На первой странице меню в ресторане:
Мы оставляем за собой право изгнать вас!
Один собеседник приглашает другого на дачу. Второй интересуется:
– А это дача твоя или твоей хризантемы?
Вывеска:
"Клуб верховой езды "Одиссей".
Остаётся загадкой, предлагает ли он прогулки внутри коня или туры на 10 лет…
Диалог на пляже.
Продавец: "Пицца, пицца!"
Потенциальный покупатель: "Та вы шо, какая пицца, мы ж худеем!"
Впечатления барышни от поездки в Египет:
– Да там такое такси, что я понимаю, почему Моисей так долго ходил пешком…
Ехилесова пята
Корпоративные вечеринки – моя ахиллесова пята. Насколько много я могу выпить дома, из охлаждённых и запотевших рюмочек, под горячую закуску – настолько мало я могу осилить из тёплых пластиковых стаканчиков, чокаясь с каждым встречным. Но как человек чрезмерно общительный, я не могу с этим бороться. Те, кто знакомы со мной давно, уже привыкли к моим выходкам. Но для компании, в которой я работал вторую неделю, это явилось полной неожиданностью.
Я не помню, как закончился этот вечер. Когда утром я с трудом приоткрыл один глаз, стало ясно, что дома я не ночевал. Видимо, не предупредив. Чужая квартира давила, ощущение ужаса проникало ещё глубже, чем похмелье.
Я продолжил обследование, не открывая второй глаз. Впрочем, он очень скоро распахнулся сам – я обнаружил, что лежу под одним одеялом с небритым мужчиной.
В моей жизни происходили разные вещи, особенно под воздействием алкоголя. Я терял деньги и документы, меня выбрасывали из попутных машин, я дрался, читал стихи бандитам, уезжал в другие города, попадал в милицию… Но такого ещё не было!
От моего взгляда небритый мужчина проснулся. Видимо, у меня в глазах было больше ужаса, чем в документальных фильмах о фашизме. Внимательно на меня посмотрев, он принял единственно верное решение:
– Водку будешь?
Мы вышли на кухню. Часы показывали восемь утра. Выпили по первой.
– Аркадий, – представился он.
Мне, видимо, представляться не имело смысла. Я достаточно "представился" вчера на корпоративной вечеринке, с которой меня пришлось вывозить на такси к коллеге, живущему неподалёку. Тот факт, что в холостяцкой однокомнатной квартире была всего одна кровать и одно одеяло, никого вечером не смутил.
Утренняя водка и пребывание в гостях инкогнито (поскольку дома не знали о моём местоположении) создавали ощущение свободы. Мы говорили о Пелевине, символистах, кинематографе. Потом о стихах нонконформистов. Потом о театре.
– Кстати, – сказал Аркадий. – Я сегодня иду в театр. Предупреди жену и пойдем вместе.
Расставаться, действительно, не хотелось. Я взял телефонную трубку и набрал номер. Аркадий разливал порцию успокоительного. Не успев подумать, что буду говорить жене, я выпалил всё, как есть:
– Дорогая! Я у коллеги! Мы сейчас идём в театр.
На другом конце с треском бросили трубку.
Кстати, спектакль мне не понравился.
Тур истый
Настойчивость сограждан в деле туризма умиляет…
Нет, я понимаю, почему люди ездят к тёплому морю.
Понимаю, что делать в Праге и Амстердаме.
Понимаю, что интересного на Кубе, в Бразилии и в Китае…
Но регулярные поездки в соседнюю Финляндию мне не понять никогда!
Выйти из автобуса и слушать рассказы экскурсовода о том, кто и зачем построил окружающие здания. (А история родного Невского проспекта при этом остаётся тайной).
Отметить, что на улицах чисто. Усовеститься и сунуть фантик от жевательной резинки в карман.
Подержаться за ногу каждого встреченного на пути памятника.
Посетить два-три музея. (А за последние десять лет желания зайти в один из двухсот музеев Петербурга как-то не возникало).
Всё это "заснять" на видео, чтобы потом терроризировать ни в чем не повинных родственников.
Приехать обратно, выйти из автобуса на площади Восстания и с удовлетворением закурить. Выкинуть окурок прямо на тротуар Невского. Потом выкинуть туда же фантик из кармана.
И с облегчением подумать: "Вот я и дома!"
Давай вот как
Я никогда не любил автосервис. См. "Спиной к миру".
А в то время, о котором я повествую, ещё и не всегда хватало денег на такие "необязательные" траты. Поэтому, хоть я и не дока во всех этих железяках, часто приходилось разбираться самому.
Нет, иногда я всё же приезжал в автосервис. А "сервисы" в легендарном московском районе Солнцево были сплошь родом с Кавказа. Я люблю этот колорит.
Как-то раз я приехал с жалобой на неработающий поворотник. Лампочки целы, контакты в норме, а он – не мигает. Меня встретил огромный, небритый грузин. Я изложил суть проблемы, и он сразу же замахал на меня руками:
– Как не работает?!? Включи!!!
Я люблю этот колорит. Но ещё больше люблю нормальный сервис.
В этот раз проблему было не изложить в двух словах. Мой "Бобик" – десятилетняя пятая модель "Жигулей" с трудной судьбой – просто не хотел заводиться. Ещё недавно я колесил по городу, останавливался, вновь ехал… А теперь – стартер грустно крутил нечто безжизненное, несколько дней назад именовавшееся двигателем.
Я позвонил Михалычу. Во-первых, он разбирался в подкапотном пространстве гораздо лучше меня. Хотя бы потому, что его "шестёрка", лишённая большей части проводков и трубочек, исправно ездила. Он гордо называл это "оптимизацией". Во-вторых, вдвоём всё же веселее. Радость победы будет удвоена, а горечь поражения поделится на два.
На этот случай у нас существовало специальное выражение:
– А скажи мне, Михалыч… Какие у тебя планы на сегодняшний вечер? – промурлыкал я в трубку, а Михалыч уже знал, что надо прибыть с тросом, инструментами, "крокодилами" и прочим автомобильным добром.
Когда он приехал, осенние сумерки пытались затопить мой тихий, почти подмосковный райончик. Деревья нехотя роняли листву, народ возвращался с работы домой, не забывая присесть на скамейки с вечерней порцией пива.
– Давай вот как, – сказал Михалыч. – Сходим сейчас в магазин, возьмем бутылку, ведь потом всё равно нужно будет отметить победу.
Возразить было нечего. Да и не хотелось.
Мы купили бутылку и сели в машину.
– Давай вот как, – сказал Михалыч…
Я достал из "бардачка" два пластиковых стаканчика. Потом немного подумал и сбегал домой. Жена почти не удивилась, что для починки автомобиля требуется миска квашеной капусты.
Мы выпили. Закурили. Миска и стаканчики прекрасно поместились на торпеде "пятёрки". Почему она и нравится мне больше, чем "шестёрка".
– Ну, давай ещё по пятьдесят и идём чинить, – заявил Михалыч.
Почти стемнело. Двор постепенно замирал. В этой первой вечерней тишине, свидетельствующей об окончании трудного рабочего дня, мы выпили.
Михалыч дожевал капусту и попытался сделать серьёзное лицо авторемонтника:
– Ну, ладно, заводи, – сказал он.
Я повернул ключ в замке зажигания. Притихший двор прорезали звуки бодрого жигулёвского движка.
– Ну и всё! – заявил Михалыч. – Давай вот как…
Работа – не волк
Поговорка "работа не волк, в лес не убежит" в постсоветское время быстро превратилась в угрожающее "работа не волк, вылетит – не поймаешь". Несмотря на это, а может быть и благодаря этому, я успел овладеть множеством профессий. Хотя у меня такое впечатление, что это профессии "овладевали" мной…
За пятнадцать лет я успел побывать:
– сторожем,
– курьером,
– грузчиком,
– спекулянтом,
– продавцом ночного ларька,
– продавцом компьютеров,
– озеленителем садово-паркового хозяйства,
– монтажником пути узкоколейной железной дороги,
– монтажником-высотником,
– рабочим на стройке загородного дома,
– штукатуром,
– работником склада,
– оператором базы данных,
– верстальщиком сайтов,
– журналистом,
– редактором,
– писателем,
– копирайтером,
– директором по маркетингу,
– творческим директором.
При этом в каждой работе – своя девальвация ценностей.
Когда я начинал работать сторожем в магазине коллекционного хрусталя, я боялся даже ходить мимо этой сверкающей красоты. Когда я увольнялся, мы со сменщиком играли в торговом зале в бейсбол.
Когда я приехал на территорию ТЭЦ, и мне показали трубы на высоте 10 метров, которые нам предстояло оборачивать стекловатой и жестью, внутри что-то оборвалось. Дул ветер. Впервые надев альпинистскую обвязку, я не мог сделать ни шага без страховки. Когда я увольнялся, мы поднялись на 10 метров с бутылкой водки и танцевали на этих трубах.
Именно из-за девальвации ценностей я меняю работу каждые два года.