Мои гнедой жеребец начал взбираться на высокий песчаный бугор. Бедняга тяжело дышал. Полные лишений дни, как видно, и его истомили вконец: он перестал ржать, не играл. Превратился в дряхлого мерина, в жилах которого не осталось ни кровинки молодости: опустив уши и повесив голову, еле двигался вперед. Подъем был крутой, песчаный бугор тянулся с востока на запад, как целая гора. Но вот наконец мы взобрались на вершину. Остановясь там и приставив ладонь к глазам, Чакан-батыр начал вглядываться куда-то в даль. Он указал рукой на красный диск солнца-, уже опустившийся почти до гребней барханов, и спросил:
- Вы видите?
Я достал из хурджина бинокль и посмотрел в ту сторону, куда он показывал. Там, среди песков, видно было какое-то движение. Толпа людей, растянувшаяся на большое расстояние, беспорядочно двигалась в нашу сторону. Можно было даже различить детей, сидевших, сгорбясь, на верблюдах. "Наверно, беженцы", - предположил я и, решив проверить мужество Чакан-батыра, сказал:
- Движется большая группа всадников. Хорошо, если это не большевики. Свернем с дороги?
Чакан-батыр или понял уже, кто эти люди, или хотел показать, что ничего не боится. Гордо вскинув голову, он возразил:
- От беды не убежишь. Вы спускайтесь вниз. А мы сейчас разведаем, что там такое, и вернемся.
С этими словами он сильно хлестнул плетью коня.
Немного погодя и мы спустились с бархана и поскакали вперед. Я не ошибся: это действительно оказались беженцы. Но они шли строем, как настоящее войско. Когда мы подъехали к ним, первые ряды беженцев уже достигли колодца. Поднялся невообразимый шум. Женщины, мужчины, дети, вьючный и домашний скот - все сгрудилось вокруг колодца. Стоял такой крик, что невозможно было расслышать друг друга. Тучный вожатый, с толстой палкой в руках, то и дело грозно понукал людей. Но никто не слушал его угроз; особенно оборванные, забрызганные грязью дети, толкая друг друга, плача и крича, рвались к колодцу. Наконец старик вожатый приказал людям:
- Отведите верблюдов во-он в ту низину… Там и сбросьте с них груз!
К этому времени подоспела новая группа беженцев. Старик направил их туда же. Мы раскинули свой бивак невдалеке от колодца. С наступлением сумерек снова послышался звон верблюжьих колокольцев. Чакан-батыр сообщил, что прибыла еще одна группа беженцев. Меня удивляло: куда идут они в холодную зимнюю пору, покинув родные, обжитые места? Ведь до самой Хивы не было подходящего места, где можно было бы селиться. А до Хивы не меньше двух недель конного пути. Эти же люди в большинстве шли пешком, полуодетые, в лохмотьях. Если вдруг их застигнет такой мороз, какой был недавно, - ясное дело, им не протянуть и суток. Что же заставило их в такую пору пуститься в тяжелый путь?
Я пригласил на чай старейшин беженцев. Они пришли целой толпой. Просторная палатка вскоре наполнилась. Начавшись с взаимных приветствий, беседа постепенно перешла к тому, что волновало всех, от мала до велика. Мои собеседники оказались родом из соседних с Асхабадом аулов. Они рассказали, что решили бросить родные места и обосноваться подальше от орудийной пальбы, в песках Каракумов, чтобы дождаться здесь лучших времен, когда кончатся споры между большевиками и меньшевиками.
- Вы на чьей стороне - большевиков или меньшевиков? - спросил я.
Некоторое время гости молчали. Я тоже не произнес больше ни слова. Наконец невысокого роста старик, столовой, ушедшей в плечи, искоса посмотрел на меня и растянул губы в улыбке:
- Мула спросили: "Кто твой отец?" - "Конь - мой дядя", - ответил он. Что мы вам можем ответить, таксыр?.. Время быстро меняется. Неизвестно, чей ты подданный. Вчера хозяевами в стране были большевики. Сегодня у власти меньшевики. А завтра? Одному аллаху ведомо, кому завтра достанутся бразды правления!
Сидящий напротив меня толстый туркмен нахмурил густые брови и сказал:
- Э-э, валла, Тайли… Ты не крути, говори прямо. Если бы большевиков не свергли, разве покинули бы мы родные места? Разве не меньшевики обрекли нас на такое несчастье?
Старик одобрительно кивнул головой:
- Это тоже верно, Балкан-палван…
Балкан-палван удовлетворенно кашлянул и повернулся в мою сторону:
- Мы, таксыр, не знаем, как живется в ваших краях… Но в наших местах счастье дайханина-труженика - в земле. Не даст земля урожая, и дайханин может умереть с голоду. А урожай зависит от воды. Воды же всегда недостает. Она - самый ходовой товар. Есть у тебя вода - для тебя открыты все двери. Поэтому все споры у нас - из-за воды. А ведь в каждом ауле сидят хозяева - один, другой богатый бай. Почти вся вода - в их руках. Бедняк дайханин круглый год роется в земле. Много пота проливает. А плоды его тяжелого труда достаются алчным баям. Что делать? Кому жаловаться? Где мы только не были! Побывали с поклоном у всех чиновников белого царя. Никто из них не помог нам. И вот, слава аллаху, все, что мы просили у неба, вдруг обрели на земле… Пришел человек большевиков и сказал: "Надо раздать землю и воду по хозяйствам". Нам этого только и нужно было. Дайханин нашел опору. "Пес, нашедший опору, победит волка", - говорят в народе. Начали мы прижимать наших баев. Но - вот беда! - недолгой оказалась жизнь большевиков. Все вдруг переменилось. Пришли меньшевики… Алчные баи снова обрели силу. Бедняк снова оказался под пятой. Опять начались притеснения..
Балкан-палван глубоко вздохнул и, пристально глядя на меня, добавил:
- Теперь у народа одна надежда - на большевиков… Если они вернутся, все сидящие здесь возблагодарят аллаха!
Со всех сторон послышались одобрительные возгласы.
Выступив вперед, в разговор вмешался Чакан-батыр:
- А что, если большевики, вытащив вас из огня, кинут в ледяную воду?
- Ха! - прочесав пухлыми пальцами свою густую бороду, насмешливо улыбнулся Балкан-палван. - Ты своими глазами видел большевиков?
- Видел.
- Где?
- В Турткуле.
- Ну и какие это люди?
- Да просто скопище безбожников…
Балкан-палван сердито посмотрел на Чакана:
- Религию сюда не вмешивайте. Сейчас о религии спора нет, тяжба идет за свое добро. Большевики- такие же обездоленные, как и мы. Вон брат того, что сидит в углу, - тоже большевик. Такой же бедняк, как и мы сами. Работает на железной дороге. Зачем ему тащить нас из огня, чтобы кинуть в ледяную воду?
Чакан-батыр промолчал. Его сосед, худощавый, крепкий мужчина с приятным лицом, испытующе взглянул на меня и неторопливо заговорил:
- Таксыр… Вы лучше не расспрашивайте их. А то проиграете!
- Почему же? - Я вскинул брови, притворяясь удивленным. - Судьба у всех мусульман одна. Ваше несчастье- наше несчастье. Ваша радость - наша радость. Разумеется, я ничем, кроме совета, помочь не могу. И все же знать о положении друг друга не мешает.
Худощавый человек отпил глоток горячего чая и так же терпеливо продолжал:
- Когда-то жил на свете туркменский поэт Махтумкули. Это был очень мудрый человек, он процедил жизнь сквозь сито своего ума. В одной из своих песен он говорит:
Если сверстники захотят надеть золотую корону,
В царстве бедности место мне отведи,
Создатель, не делай меня зависимым от труса,
Прошу тебя, не своди меня с деспотом…
- Ай, молодец, бахши-джан! - растроганный, воскликнул Балкан-палван. - Один бог у деспота, другой- у бедняка. Не приведи бог обращаться с просьбой к деспоту!
Посмотрев на меня долгим взглядом, худощавый человек продолжал:
- Вы, таксыр, говорите: "Судьба у всех мусульман одна". Это не верно. Будь у нас одна судьба, народ не враждовал бы, не шел друг на друга. Вот если вы скажете, что у всех сидящих здесь одна судьба, я вам поверю. Потому что все они трудятся и зимой и летом, с утра до ночи пот проливают. Присмотритесь: хоть одного здесь вы увидите сытого и здорового?
Старик с головой, ушедшей в плечи, выплюнул изо рта жвачку наса и презрительно проговорил:
- Пэхей! Что тут делать сытым? Все они остались в предгорье.
- Верно говоришь, Моммат-ага, - подхватил слова старика худощавый. - Чего они тут не видали? Меньшевики поддерживают их… Инглисы стоят за них… Творец к ним благоволит… Время принадлежит им! Как быть бедняку? Неоткуда ему ждать помощи. Только и остается бессилыю проклинать судьбу!
Я постарался вызвать худощавого на разговор о наших:
- Инглисы тоже притесняют вас?
- Ха! - снова сердито воскликнул Балкан-палван. - Да в инглисах весь корень зла! Говорят, есть у них один генерал по имени Молла-эсен. Так вот он сейчас полный хозяин в стране. Без его воли даже тростинка не шевельнется. Мы всей толпой ходили к нему. Не пустили, сказали- идите к Ораз-сердару. А Ораз-сердар… Он с ним заодно. Мы хорошо понимаем, что он не станет поддерживать нас. Ворон ворону глаз не выклюет. Все они одинаковы, черные вороны!
Видимо, у толстяка Балкан-палвана накипело в душе: с каждым словом он все больше распалялся. Я постарался вызвать его на еще большую откровенность:
- Какое же зло причиняют вам инглисы?
- Ха! Какое зло… Коров наших доят, а из их хвостов делают плети, чтоб стегать нас. Этого мало?
Я промолчал. Потом вылил остатки чая в свою пиалу и спокойно заговорил:
- Все равно вы не должны были оставлять родные места. Тяжба надолго не затянется. В России большевиков уничтожили. Не сегодня-завтра и здесь все переменится. Есть еще время, вернитесь назад. Не то погибнете!