- Вот так-то, - сказал он - Какие вы тут все собрались горемычные. Нельзя, Митя, ни другим, ни себе жизнь портить. Это я о супружеской жизни говорю. Вот Марина насчет Жени заговорила. Ленинградка она, Женя. Сюда с молодым мужем, офицером, приехала. Жизнь у них не заладилась. Уж очень свободно ее муженек вел себя: неделями дома не бывал. Получил он другое назначение, уехал и с полгода ни слуху ни духу. А потом потребовал развода. И осталась молодая женщина одна в чужом городе. Устроили мы ее на завод. Второй год работает. Душевный она человек, любят ее на заводе. Да вот на сердце замок повесила. - Александр Николаевич, сняв руку с плеча сына, вдруг спросил: - Ну как, не жалеешь, что к нам приехал?
Дмитрий, застигнутый врасплох, промолчал.
- Правильно ты сделал. А мать, она верно сказала: твое дело, ты сам должен решать.
- Трудно, папа.
- Да, трудно, - Александр Николаевич опустил голову и задумался.
В этот миг вошла Женя в пуховой шапочке и пальто с черным, сильно потертым воротником, разрумянившаяся.
- Решайте быстро: в кино или просто гулять? Я за то, чтобы гулять. Снег какой! Надевайте валенки. Дышится так славно. Я пошла было за билетами, да вернулась: не хочу на два часа закупориваться в духоту.
- Гулять так пулять. - Александр Николаевич улыбнулся, оглядывая Женю. - Иди агитируй остальных. А я тоже не охотник в кино париться.
Когда семья вышла из квартиры, солнце уже село за плоские горы. Женя остановила Дмитрия на крыльце.
- Скажите, вам этот наш зимний пейзаж ничего не напоминает? - спросила она.
С крыльца открывался широкий вид. У подножия вечерне-лиловых гор шел пассажирский поезд. Слева, за домом, на краю пустыря, виднелся другой поселок, сгрудившийся на возвышенности; окна его больших домов уже светились разноцветными огнями. И свет этих дальних домов, и цепочка огней поезда были ясными и чистыми. Эти огни напоминали Дмитрию огни маяков в тот час, когда солнце уходит за горизонт и на лик планеты падает тень, а небо какое-то время еще остается светлым и утихшее к вечеру море отражает небо.
- Помните белые ленинградские ночи, острова? - снова спросила Женя. - Ночь светлая, а огни в заливе как алмазы, рассыпанные по снегу.
- Да, да. Очень похоже, - ответил Дмитрий, радуясь, что Жене блеск дальних огней на фоне сизого вечернего снега напомнил почти то же, что и ему самому.
Неподалеку от крыльца на снежной горке шумно веселилась детвора. Алешка поднял над головой салазки и побежал к горке; он мигом вскарабкался по ступенькам, с размаху поставил салазки и, бросившись на них животом, скатился по ледяной дорожке. Анатолий вышел с лыжами, и от лыж вкусно потянуло запахом дегтя.
- В лесу бы побывать, в глухо-зимнем, хвойном… - мечтательно проговорила Женя. - Именно в такую тихую погоду.
- А может, пойдем в сад? - спросила Марина.
- Добро! - согласился Александр Николаевич.
Флотское словечко, не забытое отцом, заставило Дмитрия улыбнуться.
Семья цепочкой потянулась по узкой тропинке, протоптанной в глубоком снегу и пересекавшей пустырь наискосок. Хлопая лыжами по пухлому слою свежего снега, покрывавшему наст, пробежал Анатолий. Алешка усадил в санки Танечку, и они двигались впереди всех, порой исчезая за сугробами. Марина и Вика пошли вслед за детьми; Дмитрий и Женя замыкали шествие.
- Смотрите, сколько нас, - сказал Дмитрий, оборачиваясь к Жене. - Как корабли во льдах на фарватере, вытянулись в кильватерную колонну.
- Мне понравилось ваше сравнение, - откликнулась Женя.
- Да, славно бы сейчас побывать в хвойном лесу. - Тропинка стала шире, и они уже шли рядом. - Ели под снегом. И тишина. Сказка… Наверное, вы очень скучаете по родной вам природе: ведь тут, в степях, зимой бураны, летом, должно быть, непривычно голо, сушь.
- Да… Но я люблю открытия.
- То есть?
- Не понимаете? Приходилось ли вам бывать весной в степи?.. Не приходилось? А я бывала, да еще в грозу. Черной тучей все небо закрыто, а мы сидим в машине, машина стоит: боимся удара молнии на ходу, и жутко, жутко нам было. Зато, когда над зеленой степью снова засияло солнце… - Женя помолчала, как бы силясь вспомнить, представить себе ту страшную грозу. - Нет, это надо самому видеть… Лето, вы правы, у нас знойное, трава быстро сохнет, становится колючей и редкой, голая земля трескается, по муравке, как под Ленинградом, босиком не походишь… Но у нас есть Волга! - Женя тронула его за руку, как бы прося выслушать ее до конца. - К нам на завод как-то поступила коренная одесситка; когда она повидала Волгу, то удивилась, почему людям на Волге чудится простор и широта. Волга - не море, но она действительно навевает особые ощущения величественного простора. Если бы вы приехали летом и мы поднялись бы туда, - Женя показала рукой в сторону темного плоскогорья, над которым быстро меркло небо, - оттуда с высоты глазом не окинуть плес Волги. Когда я еще жила с мужем, я даже один раз на рыбалке была.
- А я лет двадцать не был в настоящем лесу. Иной раз так хочется сходить по малину, по грибы.
Широкая дорожка, протоптанная посреди улочки стандартных коттеджей, спускалась в неглубокий овраг. За оврагом на холме начинался другой поселок, огнями которого любовались Дмитрий Александрович и Женя. Вправо от его домов на склоне холма темнело какое-то сплошное насаждение. Женя ускорила шаг. Вика и Марина, посадив обоих детей на санки, покатили их бегом.
На краю обрыва стоял Анатолий. Завидев подходившую компанию, он по-разбойничьи свистнул, сорвался вниз и сразу же исчез во тьме, уже сгустившейся в овраге. Марина толкнула под гору салазки с детьми и побежала следом; Вика, вскрикнув, храбро ринулась за ней. Дмитрия охватило озорное веселье, и он тоже побежал вниз, в таинственную темноту. Обгоняя его уже почти на дне оврага, Женя поскользнулась на льдистой плешинке дорожки. Ища поддержки, она ухватилась за него. Он не удержался на ногах, и оба упали.
- Хорошо поребячиться? - сказал Дмитрий, поднимаясь и помогая встать Жене.
- Очень! - Лицо Жени на миг оказалось близко к его лицу, и он даже в сумерках заметил веселый блеск ее глаз.
- А вот мы с матерью друг дружку держим, оттого и не падаем, - пошутил Александр Николаевич, проводя под руку Варвару Константиновну мимо Жени и Дмитрия.
Тропа некоторое время вела берегом журчащего под снегом и местами черневшего небольшими полыньями ручья. По заснеженным, скрипящим мосткам перешли ручей и стали карабкаться в гору. Женя подбежала к старикам и подхватила под руку Варвару Константиновну. Александр Николаевич поотстал от них, но, когда Дмитрий Александрович догнал его, самолюбивый старик, хотя тяжело и шумно дышал, прибавил шагу. Однако подъем оказался коротким: вход в огороженный высокими столбами с колючей проволокой сад был в его ближнем углу. У поваленных ворот стоял деревянный домик сторожа, окруженный сугробами. Откуда-то из-за сугробов лениво протявкала собачонка.
Тропинка от домика привела к колодцу. Тут на небольшой полянке уже стоял Анатолий.
- Кто без валенок, тому дальше ходу нет, - сказал он.
- И не надо. И здесь славно, - ответила Женя. - Посидим!
Расселись кто где. Детишки - на салазках, Вика и Марина - прямо на плотный снежный вал около колодца, Анатолий на тот же вал положил свои лыжи и усадил на них отца и мать, Дмитрий сел на крышку колодезного сруба. А Женя пробралась по глубокому снегу к ближнему дереву и встала, прислонившись к нему.
- Помолчите… слушайте тишину, - приказала она.
Неподвижные ветви покрывал свежий снег; огни двух поселков, теперь одинаково видимые на верхах склонов оврага, уже не были алмазного блеска, а стали гуще цветом, теплей.
- Артема нет. Уж он тишину слушать не стал бы, - нарушив молчание, сказала Вика. - Уж обязательно бы всех извалял в снегу.
- Уймись, - остановила ее Марина.
- Оказывается, наш сад зимой так же хорош, как и весной в цвету, - громко сказала Женя. - Да он и сейчас весь как в белом цвету. - Она пропахала ногами в сугробе борозду и, выйдя на наледь у колодца, попрыгала, отряхивая валенки. - Дмитрий Александрович! Это наш заводской сад… Наших рабочих. Он был старый, запущенный, а теперь поделен на участки. И тут растет все, вплоть до винограда.
- А у вас, папа, тоже есть участок? - спросил Дмитрий.
- Есть, - откликнулась Варвара Константиновна. - Да не доходят руки, как у молодых хозяев.
- А тебе тоже виноградник хочется? - спросил Александр Николаевич.
- Где уж там… Крыжовник прошлым годом у нас какая-то американская роса вроде плесени попортила, - пожаловалась Варвара Константиновна. - Другие в своих садах уберегли.
- Смотрите на звезды! Вон Полярная. А это Малая Медведица, - сказала Женя, садясь на сугроб рядом с Викой и Мариной. - Еще я знаю Большую Медведицу. Дмитрий Александрович, вы моряк, покажите нам другие звезды… созвездия.
- С удовольствием. Да вот беда: нету у нас звездного глобуса, а в таком случае и капитан первого ранга заблудиться может. Кассиопею мы еще найдем: вон она, раскоряка, как буква дубль-ве. Вон та, самая яркая, звезда - вам плохо из-за деревьев видно - Сириус. А повыше - созвездие Ориона.
- Какие загадочные названия: Орион, Сириус, Андромеда. А есть такое созвездие: Волосы Венеры? - допытывалась Женя.
- Есть. Только не Венеры, а Вероники.
- Манит она человека, эта вселенная. - Александр Николаевич тоже поднял лицо к ночному небу. - Бывало, стоишь на вахте, смотришь на звезды и сам своих мыслей не поймешь - такие они неясные и обширные, даже бесконечные.