Я смотрю на свое серьезное лицо. Из-за прилизанных волос голова похожа на булавочную головку, только уши торчат. Я стою за Ханной, ее светлые, уложенные волнами волосы загораживают мое черное платье.
У всех мрачные лица - примета времени, и особенно того лета. Прислуга, как всегда в черном, но на этот раз к ней присоединилось и семейство. Траур, охвативший всю Англию и весь мир, не миновал и нас.
Фото сделано двадцатого июля шестнадцатого года, на следующий день после похорон лорда Эшбери и майора. В день рождения ребенка Джемаймы, который ответил на вопрос, так долго мучивший всех и каждого.
* * *
То лето выдалось невыносимо жарким, самым жарким на моей памяти. Ушли в прошлое серые зимние дни, незаметно выцветавшие в ночи, их место заняли длинные солнечные летние недели. Погода стояла ясная, ни облачка.
В то утро я проснулась раньше обычного. Солнечные лучи уже позолотили верхушки берез вокруг озера и вливались в чердачное окно. Широкая полоса света легла на кровать, слепила глаза. Я не отодвинулась. Иногда даже приятней проснуться с рассветом, вместо того чтобы начинать рабочий день в холодной тишине спящего дома. Летнее солнце - лучший друг горничной.
Фотограф должен был приехать в половине десятого, и к тому времени, как мы собрались на лужайке, воздух над ней дрожал от жара. Семейство ласточек, что поселилось под крышей и явно считало Ривертон своим собственным домом, с любопытством наблюдало за нами, приглушенно чирикая. Даже деревья вдоль дорожек стояли, не шелохнувшись. Их густые кроны будто берегли силы на случай, если подует ветерок и заставит их шуршать и качаться.
Вспотевший фотограф рассадил и расставил нас, как полагалось - хозяева в первом ряду, слуги - у них за спиной. Так мы и вышли на фото - напряженно смотрим в глазок фотоаппарата, все в черном, мыслями еще на кладбище.
* * *
Позже, в спасительной прохладе кухни, мистер Гамильтон велел Кэти налить нам лимонаду, пока остальные без сил свалились на стулья вокруг стола.
- Конец света, иначе не назвать, - всхлипнула миссис Таунсенд, промокая глаза платком. Она проплакала почти весь июль: с того дня, как пришла весть из Франции о гибели майора, до того, как на прошлой неделе лорда Эшбери разбил удар, а с тех пор - еще сильнее. Даже перестала глаза вытирать, из них постоянно текли слезы.
- Да, миссис Таунсенд, иначе не скажешь, - согласился сидевший напротив мистер Гамильтон.
- Как только я думаю о его светлости… - Ее голос сорвался, она замотала головой и закрыла лицо руками.
- Внезапный удар.
- Как же, удар! - подняла голову миссис Таунсенд. - Называйте, как хотите, только я вам так скажу: у нашего хозяина сердце разорвалось. Не смог он пережить сына.
- Боюсь, что вы правы, миссис Таунсенд, - поправляя форменный шарф, согласилась Нэнси. - Они с майором были очень близки.
- Майор… - глаза миссис Таунсенд вновь наполнились слезами, губы задрожали. - Бедный мальчик! Только подумать - погиб так далеко от дома! В этой ужасной Франции!
- На Сомме, - сказала я, пробуя слово на вкус - такое чужое и мрачное. Два дня назад пришло очередное письмо от Альфреда, отосланное из Франции неделю назад. Тонкие листки, мятые и грязные, пахнущие дальними странами. Тон письма был нарочито бодрым, но сквозило в нем что-то недосказанное, от чего я пришла в уныние. - Ведь там сейчас Альфред, да, мистер Гамильтон? На Сомме?
- Да, моя девочка, скорее всего. Я слышал в деревне, что "Бойцов Саффрона" отправили именно туда.
- Мистер Гамильтон! - вскрикнула вошедшая с подносом лимонада Кэти. - А что если Альфреда тоже…
- Кэти! - цыкнула Нэнси, увидев, как миссис Таунсенд прижала руки ко рту. - Закрой рот и займись лимонадом.
Мистер Гамильтон сжал губы.
- Не беспокойтесь за Альфреда, девочки. Он в хорошем настроении и в хороших руках. Командиры делают для солдат все возможное. Они не пошлют в битву Альфреда и его сослуживцев, если не будут уверены, что те в силах защитить короля и отечество.
- Это вовсе не значит, что его не могут застрелить, - упрямо сказала Кэти. - Майора же убили, хоть он и был героем.
- Кэти! - мистер Гамильтон покраснел, как вареная свекла, а миссис Таунсенд снова застонала. - Что за непочтительность!
Он понизил голос и продолжил дрожащим шепотом:
- И это после того, что пришлось пережить семье в последние дни. - Мистер Гамильтон покачал головой и поправил очки. - Видеть тебя не хочу. Ступай к раковине и… - Он повернулся к миссис Таунсенд в поисках помощи.
Миссис Таунсенд подняла от стола распухшее лицо и проговорила между всхлипами:
- И вымой все кастрюли и сковородки. Даже старые, те, что отложены для починки.
Мы замолчали, а Кэти поплелась к раковине. Глупая Кэти с разговорами о смерти. Альфред сумеет себя защитить. Он все время повторял это в письмах, наказывая мне не слишком-то привыкать к его обязанностям, потому что совсем скоро он вернется и снова примется за них. Просил "придержать ему место". Хотя теперь непонятно, что вообще станется со всеми нашими местами…
- Мистер Гамильтон, - осторожно позвала я. - Мне бы не хотелось проявлять неуважение, но очень интересно знать, что теперь будет с нами? Кто станет хозяином Ривертона вместо лорда Эшбери?
- Мистер Фредерик, кто же еще! - ответила Нэнси. - У хозяина ведь не осталось других сыновей.
- Нет, - возразила миссис Таунсенд, поглядывая на мистера Гамильтона. - Владельцем Ривертона станет сын майора. Тот, что родится. Он - наследник титула.
- Все зависит от того… - мрачно начал мистер Гамильтон.
- От чего? - поторопила его Нэнси. Мистер Гамильтон оглядел нас всех.
- От того, кто родится у Джемаймы - сын или дочь.
Миссис Таунсенд снова ударилась в слезы.
- Бедная-бедная! Мужа потеряла, да еще перед самыми родами! Как же это все несправедливо!
- Сейчас по всей Англии то же самое творится, - покачала головой Нэнси.
- Вовсе не то же самое, - не согласилась миссис Таунсенд. - Когда такое случается с близкими, это вовсе не то же самое.
Зазвенел один из трех звонков около лестницы, миссис Таунсенд подскочила, прижав руку к могучей груди.
- О Господи!
- Парадный вход. - Мистер Гамильтон встал и аккуратно задвинул стул под столешницу. - Это наверняка лорд Гиффорд. Пришел зачитать завещание. - Он сунул руки в карманы, одернул куртку и посмотрел на меня поверх очков: - Будь готова подавать чай, Грейс, леди Эшбери позвонит с минуты на минуту. А когда освободишься, возьми графин лимонада и отнеси в сад - мисс Ханне и мисс Эммелин.
Он исчез на лестнице. Миссис Таунсенд похлопала ладонью по левой стороне груди.
- Нервы не те стали, - пожаловалась она.
- А тут еще эта ужасная жара, - поддержала Нэнси и быстро поглядела на часы. - Смотрите-ка, сейчас всего-навсего половина одиннадцатого. Леди Вайолет будет перекусывать не раньше, чем через два часа. Почему бы вам не отдохнуть? Грейс прекрасно справится с чаем.
Я кивнула, довольная тем, что хоть что-нибудь отвлечет меня от мрачных мыслей. О горе, постигшем наш дом. О войне. Об Альфреде.
Миссис Таунсенд переводила глаза с Нэнси на меня и обратно.
А Нэнси мягко, но настойчиво убеждала ее:
- Ступайте, ступайте, миссис Таунсенд. Вот увидите - после отдыха вам станет гораздо лучше. А я присмотрю, чтобы все было в порядке, пока не уйду на станцию.
Зазвенел другой звонок - из гостиной, миссис Таунсенд снова подскочила. И с видимым облегчением сдалась:
- Ладно, уговорили. - Она поглядела на меня: - Но если тебе хоть что-нибудь понадобится, буди меня немедля, слышишь?