Теперь перед нами стояла задача вернуться назад, и мне было очень интересно, каким же образом у нас получится ее решить. Все оказалось чрезвычайно просто, хотя вначале, после слов дядюшки Лика о том, что нам нужно лишь закрытое помещение и отсутствие свидетелей, я так не думал. Увидев сомнение в моих глазах, дядюшка Лик посоветовал мне заглянуть в адрес прописки, обозначенный в моем паспорте, сказал, что мы отправимся туда, он познакомит меня с соседями, и там же мы и совершим путешествие домой.
Предложение прогуляться я принял с удовольствием. Погода стояла прекрасная, к тому же дядюшка Лик пообещал, что дорога не займет у нас больше часа с учетом отклонений от прямого маршрута.
Немного попетляв вдоль трамвайных путей и глиняных заборов частных низеньких домов, мы вскоре вышли на просторную дорогу, пересекли ее и двинулись вверх по очень уютной зеленой улице. Вдоль тротуара, по которому мы шли, стояли дома старинной постройки, что придавало всему этому пространству столь милую умиротворенность.
Мы неспешно преодолели чуть больше километра вдоль трамвайных путей и уже через полчаса добрались до цели назначения. Перейдя широкую дорогу и оставив позади старое кафе, прятавшееся в зарослях деревьев, мы свернули в поросший зеленью район пятиэтажных домов и вошли в подъезд второго одного из них.
Только мы собрались войти в квартиру под номером "31", вставив ключ в замочную скважину, как дверь соседней слегка приоткрылась на длину цепочки, и в этой щели показалась низенькая фигура старушки, разглядывавшей нас полуслепыми глазами. Дядюшка Лик поздоровался с ней, представил меня как своего племянника, приехавшего на учебу, старушка изобразила на лице некоторое подобие улыбки. Видно было, что ей уже давно надоели все эти церемонии и только приобретенная с тех старых советских времен привычка контролировать все, что происходит вокруг, заставляла ее исполнять весь этот набор приличествующих моменту функций.
В квартире мы задержались совсем недолго, но мне удалось оглядеться. Это была маленькая однокомнатная квартирка с крохотной прихожкой, небольшой комнаткой, уставленной безо всякого вкуса старой обшарпанной мебелью, и довольно большим балконом с деревянным люком входа в подвал.
Минут через пять после того, как мы вошли, дядюшка Лик бесшумно открыл входную дверь, потом громко сказал вслух "ну, пойдем", обращаясь в пустоту подъезда, и сразу же ее захлопнул с изрядным шумом. Я с удивлением наблюдал за этими действиями, не понимая их смысла, но тут дядюшка Лик повернул ко мне улыбающееся лицо и я впервые услышал в своей голове его голос, хотя внешне никакой артикуляции не наблюдалось: "Соседка подумает, что мы ушли, но добежать до глазка не успеет. А мы и вправду ушли, только совсем в другую сторону". После этих слов мы не включая света притворили изнутри дверь в ванную комнату, дядюшка Лик сделал приглашающий знак рукой в мою сторону, я произнес "домой", потом открыл дверь, и мы оказались в нашей потайной комнате.
Юрта
Мистер Пик встретил нас парой чашек только что сваренного кофе, будто точно знал о времени нашего возвращения. "По ереванской традиции, кофе необходимо выпить для крепкого сна" – сказал мистер Пик и улыбнулся. Мы расположились в плетеных креслах у стола, закурили, и под виноградной аркой на некоторое время воцарилась тишина. Каждый был погружен в свои мысли, мы потягивали коньяк с кофе и иногда делали по глотку воды из невысоких стаканов.
Ничем особенным этот вечер не выделялся среди многих прочих, проведенных здесь впоследствии, но почему-то именно он запомнился мне как-то особенно. Все мои мысли были в том месте, откуда мы только что вернулись, я вспоминал тамошние запахи, дома, людей, а когда это занятие мне наскучило, я принялся разглядывать мистера Пика. Занятный он был тип, и давно пора дать тут его портрет.
Они с дядюшкой Ликом как-то по-особенному гармонировали, хотя ничего общего их внешне не связывало. Мистер Пик был довольно высок, немногим выше среднего роста, сухопар и прям. Носил он широкого покроя брюки и почти все пары его гардероба были в одинаковую тонкую мелкую клетку. Рубашкам предпочитал просторные светлые майки без всякого рисунка, а на ногах были надеты неизменные черные калоши с темно-розовыми тряпичными внутренностями. Был мистер Пик строен, по-мужски красив и картину довершала крупная голова с абсолютно правильными чертами лица, носом с горбинкой, карими глазами и слегка тяжеловатым подбородком. Губы выдавали в нем человека мягкого и вместе с тем решительного, что подтверждалось прямым и твердым взглядом из-под густых черных бровей. Черные же, но с проседью коротко стриженные волосы мистер Пик никогда ничем не покрывал, а лицо гладко брил, не допуская даже однодневной щетины. И если дядюшка Лик производил впечатление капитана корабля, надежного, уверенного в себе и широко образованного, то мистер Пик был идеалом его первого помощника, обеспечивающего надежный тыл и абсолютный порядок.
Наконец дядюшка Лик прервал молчание: "Знаете ли, сеньор Конти, а давайте-ка я вам на сон грядущий расскажу историю того человека, к которому мы завтра с вами отправимся! Таких людей мало, истинных, какими они собственно и задумывались". Я с удовольствием согласился, и дядюшка Лик рассказал очередную удивительную историю, слушая которую, я с новой силой осознавал счастье, выпавшее мне, и важность той работы, что мне предстояло делать тут.
– Некогда, в тех краях, куда мы завтра с утра отправимся – начал дядюшка Лик, – плескалось огромное озеро, которое все называли морем. Было оно самым соленым в мире и питали его две великие реки, несущие сюда свои воды. И продолжалось бы так еще многие тысячелетия, не появись человек и не начни он от основания веков строить то, что сам и назвал цивилизацией. Господи, сколько же теоретических обоснований придумано, сколько концепций, оправдывающих все то, что творит этот ничтожный вид! И все это философствование, все эти системы, страты, измышления не стоят ничего. Человек погряз в самолюбовании с первого дня своего появления на свет. Оснащенный совершенным инструментом познания, он не нашел ничего лучшего, чем начать уничтожать себе подобных, а заодно и все вокруг, будто имеет на это какое-то право, будто он вправе решать, как правильно, а как нет.
Погрузитесь в анналы истории, и сделав это, вы поймете окончательно и бесповоротно, чем же славен род человеческий, и навсегда утвердитесь в этом понимании: только одним – умением производить из века в век очередных монстров, каждый из которых топил в крови больше людей, чем его предшественник. Именно их именами пестрят страницы учебников, они там встречаются много чаще имен великих гуманистов и настоящих ученых, и они же, их биографии, служат примером для последователей, тщательно изучающих все просчеты своих предшественников, стараясь не повторять их ошибок.
Дядюшка Лик не на шутку распалился, да так, что мне даже показалось будто он потерял ощущение времени и места. Мы с мистером Пиком переглянулись, дядюшка Лик заметил это и примирительно улыбнувшись, сказал, обращаясь ко мне: "Зря вы так подумали, сеньор Конти, я все контролирую, вот только тема для меня слишком больная. Она станет таковой и для вас, когда вы научитесь пользоваться тем бесценным архивом знаний, который у вас теперь есть. И, кстати, давно хотел вам сказать, еще по выходу их той харчевни – не надо ждать, когда будут кем-то вслух произнесены ключевые слова и система сработает, предложив вам продолжить изучение вопроса или отказаться, вы и сами в состоянии давать ей задания, без внешней помощи. Вам надо прямо сейчас научиться этому".
Дядюшка Лик объяснил мне простой алгоритм, я его испробовал и следующие минут сорок пребывал в неописуемом восторге, выдергивая из бесконечного хранилища знания обо всем, что только могло придти в голову. Я развлекался словно ребенок, который впервые получил набор разноцветных кубиков с рисунками на гранях – пытался складывать, разбрасывать и снова собирать воедино фрагменты уникальных знаний, и система послушно исполняла любой мой запрос, мгновенно реагируя на него, даже если я посылал эти запросы со скоростью пулеметной очереди. Для этого достаточно было всего лишь направить свою мысль к воображаемому источнику знаний, то есть обратиться непосредственно… ну, назовем это виртуальной библиотекой. Этот процесс, как, впрочем, и многие другие обретенные, очень сложно описывать словами, в особенности же то, что начинало происходить после отправки запроса. "Ужас – подумал я про себя в тот момент, когда вдоволь набаловавшись с новой "игрушкой", пытался для себя сформулировать алгоритм ее действия – что за идиотский сленг: запрос, информация, библиотека".
Наконец, я освоился, уразумев, что все устроено предельно просто, по тому же самому принципу, что и в электронных библиотеках. "Ну, это еще надо посмотреть, кто по чьему принципу устроен" – рассмеялся я, решив, что пока буду именно такими словами описывать работу этой системы.
Итак, в ответ на запрос ты просто получал виртуальную справку, где все ключевые слова были активны, и эта справка не была написана или представлена в каком-то ином виде, она просто появлялась и все тут – большего объяснить невозможно. Ты получал ее сразу и целиком, то есть, этот блок знаний моментально усваивался, и ты им мог пользоваться – всем массивом, каждой отдельной его частью или даже словом – до тех пор, пока она была нужна, а затем вся эта конструкция исчезала из головы, возвращаясь на положенное ей в библиотеке место и не оставляя никаких обрывочных фрагментов после себя.