Еслиже я и убилкого-то навойне, а таквполне моглослучиться, товремени уменя на этобыло всего несколькосекунд. Потомнеизвестнооткуда взявшийсяснаряд оглушилменя и вышибмне глаз.
* * *
Вбытностьдвуглазымребенком ябыл лучшимрисовальщикомза всюисториюизрядноразболтаннойсистемысреднегообразованияв поселкеСан-Игнасио –сомнительноедостижение,но оно произвелона моих учителейтакое впечатление,что они, вразговорах смоими родителями,прочили мнекарьерухудожника.
Подобногорода советыказалисьродителямнастолькобезответственными,что они в своюочередьпопросили прекратитьзабивать мнеголовутакими идеями.По ихсведениям,художникипроводилижизнь внищете и неизменноумиралипрежде, чем книмприходило признание.И тут онибыли, разумеется,правы.Картинымертвых авторов,бедствовавшихбольшуючасть жизни,представляюттеперь самуюценную частьмоей коллекции.
Ахудожнику,желающемуеще сильнеезадрать ценуна своитворения,рекомендуюверное средство:самоубийство.
* * *
Нов 1927 году, когдамне былоодиннадцать,и я, кстати,уже умелтачатьсапоги лишьнемногим хуже,чем отец, моямать прочластатью обамериканскомхудожнике,которыйзарабатывалстолько жеденег,сколько звездыэкрана ифинансовыеворотилы, иболее того,был ровней извездам, иворотилам,владел яхтой,а также конюшнейв Виргинии идомом наберегуокеана вМонтоке, здесьрядом.
Матьговорилапозже – несильно позже,ведь ей оставалсявсего годжизни, – чтоона никогдане стала бычитать этустатью, еслибы к ней не прилагаласьфотографияэтого богатогохудожника насвоей яхте.Яхта имела общееимя с горой,столь жесвященной дляармян, какФудзияма –для японцев:"Арарат".
"Оннавернякаармянин",подумала она,и не ошиблась.В журналеговорилось,что онродился вМоскве, в семьелошадника,звали еготогда ДанГригорян, ион какое-товремя служилподмастерьему главногогравировщикаЕго ИмператорскогоВеличестваМонетногодвора.
Вэту страну онприбыл в 1907году,иммигрантом, ане беженцемоткакой-нибудьбойни, изменилсвое имя на"Дэн Грегори"и сталиллюстраторомжурналов,рекламныхприложений икниг длядетей июношества.Согласно авторустатьи, онявлялсясамымвысокооплачиваемымхудожникомза всю историюАмерики.
Вполневозможно, чтоГрегори, илиГригорян, какназывали егомои родители,до сих пор имявляется –если перевестиего доход в 20-егоды, или, вособенности, вовремяВеликойДепрессии, насовременныеобесценившиесяденьги. Онзапростоможет выйтипобедителем,как средиживых, так исреди мертвых.
* * *
Моямать оченьпрактичноотносилась камериканскойжизни, впротивоположностьотцу. Она догадалась,что самойраспространеннойболезнью в Америкебыло одиночество,и что дажесамые удачливыеи успешныечастострадали отнее, а потомуиногда наудивлениечутко относилиськ дружелюбным,привлекательнымнезнакомцам.
Моямать сказаламне, и на лицеу нее приэтом былотакое хитрое,почтиведьминскоевыражение,что я ее едваузнавал:
–Ты напишешьэтомуГригоряну письмо.В нем тыскажешь, чтоты тожеармянин. Апотомскажешь, чтомечтаешьстатьхудожником,хотя бывполовину такимхорошим, какон, и что еготы считаешьвеличайшимхудожникомна свете.
* * *
Ия написалписьмо –вернее, штукдвадцать писем.Я выводил иходно задругим своимдетским почеркомдо тех пор,пока мать несочлазабрасываемуюнаживкудостаточнособлазнительной.И выполнял яэту тяжкуюработу, окруженныйгустымоблакомотцовскихедкостей.
"Онпересталбытьармянином,как толькосменил фамилию"– говорил он.Или: "Раз онвырос вМоскве, он русский,а не армянин".Или: "Я скажувам, что яподумал бы оподобномписьме: "Вследующем онпотребует денег"".
Наконецмать сказалаемупо-армянски:
–Ты что, невидишь? Мыловим рыбу. Аты так громкоразговариваешь,что всю еесейчас распугаешь.
Кстати,среди армян вТурциирыбная ловля,как я слышал,была делом немужским, акак раз женским.
Ина мое письмоклюнуло, даеще как!
МыподсеклилюбовницуДэна Грегори,бывшую танцовщицуварьете поимени МэрилиКемп!
Онавпоследствиистанетпервой моейженщиной –когда мнебудетдевятнадцать!Бог мой, да яже просто ветхийретроград, всесчитаю свойпервый опытчем-то величественным,какнебоскреб – вто время, какпятнадцатилетняядочь моейкухаркипринимаетпротивозачаточныетаблетки!
* * *
МэрилиКемпнаписала мне,что она –помощницагосподинаГрегори, ичто они обабыли чрезвычайнотронуты моимписьмом.Однако он,как человеквесьма занятой,попросил ееответить отего лица.Ответ был начетырех страницах,почти такимиже детскимикаракулями,как и моисобственные.Он былнаписан дочерьюнеграмотногошахтера изЗападной Виргинии,двадцатиодного годаот роду.
Втридцатьсемь онабудетконтессойПортомаджоре,будет жить впалаццорозового мрамораво Флоренции.В пятьдесятона будет крупнейшимоптовымпосредникомфирмы "Сони" вЕвропе исоберетлучшуюколлекциюпослевоенногоамериканскогоискусства наконтиненте.
* * *
Мойотец сказал,что она,должно быть,сумасшедшая,раз пишеттакиедлинныеписьма совершеннонезнакомому,далекомучеловеку, ктому жепростомальчишке.
Моямать сказала,что она,должно быть,очень одинока.Так оно ибыло. Грегоридержал ее,как держатинтересныхживотных, закрасоту, ииногдаиспользовалв качествемодели. Онани в коем случаене была егопомощницей.Ни по одномувопросу еемнение его неинтересовало.
Онаникогда неприсутствовалана его званыхобедах,никогда неездила с нимвпутешествия,в рестораны,на приемы, иникогда небылапредставленаего знаменитымдрузьям.
* * *
Впериод между1927 и 1933 годамиМэрили Кемпнаписала мнесемьдесятвосемь писем.Я могу точноназватьчисло потому,что все онидо сих пор уменя, стоятна полке вбиблиотеке, вфутляре икожаномпереплетеручной работы.Переплет ифутляр дляних подариламне надесятилетиенашейсвадьбымилая Эдит.Мадам Берман обнаружилаих, какобнаружилауже все, что вэтом домекак-то затрагиваетмои чувства.Кроме ключейк амбару.
Онапрочла всеписьма, неосведомившись,не считаю лия их своимчастнымделом. Я,разумеется,считаю. Вотчто она мнесказала, ивпервые яуслышал в ееголосе восхищение:
–Любое из этихписемговорит очудесахжизни больше,чем всекартины вэтом доме,вместе взятые.Они рассказываютисториюотвергнутой,замученнойженщины,постепенно открывающейв себеписательскийдар. Она сталавеликим писателем.Надеюсь, тыэто заметил.
–Заметил, –сказал я.
Ив самом деле,с каждымписьмом ееязык делалсявсе глубже ивыразительней, наполнялсяуверенностьюи достоинством.
–Какое у неебылообразование?
–Восемьклассов и годв старшейшколе, – ответиля.
МадамБерманизумленнопокачалаголовой.
–Представляю,что это былза год, –сказала она.
* * *
Чтокасаетсямоей стороныэтойпереписки, тоосновнымсодержаниеммоих писембыли рисунки,которые япросил еепоказатьДэну Грегори,в сопровождениикраткихпояснительныхзаписок.
Послетого, как ясообщилМэрили, чтомать умерлаот столбняка,принесенногос консервнойфабрики, ееписьма сталипо-материнскизаботливыми,хотя она былавсего надевять летстарше меня.Первое изэтихзаботливыхписем пришлоне из Нью-Йорка,а из Швейцарии,куда, как онаписала мне,онаотправиласькататься налыжах.
Толькокогда япосетил ее вофлорентийскомпалаццопосле войны,выясниласьправда: ДэнГрегориотослал еетуда, совершенноодну, чтобыонаизбавилась вклинике отплода,которыйносила.
–За это мнеследовало быегопоблагодарить,– сказала онамне воФлоренции. –Именно тогдая впервыезаинтересоваласьиностраннымиязыками[25].
Изасмеялась.
* * *
МадамБермансообщила мне,что у моейкухарки былне одинаборт, как уМэрили Кемп,а три – причемне в швейцарскойклинике, а вкабинетеврача вСаут-Хэмптоне.От этого мнесталотоскливо. Сдругойстороны, мнестановитсятоскливопочти от всехподробностейсовременнойжизни.
Яне спросил, вкаком месте впоследовательностьабортов вклинилосьвынашиваниедо срока Целесты.Мне не хотелосьэтого знать,но мадамБерманобеспечиламеня и этойинформацией.
–Два аборта доЦелесты иодин после, –сказала она.
–Кухарка вамсамарассказала?
–Целеста мнерассказала, –ответила она.– Еще онасказала, чтоее матьподумываетоб операциипо перевязкематочныхтруб.
–Как хорошо,что мне этотеперьизвестно, – сказаля, – на случайнепредвиденныхобстоятельств.
* * *
Иснова явозвращаюсьв прошлое,хотя настоящеепродолжаетхватать меняза пятки, каквзбесившийсяфокстерьер.
Моямать умерла вполнойуверенности,что Дэн Грегори,от которого яне получилнапрямую ниединогослова, выбралменя своимпротеже. Передтем, какзаболеть, онапредсказывала,что Григорянотправитменя учитьсяв художественнуюшколу, чтоГригорянубедит редакциижурналовнанять меняиллюстратором,как только явырасту, чтоГригорянпознакомитменя сосвоими богатымидрузьями, аони научатменя, как и ясмог быразбогатеть,вкладываяденьги,которые язаработаюрисованием, вакции набирже. В 1928 годувсем казалось,что биржевыекотировкиникогда непадают, атолькорастут ирастут – вточности, каки сейчас!Э-ге-гей!
Такчто онаупустила нетолькофинансовый крах,наставшийчерез год.Она также неприсутствовалапри том, как яосознал ещедвумя годамипозже, что необщался сДэном Грегоридаже опосредованно,и что он,скорее всего,даже неподозревал омоемсуществовании,а щедрые похвалыработ, отсылаемыхмной дляоценки вНью-Йорк,исходили неот самого высокооплачиваемогохудожника вАмерике, а отженщины,которая былаему, по словаммоего отца,"то ли уборщицей,то ликухаркой, толиподстилкой".
7
Я помнютот день.Мне было летпятнадцать, явернулсядомой изшколы изастал отцана нашей крохотнойкухне застолом,покрытымклеенкой, а передним стопкойлежали письмаМэрили. Онперечитал ихвсе.