- Да… О вашей политической линии в Туркестане он тоже отозвался не очень лестно. Сказал: "Ждут, чтобы нас крепко побили, а уже потом придут на помощь". - Я недоверчиво посмотрел па полковника. Он быстро добавил - Я поддерживаю контакт с одним лицом, которому эмир доверяет свои самые заветные мысли. Если сомневаетесь, я могу подарить его вам!
Мне хотелось поговорить с полковником начистоту. Он все больше нравился мне. Умный, очень умный человек! Может проникать в самые непредвиденные места - сильный разведчик… С таким можно сделать многое. Перед отправлением из Мазари-Шерифа я получил из Мешхеда подробные данные об Арсланбекове. Им пытался завладеть в Ташкенте и сэр Макартнэй. Но ему не удалось… Может быть, удастся мне? Как бы там ни было, стоило еще раз забросить крючок. Момент был исключительно подходящий. Полковник сам открыл мне путь. Я небрежно улыбнулся:
- Если при каждой встрече будете дарить мне одного за другим своих людей, смотрите, как бы вы сами…
- За меня не беспокойтесь, господин полковник. В тот день, когда все успокоится, я сменю специальность. Пойду преподавателем в какой-нибудь институт.
- Хорошее намерение. Но кого же вы думаете назначить своим наследником?
- Об этом я пока не думал.
- Почему?
- Потому что неизвестно, чем все это кончится. Если история откроет свои двери большевикам - это одно. А если судьба народа вернется в прежнее русло и все пойдет по-старому - это другое. Тогда определится и наследник!
- А что, если вам найти его теперь же и навсегда избавиться от тяжкого бремени?
Полковник многозначительно улыбнулся. Потом, по-еле некоторого молчания, ответил:
- Мы об этом поговорим в другой раз. А пока позвольте пригласить вас в гости.
- К кому?
- Мы остановились здесь у нашего приятеля. Его фамилия Яхневич. Один из ответственных служащих русского государственного банка в Бухаре. Когда-то в Ташкенте был видным лидером кадетской партии. Будет еще армянин, по фамилии Айрапетян. Тоже из руководителей ташкентских дашнаков. Генерал Боярский… Дамы… Вот и все!
- Короче говоря: mutual admiration society… Так?
Полковник неохотно улыбнулся:
- Что ж, можно сказать и так.
Я согласился. Хотелось немного проветриться. К тому же встретиться с "цветом русского общества", узнать, чем оно дышит, было далеко не бесполезно. Я слышал, что генерал Боярский - отъявленный монархист. Если Яхневич - кадет… Да если еще придет дашнак… Недурная компания!
Когда мы пришли, пирушка была в самом разгаре. За большим круглым столом сидело человек двенадцать. В комнате стоял сплошной туман. В облаках табачного дыма трудно было что-нибудь разглядеть. Окна были закрыты наглухо. Ведь шел важный разговор на политические темы!
Меня усадили рядом с худощавой высокой брюнеткой. В зале было еще несколько дам. Ни одна из них ничем не выделялась, все уже были в летах и явно стремились выглядеть моложе с помощью косметики.
Председательствовал генерал Боярский. Он вытер салфеткой мокрые, жирные губы и после обычных любезностей продолжил прерванную речь:
- Мы, господин полковник, беседуем о судьбах России. Вернее, о причинах, которые ввергли ее в пучину бедствии. Господин Яхневич видит все несчастье России в Романовых. А я говорю: "Нет, Романовы ни при чем. Дума. Демократия. Вот корень зла! Они-то и принесли нам несчастье". Вы - нейтральное лицо. Рассудите пас! Будьте нашим арбитром!
"Нашли тему для беседы", - подумал я, но любезно улыбнулся:
- А смогу ли я быть арбитром?
- Что за вопрос! Кто же, если не вы?
Генерал выпил рюмку и опять поднес к губам салфетку. Потом шумно вздохнул. И без того объемистое брюхо его вздулось, словно в него насосом накачали воздух. Я мысленно улыбнулся: настоящий боров! Весь заплыл жиром, щеки свисают складками. Не будь он военным, я не обратил бы на это особого внимания. Но военный может стать таким только от своего безразличия и равнодушия. Поэтому генерал с самого начала показался мне конченым человеком. Но, может быть, я ошибся? Слишком много значения придаю внешнему облику? Я с любопытством продолжал разглядывать генерала. Ведь завтра мне предстоит сидеть с ним лицом к лицу и решать важные вопросы.
Генерал с напыщенным видом обратился к Яхневичу:
- Итак, Аркадий Кондратьевич… Дума ни в чем не виновата?
- Конечно, не виновата, - уверенно ответил Яхневич, расчесывая тонкими пальцами ярко-рыжую, словно выкрашенную хной, куцую бородку. - Все государство вы отдали оптом в руки конокрада Распутина. А еще обвиняете Думу!
Генерал оглушительно расхохотался:
- Конокрад…
- Что, неправда? - наступал Яхневич. - Кто во дворце был сильнее Распутина? Однажды он, в присутствии императрицы Александры Федоровны, изругал Штюрмера последними словами. Штюрмера! Председателя совета министров! При императрице! Кто такой был Распутин? Вчерашний мужик, грязный развратник… Если бы император по-настоящему болел за судьбы стра-ны, разве допустил бы он к государственной власти такого типа?
- Погоди, погоди, дорогой Аркадий Кондратьевич! - Генерал постучал по столу своими толстыми пальцами. - Ваш Милюков как только мог поносил Штюрмера в Думе. Хотел все неудачи на фронте свалить на него. Что вы на это скажете?
- Хи-хи-хи! - Яхневич ехидно засмеялся. - Алексей Алексеевич! Да о чем вы говорите? Кого вы равняете? Грязного мужика и серьезного политического деятеля с огромным опытом ученого!.. Выступление Милюкова в Государственной думе - это было событие историческое! Такое не всякому под силу!
- Подумаешь, какая смелость! - Генерал иронически засмеялся. - В самом деле, найдется ли еще в России хоть один такой храбрый муж, как ваш Милюков? Хо-хо-хо!
- Зря смеетесь, Алексей Алексеевич. - Яхневич заговорил более резким тоном. - Милюков действительно совершил невиданный в истории России, смелый подвиг!
- Это по вашему мнению! По мнению господ кадетов!
- Нет, не только по нашему мнению. Это признают и наши противники. В Думе… перед всем собранием, перед всей страной… критиковать государственную политику… Разоблачать неудачи на фронте… Это именно подвиг, невиданный в истории России!
- Все смуты начались после этого подвига. Первое бревно в колесо государственной телеги сунули вы, кадеты!
- Вот это вы верно сказали! - Яхневич даже привстал с места и заговорил торжественно - Мы сделали первое предупреждение уже давно больному монархическому строю! И сделали это с добрыми намерениями, чтобы своевременно предупредить печальный исход.
- Ну, и что же? - Генерал всем туловищем нагнулся к Яхневичу. - Чего вы добились? Объявили республику… Созвали Учредительное собрание… Посадили Керенского. Так? - Яхневич молчал. Генерал наступал еще яростнее: - Сколько месяцев он сидел? Что он сделал, кроме того, что отдал власть в руки шайки голодранцев? Ничего!
Полковник Арсланбеков с улыбкой посмотрел на меня, как бы спрашивая: "Видите, с кем мы имеем дело?" Действительно, беседа начала походить, как говорят русские, на "горькое похмелье". Но что самое интересное, собеседники спорили со всей серьезностью, а генерал, как мне показалось, распалялся все больше и больше. Не вмешиваясь, я продолжал прислушиваться к спорящим. Существуют ведь любители, с удовольствием наблюдающие петушиный бой! А эти петухи как-никак спорили о важных вопросах.
Генерал снова заговорил, стараясь придать своему голосу особую убедительность:
- Нет, нет, дорогой Аркадий Кондратьевич! На небе- бог, на земле - царь… Судьба наша, русских людей, связана с этими двумя великими силами. Ищущие третью силу принесут России только несчастье. Кто поднял Русь на такую высоту? Кто превратил ее в необъятную страну, в могущественное государство? Цари! Романовы! Счастливая развязка переживаемых нами событий зависит от восстановления этого священного строя. Россия без царя - птица без крыльев!
Генерал снова забарабанил толстыми пальцами по столу, поднял голову и вдруг запел "Боже, царя храни".. Соседи заулыбались. А брюнетка, сидевшая рядом со мной, нагнулась ко мне и шепнула:
- Кажется, он слишком перебрал.
Генерал действительно был навеселе, но не настолько пьян, как показалось моей соседке. Просто не мог сдержать распиравшие его чувства.
Арсланбеков осторожно напомнил ему:
- Алексей Алексеевич! Вы, кажется, забыли о своем предложении?
Генерал широко раскрыл глаза, словно только что проснулся, и спросил:
- Какое предложение?
- Ну как же, ведь вы предложили полковнику быть нашим судьей…
- О-о! Да, господин полковник… Ваша очередь. Скажите заключительное слово. На этом и покончим. Мы вас слушаем…
Все, не исключая дам, которые в продолжение спора о чем-то шептались, с любопытством уставились на меня. А брюнетка, сидевшая рядом, многозначительно улыбнулась, как бы говоря: "Ну-ка, послушаем, что вы скажете". Мое положение, признаться, было не из легких. Полупьяная компания… Если начать говорить серьезно, такие циники, как Арсланбеков, могут после поднять меня на смех… Но если я попробую отшутиться и скажу что-нибудь неопределенное… Бог знает, как расценят это окружающие. И все же я заговорил шутливым тоном:
- Судьи, говорят, должны быть независимыми. Вы не обидитесь, если я вдруг не оправдаю вашего доверия?
Генерал ответил, опередив всех:
- Нет, нет! Будьте покойны. Сколько бы мы пи бодались, мы все равно друг друга не выдадим…
Глядя на генерала, я продолжал: