Таки не устояла перед уговорами, долго выслушивала всевозможные доводы, стараясь не поддаваться различным "льстивым напевам" - ("кто же будет писать, если даже ты отказываешься" и т. п.). Я не умею долго в чём-нибудь отказывать (ужасное свойство!) - я сдалась. А сейчас думаю: "несчастная идиотка, ты даже не знаешь, как подступить к этой работе". Правда, я уж буду писать только отдельный раздел к этой книге, но это "тот" раздел. "Снизойдите на меня, музы, и осените плодотворным вдохновением". Но если мне только удастся, - мои финансовые возможности будут иметь перспективы, и тогда я "как миленькая" в один из прекрасных дней, вернее вечеров - чтобы застать Вас, - появлюсь на пороге Вашей комнаты и часов до 12-ти, до 1 ч. ночи - мы с Вами говорим и без конца говорим, до последнего трамвая. Мечты, мечты! Я уже сейчас решаю, предупреждать ли Вас о приезде или явиться неожиданно, сюрпризом…
6/I. Выходной день, 11 ч. дня.
Мороз необыкновенный, невиданный и небывалый, я не помню такого - 32°! Трудно дышать. Долго лежавши под одеялами, не решаясь начать дня, но всё же, быстро одевшись, я судорожно заметалась по комнате в сотне мелких работ - нужно согреваться, в комнате 8°. Обмывание холодной водой разогревает тело.
Ксенёчек, я бы очень хотела (это серьёзно!), чтобы Вы увидели меня минут 20 назад в нашем дворе! Как правило, я в своём туалете подтянута, с претензией (жалконькой!) на элегантность, "на моду". А сегодня в несуразных валенках-сапогах, с большим платком на голове, в ватнике, - я стрелой мчусь на улицу открывать ставни (железо обжигает пальцы), ношу вёдрами воду со двора (сегодня на кухне вода заледенела) и таскаю дрова из сарая в комнату. От взгляда на уменьшающуюся груду дров мне на секунду делается грустно. Их хватит от силы дней на 7. Но долго такими заботами я свой "ясный дух" не омрачаю. Как-нибудь!
Комната загружена, сюда снесено всё, что только надо спасать от мороза: запасы картофеля, другие овощи, вёдра воды и примус, на котором жарится завтрак. Ида не теряет обычной весёлости (которая моментально может переходить в слёзы, и потоки их, вызванные пустяками, нескоро осушаются!), ей нравится такое положение, она напялила на голову платок, бабину "душегрейку" - помогает мне в уборке комнаты.
Вчера писала весь вечер, результаты работы невелики (не знаю, правильны ли?), но всё же начало положено. Сейчас завтракаю, мою пол в комнате и бегу в учреждение работать. Это описание повседневности я умышленно не оживила ничем иным. Я хочу, чтобы Вы представили мою жизнь без прежних прикрас (я их не выдумывала, но больше умалчивала о них). Я перестаю стесняться Вас, моя родная сестричка, и это освобождение от парализующего, унижающего меня чувства я отмечаю с радостью. Но всё же при встрече, я знаю, смущение будет по-прежнему, причём буду стесняться, главным образом, своей внешности, постаревшего лица, седых волос и всех остальных "прелестей моего заката".
9/I.
Только бы увидеть Вас! Препятствия к поездке возрастают и грозят заслонить все возможности к отъезду. В довершение всех неприятностей нужно ремонтировать зубы - проела золото на коронках моста. А знаете ли Вы, что это такое? Это новые истраченные 300 p. (minimum), которые отдаляют время свиданья. Вчера обнаружила это и потеряла сон - совсем не могла заснуть, хотя работала до 2 ч. ночи. Сегодня в Наркомпросе читала часть написанного и пока что услышала (дословно): "Хорошо, пиши, Мурочка, дальше". По дороге домой я решила, что быстрое чтение и расположение ко мне слушающего меня лица помешали дать нужную оценку. Так иногда моё отношение к себе убивает крупинки может бытьи заслуженного удовлетворения. Всё же я должна писать. Но сегодняшний вечер не располагает к работе. А торопиться надо - 15/I термин окончания…
Какое счастье! Я достала дров. Печка натоплена, но в комнате очень холодно, и я с трудом вожу пальцами.
Фотографии Вашей - жду. Не думайте, что я успокоилась. Она мне необходима. Хочу Вас видеть сегодняшней, какой Вы есть. Пусть Вас, моя родная, любимая, ничто не смущает.
До последней минуты, даже если б я была уже в Москве, мне бы не верилось, что трамвай довезёт меня к Вам. Видали ли Вы такую бешеную?
11/I.
Так трудно, моя родная, мне давать совет относительно дальнейших отношений с В.! Трудно и, пожалуй, неуместно. Но всё же думаю, что на Вашем месте я продолжала бы встречаться с ним только в том случае, если б мне эти встречи давали полное, всестороннее удовлетворение - и физическое и моральное. В противном случае я бы резко, решительно и окончательно порвала бы с ним. Насколько я помню из сказанного в Мисхоре, повседневного от него внимания, заботы в мелочах Вы не видите - поэтому разрешите мне судить (я могу и ошибаться!) о его отношении к Вам как о проявлениях, которые захватывают его только с чувственной стороны (но как это незначительно!) [слова в скобках подчёркнуты простым карандашом - Ксеней], у него в этом отношении укоренилась длительная привычка к Вам. Ведь это так понятно! Это его ни к чему не обязывает, но и говорит, что настоящей любви у него к Вам нет. Настоящее чувство проявляет себя в окружении вниманием любимого человека [фраза подчёркнута Ксеней]. Может быть, я сужу вульгарно и не так, как Вам хочется, но родная, это трезво и жизненно правильно. Короче говоря, если Вы сможете откинуть различные мучительные для Вас мысли, берите его на сегодня, не думая о будущем, но если к этому прибавляется большая моральная грызня (это мне очень понятно), поборите себя и кончайте с ним. Я лично не могу принять длительной связи, основанной только на физическом понимании.
Посылаю Вам ещё 2 снимка. Гримаса улыбки совсем испортила моё лицо. Идочка вышла сносно.
Как Вы переносите "эти морозные циклоны"? К холоду нельзя привыкнуть… (как сказал Амундсен - фельетон Ильфа в "Правде").
Спокойной ночи. Целую Вас горячо. Любите, если можете, меня (до чего я комична!) и пишите чаще.
12/I.
Моя любимая, мои советы Вас, конечно, ни к чему не обязывают. Кроме того, в письме намного трудней, чем в разговорной беседе, выражать своё мнение. При встрече я Вам много должна сказать относительно Вашей мягкости, жалости к людям. Нужно себя перековывать, я иду по этому пути и, кажется, удачно. Очень часто такая жалость является только лишь нашей мягкотелостью, которая по сути ничего не меняет, а напоминает нафталинную филантропию. С этим Вы должны согласиться.
15/I.
Меня распирает буквально потребность писать Вам ежедневно, но об этом нечего и думать. Каждая минута на учёте. Я барахтаюсь в работе, "моя книга" выходит слишком тусклой, и нет времени посидеть над ней более вдумчиво. Сегодня лопнула водопроводная труба на кухне, пока достали слесаря - нас затопило.
Ваши письма (2 подряд!) это такое утешение, такое богатство, что навряд ли и поймёте значение их для меня! Хочу Вам многое сказать, но не могу, пишу и смотрю на часы. В прошлый выходной день села за работу (заткнула уши ватой) в 10 час. утра и, делая перерывы для еды и паузы для стонов (боли), просидела до 12 час. ночи. А продукция, увы, в антагонизме с проведёнными часами! Зашёл в этот же день Проценко, мама на кухне его встретила и заявила, по моему настоянию, что меня нет дома. Я только из-за двери слышала его милый ещё мне голос (у него прекрасный тембр - деталь, которой я придаю колоссальное значение у людей). Сегодня получила от него письмо, но встретиться всё же не могу. От Петра нет известий, молчу и я. Он обижен за моё равнодушие к его болезни. Не могу я предаваться соболезнованиям, так же как не прошу их для себя.
18/I.
Книгу, так не удовлетворяющую меня, вчера сдала на предварительный просмотр. Сравнительная быстрота процесса писанья отразилась на качестве, особенно конца. Выйдет она (если благополучно пройдёт ряд инстанций) только к весне. Значит материальный эффект будет запоздалым, а отсюда не столь ценным. Поэтому интерес к ней у меня утерян. Если смогу совместить, а для этого надо поправить здоровье, то беру ещё одну работу - консультацию в районе, и тогда снова воспряну. Сила, степень моего желания побыть с Вами не поддаётся описанию…
19/I.