Кажется, я понимаю, о чём он, и поэтому рассказываю. Не всё, конечно. Эпизод с Зоей и Эдуардом я опускаю, как и не было, во всём же остальном мой рассказ полностью соответствует произошедшему. Ну, и ещё меняю имя девушки – вместо Татьяны она у меня становится Аней. Закончив спич, закуриваю.
Рассказ мой выходит не слишком длинным, но Востоков, кажется, доволен. Он сидит на краешке своего стола, сложив руки на груди, и качает ногой в кожаном ботинке, не помню какой испанской фирмы. Где-то с минуту, не говоря ни слова, смотрит мне прямо в глаза, будто пытается прочитать мысли и узнать ещё что-нибудь.
– Интересно, – не меняя позы, говорит он, – правда, интересно. Больше всего мне понравилось то, как твоя девушка поспорила с подругой о том, кто из вас позвонит первым.
– Да, мне тоже понравилось, – отвечаю я, – это был нестандартный ход.
– А ты не задумывался над тем, почему ты, а не твой друг позвонил первым?
– Должно быть, у него на тот момент была более выгодная альтернатива, или же он просто…
– Испугался? – заканчивает Игорь мою мысль.
– Вы как всегда правы, ваше…
Дверь офиса тихо открывается, и в шоу-рум буквально вваливается Эдуард.
– Доброе утро, коллеги, – быстро говорит он, выглядывая обратно в коридор перед тем, как закрыть за собой дверь.
– Тамбовский волк тебе коллега, – отвечает Игорь, – за тобой гнались, что ли?
Эдуард неловко улыбается:
– Это я просто так… привычка.
Игорь меряет его с ног до головы долгим взглядом и только после этого произносит:
– Зачем пожаловали, Эдуард? Если насчёт рекламы в твоём известном на весь мир издании, то ничего не выйдет: слишком дорого, я тебе тысячу раз говорил.
– Нет, что ты, – качает головой Эдуард и снова улыбается. – Я бы хотел с Валерой поговорить.
Игорь вопросительно смотрит на меня, потом на гостя:
– Говори, кто тебе мешает.
Эдуард смущённо опускает взгляд на ковровое покрытие:
– Я бы хотел наедине…
– Боже ж ты мой! – Игорь хлопает себя по коленям, а я получаю ещё один вопросительный взгляд.
Мотаю головой из стороны в сторону, поскольку сам не понимаю, зачем понадобился Эдуарду.
– Если тебя не затруднит… – не отрывая взгляда от ковролина, произносит незваный гость.
Игорь легко спрыгивает со стола и направляется к двери.
– Не затруднит, – на ходу бросает он, – мне всё равно надо в комнату для маленьких мальчиков. Так что, голубки, у вас есть пара минут на всё про всё.
Дождавшись, пока хлопнет дверь, Эдуард подходит ко мне почти вплотную. По напряжённому выражению его лица я понимаю, что ему нужны не только деньги и галстук, но и ещё что-то.
– Я насчёт вчерашнего, – начинает Эдуард.
Достаю из сумки сложенный галстук.
– Ой, оставь себе, – ненатурально морщится гость, – и про деньги тоже забудь, я за другое хотел спросить.
– О чём же? – также ненатурально интересуюсь я, попутно всё же вкладывая ему в руку злосчастный галстук.
Эдуард выдерживает паузу.
– Ты, это, Зою, тоже… того? – существенно понизив голос и подмигивая после каждого слова, спрашивает он.
– Чего? Того? – так же тихо переспрашиваю я.
У Эдуарда расширяются глаза.
– Чего, чего! – яростно шепчет он. – Ты маленький что ли? Не понимаешь? Ну, того, трахнул!
– А, трахнул! – кошу я под дурачка. – Так бы сразу и сказал.
Эдуард, похоже, теряет терпение:
– Ну?
– Нет, я её не того, в смысле, не трахал. Не мой тип. А тебе зачем?
Эдуард ожесточённо чешет обеими руками затылок:
– Просто вчера, понимаешь, мы с ней без глушителя…
– И чего?
– Чего, чего… как думаешь, был ли у меня шанс намотать на винт?
Теперь до меня, наконец, доходит, что именно его беспокоит.
– Всё может быть… – серьёзно начинаю я, – Зоя девушка популярная, к ней многие ходят… думаю, ты у неё, как Боинг – семьсот сорок седьмой.
– Да-а-а? – удивляется Эдуард.
– Да-а-а! – подтверждаю я. – Так что я бы на твоём месте в целях личной и общественной санитарной безопасности срочно обратился бы к врачу.
Вселенская тоска и скорбь всех до единого христианских мучеников умещается во взгляде моего визави. В ответ я многозначительно качаю головой – один отец небесный знает, каких сил мне стоит сохранять серьёз. Видимо, регулярная игра в "Каменное лицо" не прошла для меня даром.
– Понимаешь, у меня есть девушка, – гнусавит Эдуард, – у нас, вроде, всё серьёзно, и если я её… ну, ты понимаешь?
Я снова киваю, чувствуя, что запасы стойкости во мне иссякают с каждой секундой. На моё счастье заходит Востоков.
– Ну что, девушки, поговорили? – спрашивает он.
– Да, Эдуард хотел предложить мне небольшую халтурку, – сочиняю я на ходу, – но я отказался.
Эдуард, неуверенно принимая мою подачу, глупо улыбается.
– Что за халтура? – вяло интересуется Игорь.
– Ерунда, инструкция к фотоаппарату… – отмахиваюсь я, чувствуя, как во мне просыпается желание ещё как-нибудь подколоть нашего похотливого друга. Не в силах с этим бороться, выдаю: – А ещё он расспрашивал меня о том, не знаю ли я, где здесь поблизости можно познакомиться с девушками.
Игорь моментально оживляется:
– Неужели? И что же ты ему ответил?
– Я ответил, что не знаю.
Игорь переводит полный изумления взгляд с меня на ошалевшего Эдуарда.
– Так что же ты меня об этом не спросил? Я же крупный специалист в этом вопросе!
– Да, как-то не догадался… – кривится Эдуард.
– Ты один пойдёшь, или с товарищами? – набрасывается на него Игорь.
– Ещё не знаю, я просто… – мямлит тот.
– Короче, в любом случае тебе прямая дорога в "Коко Джамбо", там девушки входят в счёт. Он тут, недалеко, на Херсонской, во дворах. Ты на какую сумму рассчитываешь?
– Ну, не знаю…
– Там недорого! – хлопает его по плечу Игорь. – И сауна есть. Ты как насчёт сауны?
– Да не особо… – мнётся Эдуард.
– Жаль. А какие там коктейли! Там смешивают отличные коктейли, почти как в "Дикой утке"!
Игорь продолжает перечислять достоинства ночного клуба, а на самом деле публичного дома "Коко Джамбо", в котором я лично не был, но много чего о нём слышал. Изрядно покрасневший Эдуард под его напором медленно пятится к выходу задом. Дойдя таким Макаром до двери, он прощается и, немного поборовшись с несговорчивой дверной ручкой, вываливается в коридор.
Игорь возвращается в шоу-рум, обтряхивая руки, словно после грязной работы.
– Во всех смыслах противный субъект, – заключает он, подождав, пока удаляющиеся шаги нашего гостя перестают быть слышны, – не люблю таких.
– За что, если не совсекретно? – спрашиваю я.
Игорь подходит к своему креслу и принимает, что называется, "англосаксонскую" позу.
– Во-первых, Эдуард глуп, – констатирует он, – во-вторых, он глуп, и он глуп, в-третьих.
– И только поэтому ты его выставил? Это же дискриминация по интеллектуальному признаку! Я иду звонить в Страсбургский суд.
Игорь улыбается:
– Нет, не поэтому.
– Тогда почему? – не понимаю я.
Добрая улыбка на лице моего начальника медленно мутирует в саркастическую.
– Ты же мне не скажешь, о чём вы с ним действительно говорили? – отчётливо, будто я слабослышащий и понимаю только по артикуляции, произносит он. – Вот и я тебе ничего не скажу.
Я открываю рот, чтобы возразить, но тут раздаётся длинная трель телефонного звонка. Игорь прикладывает указательный палец к усам и подходит к телефону.
– Алло, "Регейн"! – говорит он в трубку с интонацией автоответчика, некоторое время молчит, а затем протягивает её мне:
– Это тебя.
Беру из его руки тёплую шершавую трубку.
– Привет, – слышу я в потрескивающей глубине голос Дона Москито.
– Хай, – отвечаю я. – Как сам?
– Ничего. А ты?
– Нормально.
Шум в трубке усиливается, и мне кажется, что связь вот-вот оборвётся.
– Надо бы поговорить, – слышу я где-то совсем далеко голос моего друга.
– Давай, после работы встретимся, – ору я в ответ, хотя прекрасно понимаю, что в этом нет никакого смысла.
– Нет, я сейчас хотел, – отвечает Дон Москито, – прямо сейчас.
– Ну, давай сейчас… что-то случилось?
– Случи-и-илось… – эхом повторяет за мной Дон Москито, и мне в душу закрадывается сомнение: уж больно хорошо мне знакомы эти его затягивания букв.
– Коль, ты в порядке? – аккуратно интересуюсь я, одновременно поглядывая на Игоря, который бродит по шоу-руму и делает вид, что рассматривает оправы, а у самого уши по-кошачьи развёрнуты в мою сторону.
– Нет, не в поря-я-ядке, – отвечает упавший голос, окончательно утверждая меня в предположении, что Дон Москито пьян.
– Ну, давай, рассказывай.
– Понима-а-аешь, Вале-е-ер, – тянет каждое слово Дон Москито, – ничего не происходит, время встало… двигаться некуда… мы топчемся на месте… на месте, понимаешь?
– Стоп, стоп, стоп, – останавливаю я его, – объясни нормально, что у тебя случилось?
– Всё случилось… – отвратительно блеет Дон Москито, – всё уже случилось, понимаешь? Больше уже ничего не будет! Ни-че-го!
Разговор начинает надоедать, но бросить просто так трубку я не могу – товарищ всё-таки.
– Слушай, – говорю я доверительным тоном, – извини, конечно: у тебя что-то не так с Катрин?
Некоторое время я слушаю треск, а затем долгий протяжный вздох, стоящий тысячи слов.
– Я не знаю, что мне теперь делать… за что хвататься… – рыдает Дон Москито. – Катрин ушла… навсегда…