– Было тридцать пять, – проговорила Лариса, и ей показалось, что она слышит свой собственный голос, как отдаленное эхо.
– Ну, значит, обсчиталась я, – тетка вздохнула и тут же с любопытством спросила, – так всё путем было? Вон синячищи какие под глазами. Знаю, от каких ноченек они бывают…
Ларисе хотелось сказать тетке Катерине только одно слово: "Уйди"! Но она пересилила себя и попросила: "Аптечку принеси".
Тетка послушно выполнила просьбу в надежде услышать что-нибудь интересное.
Лариса порылась в лекарствах, и, найдя среди них "Парацетамол", выпила сразу две таблетки.
– А у тебя, часом, не любовная лихорадка? – усмехнулась генеральша.
И не дождавшись ответа, сделала свои умозаключения:
– Чуток морозит, синяки, притомилась… Ну, значит, всё путем. Теперь бы только не залететь…
– Тетка… Тетка Катерина, – простонала Лариса.
– А что – неправа я? – самодовольно сказала генеральша и добавила, – ладно, отдыхай. И ешь получше. Для любовных занятий много сил надо. А ты всё какие-то диеты держишь, отощала совсем…
И видя, что племянница натянула на голову одеяло, тетка вышла из комнаты.
Лариса высунула голову, заглотнула воздуху. Она быстро нагревалась, ей было уже жарко и почти дурно от чая и таблеток парацетамола. "Теперь бы только уснуть", – подумала она с тоскою, понимая, что именно это как раз и невыполнимо по причине ее же самоедства.
Она встала, тихонько открыла дверь и прислушалась. Ужин всё еще продолжался в другом конце большой квартиры.
Лариса быстро прошмыгнула в родительскую спальню. Она знала, что у матери на тумбочке всегда есть лекарство – "элениум" или что-то еще в таком же духе. Захватив пару таблеток, она вернулась к себе в комнату и запила их остатками чая.
"Я всё делаю неправильно, – самоедничала она. – Вчера коньяк смешала с шампанским. Сейчас парацетамол соединила со снотворным. И весь невыветрившийся из меня алкоголь в итоге смешала с психотропным и прочим лекарством. Что у меня назавтра будет с головой? Впрочем, завтра будет завтра. А сейчас только бы уснуть и ни о чем не думать"…
Наутро матери не пришлось будить Ларису. Она сама проснулась в девять утра от тревожного толчка. И первая мысль была о Михаиле: "Как он там, родной? Не стало ли ему хуже, не поднялась ли температура?"
А у самой голова была чугунная. Она выпила кофе, насильно впихнула в себя пару ложек овсянки. И начала слоняться по квартире, то и дело, поглядывая на часы. И когда стрелка больших настенных часов зависла на 10.30, вдруг поняла, что вот просто нет никаких сил ждать еще эти полчаса, находясь в неведении.
И она набрала заветный номер.
Михаил отозвался тут же.
– Лорик, – радостно откликнулся он на приветствие. – А я сам проснулся минут двадцать назад.
– Как ты себя чувствуешь?
– Как орел. Сейчас этот орел чего-нибудь поклюет, расправит крылышки и полетит. Жаль только, что не к своей птичке, а по неотложным делам…
На другом конце телефонного провода раздался вздох облегчения.
– Значит, – сказала Лариса, – я дежурю у телефонного аппарата и никуда не выхожу из дома.
– Я так счастлив это слышать, Лорик. Вот только освобожусь я не скоро.
– Что ж поделаешь. Как освободишься, сразу и звони.
У Ларисы немного отлегло от сердца. Но всё равно было очень грустно.
Когда Михаил позвонил около трех часов дня, но не для того, чтобы назначить ей встречу, а извиниться и сказать, что всё еще занят и ведет своих деловых партнеров в ресторан, потому что так принято, Ларисе стало еще грустнее.
– Ты только не пей, – попросила она упавшим голосом.
– Ну, что ты Лорик. Это исключено.
– А ты этим походом в ресторан сразу заканчиваешь свои два намечавшихся дела? – с надеждой в голосе спросила она.
– Увы, – вздохнул мужчина. – Но второе дело покороче, и уже, надеюсь, без ресторана. Очень надеюсь.
– О-о-о, – протяжно сказала Лариса, – вижу надолго тебя охомутали. А красотка деловая возле тебя никакая случайно не вертится? – спросила она, вроде бы шутя, но с опаской.
– Лорик, ты вне конкурсов и грантов, – заверил ее Михаил.
После этого звонка Ларису вдруг осенило, что может, вообще, так статься, что ехать ей придется уже прямиком на Ленинградский вокзал. Хотя, они мечтали с Михаилом пересечься сначала где-нибудь в кафешке.
Поэтому она отправилась на кухню и стала заблаговременно готовить для Михаила чай с лимоном в термосе, бутерброды с ветчиной и копченой колбасой. Добавила сюда еще несколько пахучих абхазских мандаринов, отмечая в душе, что ей приятна эта забота.
Лариса открыла дверцу антикварного буфета, где кучей были свалены коробки с шоколадными конфетами – невинными дарами и подношениями заместителю министра. С грустью сразу отложила красивую коробку с "Вишней в ликере", и остановилась на наборе шоколадных конфет "Ассорти". Все продукты сложила в большой целлофановый пакет и засунула его в холодильник.
Затем направилась в свою комнату, подошла к секретеру, достала оттуда небольшую бутылочку – граммов на триста – с оранжевой жидкостью, взболтнула ее, проверила крышку на прочность. Бутылочку еще крепко запечатала в фольгу и положила в свою дамскую сумочку.
Лариса то сидела с закрытыми глазами в кресле гостиной у телефона, подобрав под себя ноги, то бесцельно слонялась по квартире в ожидании заветного звонка.
Михаил объявился лишь в половине восьмого. Он звонил из квартиры своего знакомого откуда-то из Беляево, куда он только-только добрался. Это был тоже важный деловой партнер, который приболел. Поэтому неотложные дела приходилось решать таким вот образом в домашних условиях.
– Я уже поняла, – печально, но без малейшего упрека, сказала журналистка, – мы встретимся с тобой "за пять минут до полуночи", употребив выражение пассажиров, которые часто пользуются услугами "Красной стрелы", ежедневно и неизменно уже десятилетиями отправляющейся в одно и то же время: 23.55.
– Лорик, мы встретимся, конечно, раньше, – заверил Михаил. – Но курс ты назвала верный, увы…
– Звони. Скажешь, во сколько встречаемся на вокзале, – И Лариса положила трубку.
– Может, я шофера вызову? – спросил отец, целый день наблюдавший за сборами и страданиями дочери. – Он заберет его из Беляево. Оттуда вместе поедете на вокзал. А потом и тебя домой привезет. Чего тебе ночью-то по метро болтаться?
– Нет, не нужно. Разберемся сами. А ты, папаня, отвыкай служебный автомобиль использовать в личных целях, – усмехнулась Лариса. – Ты забыл, что сегодня воскресенье, и твой Иван Степаныч выходной?
– Да, ладно, что – в первой-то… Ванька заночевал бы у нас, как бывало, а утром отвез меня в министерство.
– Отвыкай, отвыкай, – сказала дочь в задумчивости. – Разве не чувствуешь, что витает в общественной атмосфере?
– Отвыкну еще, – буркнул отец, – а пока есть возможность, надо пользоваться. Дают – бери, а бьют – беги… Слыхала пословицу? С билетиком-то в "СВ" для ленинградского гостя хорошо сгодился?
Дочка вздохнула.