- Тихий ужас, правда? Вот, скажем, здесь тебе улица, а там притаился Тревор. А вот здесь, скажем, Колли Гулд якобы вздумал перейти на другую сторону. Малолетний Лесли подходит ко мне и спрашивает, сколько времени, а я, конечно, смотрю на часы. Тут откуда ни возьмись выскакивает Тревор с бритвой - хрясь, хрясь, хрясь. Но Колли громко свищет в три пальца. Я уже валяюсь в канаве, Лесли на прощанье пинает меня и исчезает вслед за Тревором под покровом темноты. Подходит начальник и натыкается на меня. Едва поглядев, начальничек отворачивается и блюет на мостовую. Потом дрожащими пальцами подносит свисток к губам.
- Сядь и перестань пинать ногами хорошую мебель, - сказала она.
- Что-то меня понесло, - сказал Дугал. - Аж сам испугался.
- За день до того, как мистер Уиллис уехал отдыхать, Лесли его подстерег в пять часов после работы. Я иду, смотрю - он околачивается возле машины мистера Уиллиса. Дай, думаю, погляжу, что будет. Смотрю - выходит мистер Уиллис. Смотрю - Лесли к нему. Смотрю - Лесли что-то сказал, и мистер Уиллис что-то сказал. Дай, думаю, пройду поблизости от них. Слышу, мистер Уиллис говорит: "Ты что, сбежал с занятий?", а Лесли в ответ: "А вам какое дело?", а мистер Уиллис и говорит: "Прежде чем тебя слушать, надо знать, кто ты есть", - ну, может, не те слова, но в таком роде, это мистер Уиллис-то ему. Смотрю - мистер Уиллис сел в машину и уехал.
- Ну и ладно, - сказал Дугал, - через месяц я вас, пожалуй, покину. Ты будешь лить слезы, когда я уеду?
- Поживем - увидим.
- Пойдем-ка в кино, - сказал Дугал. - Хоть вечер и прелестный, но меня что-то тянет в темноту.
По пути он прихватил внизу письмо с иностранным штемпелем. Он прочел его на ходу, держа Элен под руку.
"Дорогой Дуглас,
мы прибыли сюда в субботу вечером. Погода великолепная, мы живем в славном отеле с прекрасным видом на море. Люди здесь очень славные, пока, во всяком случае! Мы пару раз довольно славно прокатились вдоль берега. Откровенно говоря, Ричард нуждается в отдыхе. Вы сами знаете, как он себя не щадит и какой он добросовестный.
Ричард очень доволен нашей с вами тогдашней договоренностью. Ваша поддержка будет для него сущим облегчением - ведь в фирме теперь скопилось так много Дроверов. (Мне иной раз кажется, откровенно говоря, что фирму надо бы называть "Дровер, Дровер, Дровер и Уиллис", а не просто "Дровер и Уиллис"!) Я надеюсь, что и вы удовлетворены нашей новой договоренностью. Перед отъездом Ричард проинструктировал бухгалтеров насчет прибавки вам жалованья; она будет оформлена задним числом со дня вашего поступления на работу, как мы с вами договорились.
Я чувствую, что должна сообщить вам об одном инциденте, случившемся как раз перед нашим отъездом, хотя, откровенно говоря, Ричард решил не говорить вам об этом (чтобы вас попусту не расстраивать!). Какой-то подросток лет четырнадцати подстерег Ричарда и сказал ему, будто вы платный полицейский осведомитель, нанятый якобы с целью расследовать отдельные злоупотребления на пекхэмских предприятиях. Разумеется, Ричард не придал этому никакого значения, и как я сказала Ричарду, с какой это стати полиция вдруг заподозрит преступную деятельность в фирме "Дровер и Уиллис"! Откровенно, говоря, я подумала, что стоит вам об этом сообщить, чтобы предостеречь вас, потому что я чувствую, Дуглас, что могу говорить с вами, как с сыном. В ходе своих изысканий вы, очевидно, нажили себе кое в ком врагов. Беда, да и только, люди ведь такие неблагодарные. Перед войной эти мальчики были рады всякой пище и любому крову над головой, но теперь, откровенно говоря..."
Дугал спрятал письмо в карман.
- Таких грустных молодых людей, как я, в летний день с огнем не сыщешь, - сказал он Элен, - и по этому поводу я тихо блаженствую.
Они вышли из кино в восемь часов. Нелли Маэни стояла у пивной напротив, возглашая: "Лицемерные речи обольщают слух невинностью, но яд их проникает до глубины чрева. Хвала господу, да вознесет он дела наши над замыслами лукавых и нечестивцев".
Дугал и Элен пересекли улицу. Они прошли мимо Нелли, и та плюнула на мостовую.
Глава 9
Мерл Кавердейл сказала Тревору Ломасу:
- Я просто иногда помогала ему в его частных делах. С ним приятно поговорить, и вообще в нем есть что-то особенное. А в моей жизни не так уж много интересного.
- Просто в его частных делах, - сказал Тревор. - Всего-навсего помогали ему.
- Ну, а что в этом плохого?
- Перепечатывали его легавые донесения.
- Слушайте, - сказала Мерл, - он не имеет никаких отношений с полицией. Я не знаю, откуда пошли эти россказни, но это все неправда.
- Что за частные делишки вы для него обделывали?
- Это вас не касается.
- Мы этого субчика на днях прирежем, - сказал Тревор. - Вам что, захотелось составить ему компанию?
- Господи, да я же вам правду говорю, - сказала Мерл. - Никакие это не донесения, просто он пишет, как раньше жилось в Пекхэме, по заказу одной женщины, он ее зовет Чиз. Поймите вы, Дугал никому зла не делает. Просто в нем есть что-то особенное.
- Чиз, - сказал Тревор. - Вот, значит, чем вы с ним занимаетесь по вечерам - каждый вторник и каждую пятницу.
- Чиз и чиз, что тут такого? Это же даже не настоящее имя, это прозвище такое.
- Да что вы говорите, - сказал Тревор. - А как настоящее имя?
- Ой, мистер Ломас, честное слово, не знаю.
- Больше вы к нему не пойдете, - сказал Тревор.
- Тогда придется ему это как-то объяснить. Мы с ним друзья, и не более того, мистер Ломас.
- Вы с ним больше не увидитесь. Без разговоров. А у нас с ним будет свой расчет.
- Мистер Ломас, вы лучше не задерживайтесь. Скоро придет мистер Друс. Мне не хочется, чтобы мистер Друс застал вас здесь.
- Он знает, что я здесь.
- Вы хоть не говорили ему, что я по вечерам в будни бываю у Дугала?
- Я говорю, он в курсе.
- Так это вы осведомитель, а не Дугал.
- Запомните. Сделаете для него что-нибудь - вам же будет хуже.
Тревор размеренной поступью сошел по лестнице, а она глядела из окна, как он с видом хозяина шествует по Денмарк-Хиллу.
Через двенадцать минут явился мистер Друс. Он снял шляпу и поместил ее на вешалке в передней. Он прошел в гостиную следом за Мерл и отворил дверцу буфета. Он извлек бутылку виски, налил себе ровно четверть стакана и брызнул туда содовой.
Мерл взяла вязанье.
- Немного виски? - сказал он.
- Нет, лучше стакан красного вина. Надо, пожалуй, выпить красного, может, хоть это меня взбодрит.
Он наклонился, нашарил бутылку вина, выдвинул ящик и достал оттуда пробочник.
- Меня тут только что навестили, - сказала она.
Он оглянулся на нее, из его кулака торчал штопор.
- Полагаю, что вы знаете, о ком идет речь, - сказала она.
- Конечно, знаю. Он был здесь по моему поручению.
- Моя личная жизнь касается только меня, - сказала она. - Я в вашу никогда не вмешивалась. Я никогда и близко не подошла к миссис Друс, а мне, может быть, не раз хотелось потолковать с ней о том, о сем.
Он вручил ей стакан вина. Посмотрел, что за ярлык на бутылке. Он сел в кресло и разулся. Надел домашние туфли. Поглядел на часы. Мерл включила телевизор. Оба смотрели мимо экрана.
- Я здорово попался с этим шотландцем. Его подослали полиция и правление "Мидоуз, Мид". Он следил за мной почти три месяца и строчил свои доносы.
- Нет, тут вы ошибаетесь, - сказала Мерл.
- А последний месяц и вы были с ним заодно. - Он почти уткнулся указующим перстом ей в горло.
- Тут вы ошибаетесь. Я только перепечатала для него несколько рассказов.
- Каких рассказов?
- Про то, как жилось когда-то в Пекхэме одной старой леди, его знакомой. И вы не имеете ни малейшего права в чем-то меня обвинять и подсылать ко мне разных громил с угрозами.
- Тревор Ломас, - сказал мистер Друс, - мой платный агент. Вы будете ему беспрекословно подчиняться. А так называемый Дугал Дуглас даст у нас тягу из Пекхэма и дорогу обратно забудет.
- Вы же, по-моему, сами собирались эмигрировать.
- Я и собираюсь.
- Когда?
- В свое время.
Он скрестил ноги и устремил взгляд на телеэкран.
- Мне что-то сегодня не хочется ужинать, - сказала она.
- А мне хочется.
Она пошла на кухню и загромыхала посудой. Вернулась она в слезах.
- Проклятая моя жизнь.
- Насколько я знаю, ничего проклятого в ней не было, пока вы не стакнулись с так называемым Дуга-лом Дугласом.
- Мы с ним друзья, и не более того. Вы его не понимаете.
Мистер Друс глубоко вздохнул и возвел глаза к абажуру, призывая его в свидетели.
- Можете есть свою отбивную с картофелем и горошком, - сказала она. - Мне не хочется.
Она села и взяла вязанье, роняя на него слезы.
Он перегнулся в кресле и пощекотал ей шею. Она отстранилась. Он ущипнул ее длинную шею, и она вскрикнула.
- Ш-ш-ш, - сказал он и погладил ей шею.
Он пошел налить себе еще виски. Обернулся и посмотрел на нее.
- На чем же вы сговорились с так называемым Дугалом Дугласом? - спросил он.
- Ни на чем. Мы с ним просто друзья. Надо же мне хоть с кем-то бывать.
Пробочник лежал на буфете. Он приподнял его за кончик и уронил, приподнял снова и уронил.
- Лучше я пойду переверну отбивную, - сказала она и пошла на кухню.
Он последовал за нею.
- Вы снабжали его сведениями обо мне, - сказал он.
- Говорю вам, что нет.
- И печатали его доносы в правление.
Она боком протиснулась мимо него и, плача навзрыд, вернулась в гостиную за носовым платком, оставленным на кресле.