Я положил бумажки в карман и продолжал расспросы:
- А Лондон знает об этом?
- Знает… Переговоры шли около месяца. Лондон советовал обещать уплату по окончании войны. Но Фунтиков и остальные не согласились, сказали: "Такие обязательства невозможно будет распространить среди населения, лучше после продлим срок".
Мы подошли к Русскому базару. Сразу же нам в уши бросились назойливые звуки шарманки. Торговля, видимо, была в полном разгаре: базар гудел, словно улей в жаркий полдень. Кто-то покупал, кто-то продавал. Невозможно было разобрать, на каком языке, на каком наречии говорят. Асхабад был многонациональным городом: здесь жили туркмены, русские, армяне, евреи, персы, узбеки, курды… У каждой национальности был свой район, своя улица, своя мечеть или церковь, даже были распределены профессии.
У самого входа на базар нас встретила смуглолицая цыганка с живыми, зоркими глазами, она обратилась к нам по-русски:
- Дай руку, погадаю… Не пожалей несколько копеек. Не будешь раскаиваться. Тебя ждет известие.
Я остановился и спросил:
- Кого из нас ждет известие?
Цыганка ответила, весело улыбаясь:
- Тебя… Известие не очень доброе… Кто-то подкапывается под тебя. Но все окончится благополучно. Скоро отправишься в дальнюю дорогу. Там тебя ждет большое счастье…
"Ты, я вижу, хитрая", - подумал я и, указывая на Элен, спросил:
- Скажи теперь, какая новость ждет мою ханум?
Элен, явно польщенная, рассмеялась. Цыганка, видимо, поняла, что она смеется неспроста, и серьезно покачала головой:
- Нет, она не ваша ханум.
Элен достала из сумки мелкие деньги и, бросив их на раскрытую ладонь цыганки, взяла меня под руку.
- Видите, даже цыганка определила, что наши сердца бьются не в такт, - сказала она и снова весело засмеялась.
Я думал о другом: какие бывают случайности в жизни! Выдумка цыганки в самом деле была близка к действительности. Меня ждали новости, это правда. Правда и то, что под меня подкапываются. Но я был уверен, что благополучно выйду из создавшегося неприятного положения. Возможно, мне действительно предстоит поехать в Австралию. Цыганка, конечно, много раз повторяла эту свою выдумку. Возможно, даже сегодня уже говорила эти же слова кому-нибудь другому. И следующему, наверно, скажет то же самое. Но как совпала ее выдумка с моими переживаниями!
На Русском базаре мы задержались недолго. Здесь не было ничего интересного, в основном торговали съестными продуктами - мясом, молоком, фруктами, дынями, арбузами… Зато на Текинском базаре! Там на каждом шагу можно было встретить прелести замшелого восточного быта. Поэтому, дойдя до Карабахской мечети, мы повернули назад, прошли мимо караван-сарая кучанцев и направились в сторону "вшивого базара". Да, в Асхабаде был и такой базар. Здесь продавали разную рухлядь, ветошь, тряпье. Здесь же собирались со всего города оборванцы, нищие, калеки. "Вшивый базар" был местом сборища амбалов, в основном персов и курдов.
Когда мы миновали караван-сарай, из соседней чайханы вышел комендант Гаррисон. За ним плелись несколько солдат-индусов. Комендант громко ругался. Он нас не видел, мы тоже сделали вид, что не заметили его, и прошли мимо. Элен указала глазами на ворота караван-сарая и пожаловалась:
- Едва индусы вырвутся из казармы, они сразу же бегут сюда. Сперва заходят в чайхану. Потом поднимаются наверх и там развлекаются с уличными женщинами. Генерал запретил выпускать их из казармы. И все равно, смотрите, убежали.
Однажды я набрел на "вшивом базаре" на интересное зрелище: амбалы, разделившись на две группы, дрались. Это было ничуть не хуже прославленных боев гладиаторов. Здоровенные молодцы с диким ревом бросались друг на друга, тяжелые паланы переходили из рук в руки, глухие удары огромных кулачищ слышались еще издали. Но ни у кого не было в руках ножей. Может быть, поэтому никто и не старался разнять дерущихся, напротив, все зрители, включая полицейских, криком подзадоривали их. Наконец появился известный всему Асхабаду бандит - Ибрагим-гочи, выхватил из-за пояса наган и выстрелил в воздух. Амбалы разом утихли. Расталкивая толпу, Ибрагим-гочи кричал на них:
- Болваны! Недаром творец создал вас амбалами. Чего взбесились?
Драчуны молчали. У них тоже был свой господин, свой вождь.
На этот раз базар был спокоен. Амбалы, сидели на солнышке, тихо переговариваясь. Некоторые, отойдя в сторонку, освобождали свои лохмотья от вшей. Я указал на одного из них Элен и, посмеиваясь, сказал:
- Смотри, что он делает… Этот базар недаром называют вшивым!
Элен вздрогнула, словно ее коснулась змея. Сделала гримаску и презрительно проговорила:
- Вам больше нечего показать мне?
Текинский базар принадлежал туркменам. Чего только не продавали здесь! На этом базаре можно было найти все что угодно, начиная с дров и самана, кончая овцами и верблюдами. Я любил посещать ковровые ряды. И на этот раз решил в первую очередь пойти туда.
Оказалось, однако, что ковровые ряды почти опустели. В продаже не было ничего, кроме потертых паласов, чувалов и торб. А прежде здесь можно было купить любой ковер, даже самый дорогой. Бородатые туркмены, набросив на плечи разноцветные ковры, бродили по базару. Лавки тоже были полны. Теперь и там не было сколько-нибудь стоящего товара.
Элен еще, оказывается, не бывала на ковровом базаре. Пришлось объяснить ей, что базар почему-то совсем опустел. В это время медленными шагами к нам подошел мужчина в черном халате, с небольшой бородкой, и тихо спросил по-русски:
- Желаете купить ковер?
Я прекрасно понимал, что с полдюжиной бумажек английской миссии в кармане нечего ходить па ковровый базар. Все же спокойно ответил:
- Да, мы хотели бы купить ковры. Но я не вижу их.
- Ковров больше чем достаточно. - Приняв важный вид и медленно отсчитывая четки, короткобородый усмехнулся, затем он зорко, по-купечески, оглядел меня и спросил: - Какими деньгами думаете платить за ковры?
Я вынул из кармана бумажки с печатью миссии и показал ему:
- Вот этими.
- Хе-хе-хе! - засмеялся короткобородый, не скрывая досады. - За эти бумажки вам даже веника не продадут!
- Почему?
Короткобородый уже серьезно проговорил:
- Если вы действительно желаете купить ковер, вынимайте английские фунты… или доллары… Или но крайней мере персидские краны…
Откуда-то, запыхавшись, прибежал капитан Тиг-Джонс. Он отвел меня в сторону и сказал:
- Звонил генерал. Ои хочет говорить с вами. Позвонит еще через полчаса.
Короткобородый, оказывается, знал капитана. Приветствовал его почтительным поклоном. Еще раз показав бумажки с печатью миссии, я шутливо спросил:
- Значит, на них ничего купить нельзя?
Короткобородый сложил обе руки на груди и склонил голову:
- Можно! Вам - можно!
28
До сих пор мне не приходилось видеть генерала Маллесона в таком волнении. Его прямо трясло, даже его упрямый подбородок вздрагивал. Не успев войти в кабинет, он гневно заговорил:
- Помните, дорогой полковник, наш разговор в Мешхеде? Что я тогда говорил? "Не ожидайте наград… Если нам улыбнется счастье и операция закончится удачно, найдется достаточно людей, готовых разделить успех. Но если нам не повезет… Тогда все обрушатся на нас…" Вот что я сказал тогда. И вышло по-моему. Ну, что вы на это скажете?
Я знал, почему генерал так взволнован. Постарался успокоить его:
- Мне думается, вы беспокоитесь напрасно. Мы сделали все, что было в наших силах. Никто не смог бы сделать больше. В этом убежден и командующий, и другие.
- Другие! - Маллесон внимательно посмотрел на меня. - Нет, полковник… Вы ошибаетесь! Все, что вы сейчас услышите, это лишь часть веселой мелодии. Полностью вам дадут выслушать ее там, в Лондоне… Да, да… Не думайте, что дело окончится только упреками.
Вошла Элен. Она положила перед Маллесоном папку и сказала:
- Большевики заняли Оренбург!
Генералу словно иглу в бок вонзили. Он резко повернулся к Элен и переспросил:
- Что? Заняли Оренбург?
- Да… Верхняя телеграмма об этом.
Меня тоже, признаться, обдало холодом. Ликвидация "оренбургской пробки", соединение Туркестана с Россией было для нас сильнейшим ударом. О том, что большевики наступают на Оренбург с двух сторон, нам было известно. Но мы никак не предполагали, что он падет так быстро. Больше того, мы надеялись все же, что армия Дутова с помощью американских и японских штыков устремится к Москве. И вдруг такое сообщение! Это, конечно, было полной неожиданностью.
Осторожно приоткрыв дверь, вошел генерал Мильн. Мы все вскочили на ноги. Командующий пожал нам руки и обратился к Маллесону:
- Какие новости, господин генерал?
Маллесон молча протянул ему телеграмму. Командующий внимательно прочитал ее.
- Ну, приступим к разговору, - хладнокровно проговорил он и, пройдя к столу, сел.
Элен позвала ожидавших за дверью офицеров, и ровно в десять часов совещание началось.
Поначалу я предполагал, что генерал Мильн начнет с занятия большевиками Оренбурга. Но он этого пе сделал. Он отложил телеграмму в сторону и обратился к генералу Битти: