- Мы, разумеется, сожалеем, что не можем предложить вам более высокие гонорары. Но политика клуба такова, что это стандартные условия для всех, кто заключает с нами контракт в первый раз. Разумеется, вы имеете право оставлять себе все добровольные сборы с зала.
- Мы вполне понимаем, - сказала Вера, отлично справляясь с охватившим ее ликованием. - Мы считаемся с вашими обстоятельствами, сэр. Мы готовы сотрудничать.
Она бегло просмотрела договор, схватила ручку со стола и подписала. Я без лишних слов последовала ее примеру.
На следующий день Вера ушла с места горничной. Я отдала Степаниде Матвеевне свою первую квартплату. Мы расплатились со всеми долгами и купили еды - небывало много дорогой еды с черного рынка, - и все равно у нас осталось еще много денег. Ушла в прошлое эпоха булочек и какао в долг в соседнем кафе. Мы были в восторге и считали, что попали под крыло фортуны надолго. Мне даже стало казаться, что теперь и война должна кончиться быстрее, - ведь пережидать войну с деньгами гораздо легче, чем без денег.
Глубокая ночь. На столе лежат остатки "роскошного кутежа", которым мы праздновали нашу маленькую жизненную победу. Вера уже под одеялом, я раскладываю и застилаю матрас, отодвигая с прохода собаку, которая никак не хочет залезать под кровать. Вера вертится в постели и без умолку болтает сама с собой. Она никак не может успокоиться после дебюта.
- Конечно, у нас были небольшие ошибки, но не думаю, что на них обратили внимание. И аплодисментов было вполне. В самом деле, почему бы и не похлопать двум задорным девчонкам!
- Много аплодисментов? Ты ослеплена. Аплодисментов было мало, - возражаю я.
- Ах, ну какая ты! Считаю, все прошло очень удачно! Мы будем упорно работать и будем каждый раз получать бурю аплодисментов!.. - Вера тянется к остаткам винограда на тарелочке, отщипывает ягоду и кладет в рот. - Мы заработаем кучу денег и заведем кучу блестящих поклонников!
- А как же Су Линь? - смеюсь я.
- Одно другому не мешает, - весело отмахивается Вера.
Она тянется к стакану с недопитым вином, но я отбираю его и выпиваю сама, потому что от вина она станет еще болтливей и не даст мне заснуть.
Вера продолжает мечтать:
- Война закончится, мы прославимся и уедем в Париж. Ах, как бы я хотела жить в Париже!
- Что бы ты там делала? - интересуюсь я.
- То же самое, что и здесь. Танцевала бы в самых модных клубах.
- Но ты и здесь уже получила такую возможность.
- Ты ничего не понимаешь, - заявляет Вера. - Уверяю тебя, жить в Париже гораздо шикарней, чем в угрюмом провинциальном Шанхае. Париж - это центр мира. Ну почему я не в Париже? Вместо того чтобы прозябать в этом глупом месте, я бы веселилась сейчас в парижской мансарде в кругу художников и артистов!
Впоследствии, когда я побывала в Париже и пересеклась там несколько раз с белоэмигрантами, я вспоминала мечту Веры о парижской мансарде. Я пришла к выводу, что нам с ней в некотором смысле повезло, что скромная романтика нашей юности протекала вне условностей и ограничений Старого Света, в Шанхае, далеком от основных мировых событий.
Глава 8
Наши дела пошли на лад. Я привыкла к выходам на сцену так же, как привыкла к поденной работе в госпитале. Я стала танцевать более раскованно, и даже улыбка стала более естественной, хотя мне, конечно, было далеко до прирожденного артистизма Веры. Вере всегда доставалось больше внимания и денег от клиентов. Впрочем, ни ее, ни меня особенно не волновала наша разница в мастерстве - лишь бы зрителям нравился танец настолько, чтобы они готовы были бросить на сцену конверт с купюрами.
Кроме "танца голубых огоньков" мы придумали еще несколько номеров и сшили к ним костюмы. Публика стала принимать нас теплее, и деньги лились со всех сторон.
Мы стали элегантно одеваться, покупали красивые безделушки, и только необходимость часто менять сценические одеяния, а значит, прибегать к помощи Степаниды с ее машинкой, удерживала нас от переезда в более дорогое жилье.
У нас появились поклонники, и пришлось учиться их отваживать. Один раз, чтобы не встречаться с назойливым ухажером, ожидавшим у выхода, Вера вынуждена была покинуть клуб по желобу, через который с улицы в кухню доставляли продукты. Мы стали различать, от кого именно из сидящих в зале прилетал конверт, и разработали для таких посетителей особые виды улыбок и поклонов.
Однажды Вера сказала мне, что заметила среди публики Николя Татарова. Это было после особенно успешной премьеры нового танца. Мы только что покинули сцену и шли, переговариваясь, в гримерную. Вера на ходу перебирала банкноты, которые мы собрали в тот вечер, то и дело радостно вскрикивая "о-ля-ля" и "смотри, сколько здесь".
- Если так пойдет и дальше, придется нанять кого-то, кто будет советовать нам, на что потратить деньги до того, как они обесценятся, - говорит она.
Я хихикаю и советую ей подождать с подсчетами хотя бы до гримерной.
- Это же неприлично. Разве можно быть такой алчной? - упрекаю я ее.
Она вдруг вспоминает:
- А ты обратила внимание? В зале был Николя Татаров. Он сидел у бара с двумя девушками. Он смотрел на нас и что-то спрашивал у официанта. По-моему, он нас узнал.
Эта новость меня шокирует.
- Ах, в самом деле?.. - лепечу я упавшим голосом.
Со мной случается рецидив уязвленного благонравия. Меня остро задевает, что Николя, с которым мы знакомы с детства, теперь знает, что я танцовщица ночного клуба. Это занятие позволяет не голодать, но по статусу оно не намного выше уличной проституции. В том кругу, к которому я принадлежала до ухода "Розалинды", считалось, что это недостойная и даже немного позорная работа. Мне безразлично, что думают обо мне незнакомые люди, но мнение тех, кто меня знает, мне по-прежнему важно, потому что для них открыта возможность сравнить, какой я была и какой стала.
Вера улавливает мое настроение.
- Не переживай! Кто он нам? Что он нам может сделать? - легкомысленно успокаивает она.
Мы входим в гримерную. Там почти пусто, только Наташа, одна из русских танцовщиц, пришивает пуговицу за большим круглым столом в центре комнаты. Мы здороваемся с ней, она поднимает глаза от шитья.
- Здравствуйте, девочки! О, новые костюмы! Это просто шик!
Вера кружится передней, демонстрируя костюм. Я сажусь к зеркалу и начинаю снимать макияж.
Гримерная постепенно наполняется. Входит исполнительница индийских танцев. Она не индианка, а тоже русская.
Я знаю, что у нее громкая дворянская фамилия. Но фамилия не может прокормить, а индийские танцы могут.
Появляется еще одна русская актриса, которая только что приехала в клуб и боится опоздать к объявлению своего номера.
- Кажется, все-таки успела! Ох, ох, как я бежала! - запыхавшись, выдыхает она.
Я стараюсь держаться здесь как можно тише - мне не хочется привлекать внимание эмигранток к своему неполноценному русскому языку. На всякий случай лучше им не знать, почему в разговоре я пользуюсь только короткими общеупотребимыми фразами. Мы условились с Верой, что она будет подстраховывать, если кто-то попытается разговорить меня. Вера с ее болтливостью сороки обычно говорит за нас обеих и легко переводит внимание на себя, так что собеседник даже не замечает, что, начав разговор со мной, он каждый раз заканчивает его с Верой. Пока она рядом, мне нечего бояться.
- А это не твой кавалер дежурит у входа, Верочка? - спрашивает только что вбежавшая актриса.
Вера, занятая подсчетом полученных банкнот, услышав о кавалере, спохватывается.
- А! Су Линь! Мы же собрались сегодня в "Парамаунт"! - Она бросается переодеваться.
- Как у некоторых хватает сил танцевать еще и после работы? - удивляется Наташа.
- Но я люблю танцевать! Я люблю писать стихи, танцевать и… лошадей!.. - заявляет Вера и смеется вместе со всеми над своим бессвязным набором пристрастий.
- У Верочки, конечно, талант от Бога. Это видно сразу, недаром у нее столько поклонников, такой мгновенный успех…
Верочка наверняка станет звездой Шанхая, - неожиданно говорит девушка-псевдоиндианка.
Это громкое заявление сильно отдает завистью. Вера смущена.
- Ну что вы… Это вы зря. Все знают, что многие богачи приходят в кабаре пошвыряться деньгами. Сегодня они бросают конверты к ногам одной, завтра - другой. Это просто мода. Не стоит относиться так серьезно.
- Ах нет, надеюсь, это не так, - вмешивается актриса, пришедшая с улицы. - Все-таки, по рассказам, многие клубные танцовщицы нашли очень выгодные партии. Ах, если бы мне тоже найти покровителя… Для меня и моей малышки это единственный шанс вырваться из нищеты.
Неожиданно она поворачивается ко мне.
- Кстати, милочка, у вас ведь тоже интересный воздыхатель… Я заметила его недавно… Советую: обратите на него внимание… Кто знает, может, это тоже шанс…
Удивившись, я перестаю снимать грим, переглядываюсь с Верой. Практически у всех здесь есть поклонники, которые донимают актрис записочками и делают им подарки, но все они малоинтересны. В данном случае был упомянут "интересный" поклонник, что может означать среди танцовщиц богатство или влиятельность.
- У Айрини появился новый обожатель?!.. Кто же это? - интересуется Вера.
- Японец. Довольно высокопоставленный японский офицер. Мне его показал один знакомый в баре - его столик неподалеку. Так что - мои поздравления, Ирочка… - Женщина двусмысленно, но добродушно ухмыляется.
Все заинтересованы. Я шокирована.
- Японец? В самом деле?
- Как интересно… Ты слышишь, Айрини?..