- Я лишился его, и виной тому отвратительнейшее воровство, - тихо ответил он. - В августе 1917 года на железнодорожной станции под Лейпцигом один рабочий предложил мне за Фухсля двести марок, но я сказал, что не продам даже за сумму в тысячу раз больше. Но перед отправлением поезда отлучился в уборную, а когда вернулся, Фухсля, моей милой лисички, уже нигде не было. Его украли! - Фюрер, скривив губу, тяжело выдохнул через нос и даже привзвизгнул от ярости. Прошло двадцать лет, а он, очевидно, все еще не мог смириться с этой кражей. - Знаешь, что я сделаю, если вдруг встречу мерзавца, который лишил меня моего маленького Фухсля?
Пьеро мотнул головой. Фюрер наклонился к нему и знаком велел приблизиться. Затем поднес руку к уху мальчика, шепотом произнес три четкие короткие фразы и, со странным подобием улыбки на лице, откинулся в кресле. Пьеро тоже откинулся на спинку дивана. Он молчал. Посмотрел вниз на Блонди; та открыла один глаз и глянула на него, умудрившись не пошевелить ни единым мускулом. И как бы Пьеро ни любил бывать с Фюрером, как бы ни любил чувствовать себя важным и нужным в его присутствии, но сейчас ему хотелось только одного: снова оказаться во дворе с Блонди, забрасывать палку в лес и бежать, бежать, бежать со всех ног без оглядки - играть, резвиться. Спасаться.
- Но хватит о грустном, - сказал Фюрер и трижды хлопнул по подлокотникам кресла, показывая, что пора сменить тему. - У меня есть для тебя подарок.
- Спасибо, мой Фюрер, - удивленно выговорил Пьеро.
- Это нечто такое, что необходимо каждому мальчику твоего возраста. - Он показал на столик рядом с письменным столом, там лежал сверток в коричневой бумаге: - Принеси, пожалуйста, Петер, будь добр.
Блонди при слове "принеси" подняла голову, и Фюрер рассмеялся, погладил собаку и велел ей лежать спокойно. Пьеро подошел к столу, взял сверток - внутри было что-то мягкое - и осторожно, держа двумя руками, отнес хозяину.
- Нет, нет, - сказал Гитлер, - я-то знаю, что там. Это тебе, Петер. Открой. Думаю, ты обрадуешься.
Пьеро нетерпеливыми пальцами стал развязывать веревочку. Он давным-давно не получал подарков и чрезвычайно волновался.
- Вы такой добрый, - пролепетал он.
- Открывай, - ответил Фюрер.
Узел развязался, бумага раскрылась, и Пьеро извлек то, что лежало внутри. Короткие черные брюки, светло-коричневая рубашка, ботинки, темно-синий мундир, черный шейный платок и мягкая коричневая фуражка. На левом рукаве рубашки нашивка: белая молния на черном фоне.
Пьеро смотрел на подарок с тревогой и вожделением. Он вспомнил парней из поезда, они были в очень сходной форме, с другими нашивками, но тоже дарующими власть; вспомнил, как они приставали к нему и как роттенфюрер Котлер украл его бутерброды. Пьеро не был уверен, что хочет стать похожим на них. Но с другой стороны, они ничего не боялись и принадлежали к одной команде - совсем как мушкетеры, подумал Пьеро. И тоже захотел никого и ничего не бояться. И стать членом какой-нибудь команды.
- Это очень, очень особенная одежда, - сказал Фюрер. - Ты ведь, конечно, знаешь про "Гитлерюгенд"?
- Да, - ответил Пьеро. - Когда я ехал сюда в поезде, то встретился с ними в вагоне.
- Значит, слегка знаком с предметом, - продолжал Гитлер. - Наша Национал-социалистическая партия гигантскими шагами движется к своей цели, и цель эта - вернуть величие нашей стране. Мое же предназначение - вести Германию к грандиозным свершениям, которые, я обещаю, не заставят себя долго ждать. Присоединиться к нашему движению никогда не рано. Меня всегда восхищают мальчики твоего возраста или чуть старше, которые одобряют нашу политику и становятся в наши ряды, чтобы поддержать меня, помочь мне в моем стремлении исправить ошибки прошлого. Ты, надеюсь, понимаешь, о чем я говорю?
- Немножко. - Пьеро кивнул. - Мой папа часто говорил о таких вещах.
- Хорошо, - отозвался Фюрер. - Словом, мы поощряем молодежь вступать в партию как можно раньше. Сначала в "Дойче Юнгфольк". Ты, по правде сказать, еще мал, но для тебя я делаю исключение. Со временем, когда подрастешь, ты вступишь в "Гитлерюгенд". Есть подразделение и для девочек, "Бунд дойчер Медель", - поскольку нельзя недооценивать роль женщин, будущих матерей наших будущих лидеров. Надень форму, Петер. Дай посмотреть на тебя.
Пьеро нервно моргнул и покосился на горку вещей.
- Сейчас, мой Фюрер?
- Да, почему нет? Иди к себе и переоденься. А потом возвращайся сюда.
Пьеро пошел наверх, в свою комнату, снял ботинки, брюки, рубашку, джемпер и надел подаренную одежду. Сидела она как влитая. Он обулся, прищелкнул каблуками и приятно удивился: звук был куда внушительнее, чем от его ботинок. На стене висело зеркало; он повернулся посмотреть на себя, и если раньше его что-то и тревожило, то теперь всякое беспокойство исчезло. Пьеро еще никогда в жизни так не гордился собой. Он опять вспомнил Курта Котлера и понял, до чего же здорово обладать такой властью, до чего приятно иметь право брать что хочешь, когда хочешь и у кого хочешь и не быть тем, кто вечно всего лишается.
В кабинет Фюрера он вернулся, широко улыбаясь.
- Благодарю вас, мой Фюрер, - сказал он.
- Не за что, не за что, - ответил Гитлер. - Но помни: тот, кто носит эту форму, должен подчиняться нашим правилам и желать лишь одного - процветания нашей партии и нашей страны. Для этого мы и вместе. Чтобы помочь Германии снова стать великой страной. А теперь, - Фюрер прошел к письменному столу, порылся в бумагах и взял карточку, на которой было что-то написано, - встань здесь. - Он показал под длинный нацистский флаг, свисавший со стены; красное полотнище со знакомым ломаным крестом в белом круге. - Вот, возьми и прочти вслух.
Пьеро встал, где велено, медленно прочел слова про себя, а потом нервно глянул на Фюрера. Его охватило удивительно странное чувство. Он одновременно очень хотел и ни за что не хотел произносить эти слова вслух.
- Петер, - негромко подбодрил Гитлер. Пьеро кашлянул и выпрямился во весь рост.
- "Подле этого кроваво-красного знамени, - начал он, - символизирующего нашего Фюрера, торжественно клянусь посвятить всего себя и отдать все свои силы служению Адольфу Гитлеру, спасителю нашей Родины. Я клянусь, если будет нужно, отдать за него свою жизнь, и да поможет мне Бог".
Фюрер улыбнулся, кивнул и забрал карточку. Пьеро надеялся, что хозяин не заметил, как дрожат его маленькие руки.
- Молодец, Петер, - похвалил Гитлер. - Отныне я хочу видеть тебя только в этой форме и ни в чем другом, ясно? У тебя в шкафу еще три комплекта.
Пьеро кивнул и отсалютовал, а затем вышел из кабинета и зашагал по коридору, уверенный и взрослый в своей новой форме. Я теперь член "Дойче Юнгфольк", говорил он себе. Причем не простой, а самый главный, потому что кому еще дарил форму сам Адольф Гитлер?
Папа страшно гордился бы мной, думал он.
Завернув за угол, он увидел Беатрис и шофера Эрнста, они стояли в нише и тихо о чем-то разговаривали. Пьеро уловил лишь часть беседы.
- Пока еще нет, - сказал Эрнст. - Но скоро. Если ситуация совсем выйдет из-под контроля, клянусь, я буду действовать.
- И ты уже знаешь, что делать? - спросила Беатрис.
- Да, - ответил он. - Я говорил с…
Эрнст осекся, заметив мальчика.
- Петер, - произнес он.
- Посмотрите! - закричал Пьеро, широко разводя руки в стороны. - Посмотрите на меня!
Беатрис долго молчала, наконец с трудом выдавила улыбку.
- Просто красавец, - похвалила она. - Истинный патриот. Настоящий немец.
Пьеро заулыбался и повернулся к Эрнсту. Тот глядел хмуро.
- Надо же, а я-то еще думал, что ты француз. - Эрнст коснулся козырька, прощаясь с Беатрис, вышел через парадную дверь под яркое полуденное солнце и тенью растворился в бело-зеленом мареве.
Глава 2
Сапожник, солдат, король
К тому времени, как Пьеро исполнилось девять, Фюрер уже видел в нем своего. Он всерьез интересовался, что читает мальчик, и позволил без ограничений пользоваться своей библиотекой, рекомендовал писателей и книги, произведшие на него самого сильное впечатление. Еще он подарил Пьеро биографию прусского короля Фридриха Великого, жившего в XVIII веке; ее написал Томас Карлайль, но она была толстенная и напечатана лилипутским шрифтом. Пьеро сильно сомневался, что когда-нибудь продвинется дальше первой главы.
- Великий воин, - объяснил Гитлер, постучав указательным пальцем по обложке. - Великий провидец. А также меценат, покровитель искусств. Идеальный путь: мы сражаемся за свои идеалы, мы побеждаем, очищаем мир от скверны и воссоздаем его в новом, прекрасном виде.
Пьеро прочитал даже книгу самого Фюрера, "Майн кампф", и хотя та оказалась попроще фолианта Карлайля, не вполне ее понял. Интересней всего, конечно, были главы о Великой войне, в которой так сильно пострадал Вильгельм Фишер. Однажды днем, когда они гуляли с Блонди в лесу, окружавшем уединенный приют на горе, Пьеро спросил Фюрера про его солдатскую службу.
- Сначала я был связным на Западном фронте, - заговорил Фюрер. - Носил донесения между войсками, стоявшими у французской границы и у бельгийской. Дальше сражался при Ипре, Сомме и Пашендейле. Под конец войны чуть не ослеп из-за горчичного газа. И потом иногда думал, что лучше было бы ослепнуть, чем видеть, каким унижениям подвергаются немцы после капитуляции.
- Мой папа тоже сражался при Сомме, - сообщил Пьеро. - Мама всегда говорила, что хоть он погиб не на Великой войне, именно война его и убила.
Фюрер нетерпеливо отмахнулся:
- Ничего-то твоя мама не смыслила, как я вижу. Умереть во имя победы и процветания Родины - счастье и гордость для любого солдата. Тебе надлежит чтить память отца, Петер.