидировали, - кратко пояснил.
- В каком смысле? - пробормотал я.
- В комиссии работал! - строго произнес Пека. Растет человек!
Я по-другому тут жил. По моей прежней жизни - не было тут не только красоты, но и еды. В неказистых жэках нужно было в очередь получать какие-то невзрачные бумажки с твоей фотографией, удостоверяющие, что ты имеешь право есть, поскольку живешь именно в этом неказистом районе. Эти бумажки не только надо было с унижением получать, но потом еще с напрягом их отоваривать, выстаивая унизительные очереди, или, что еще унизительней, заискивая перед наглыми продавщицами и пьяными грузчиками… И вдруг благодаря Пеке они окопались в моей квартире, оказавшись ближайшими Пекиными корешами - и вполне нормальными, по его словам, людьми! Я "подписался" на него, быть может, несколько опрометчиво, но не "подписывался" жить в его мире, который вдруг рухнул на меня. Был голод, но была гордость, теперь вместо гордого голода - невкусная отрыжка. Вместо отрешенно высоких мыслей - постоянный гвалт. Вокруг Пеки вечно что-то решалось, более того - решалось им: когда только успел? Всего неделю как тут - и уже знаменитость, а я тут два года как невидимка живу. А потому что он и здесь умеет командовать, как у себя на работе, и народ, похоже, один. А я что же - и тут "не местный"? Но где же я тогда "местный"? Даже моя личная гордая ссылка, так красиво созданная мной, исчезла: какая ж это, на хер, ссылка, если я каждый божий день, исключительно благодаря Пеке, сыт и пьян? Рухнули принципы!
И что особенно меня удивляло - поведение жены! Поженившись, мы почти сразу переехали из моей коммуналки сюда. Пофартило? Поначалу мне казалось, что она благородно делила со мной грусть - и гордость - от пребывания в этой ссылке, как я это воспринимал, и вдруг выяснилось - грустила, на самом деле, она от меня, а при появлении Пеки с компанией вдруг сразу оживилась и всей душой вошла в эту жизнь! "И она - местная?" - пронзила мысль. Знала буквально всех, с кем Пека тут бурно общался, и даже как-то различала их, и даже переживала за них (заметьте, не за меня!). Ее голосок то и дело звенел в их гвалте - то возмущенно, то радостно - среди грубых и сиплых голосов у меня на кухне. Слилась! Выходит, у нее есть душа, а у меня нет? - переживал я, одиноко сидя в своем якобы кабинете, с ручкой, в которой паста застыла уже давно.
"Сколько там, на кухне, народу?" - Я ревниво вслушивался, но выйти не мог: для них я никто!
"Ну чистый Пьяногорск!" - думал я. Что сделали с моей благородной ссылкой? И все это - мой друг! Да, таких друзей… надо бы в музей. Но в музей скорее он меня сдаст.
- Серж заходил! - радостно встречала жена Пеку. Меня она никогда так не встречала. Кстати, не помнил я посетителей, которые могли бы именоваться так элегантно.
- Какой Серж? Большой? - морщил Пека свой натруженный лоб.
Их еще, оказывается, целых два!
- Большой! - радостно подтверждала жена.
- Что же он меня не дождался?! - восклицал Пека. - Как он?
- Не расстраивайся. Обычная пьянь, - должен же был и я подать свой голос.
Пека и жена изумленно глядели на меня.
- Серж - пьянь? Да ты соображаешь, что говоришь? - наконец произнес Пека. - Да он уже год в рот не берет!
Ну извините. На год ошибся. Нюансы пока не изучил.
- Да он вообще тут не знает никого, - жена махнула на меня своей маленькой ручкой.
Полное предательство, на моей собственной территории!
- Живет тут, как лебедь на болоте: испачкаться боится, - добавил и он.
Спелись на моей почве!