- Никак не представлю себе ни вечности, ни бесконечности, - быстро заговорил Анатолий, пристроившийся рядом со старшим братом на крышке сруба. - Как же это так: ни конца, ни краю, и вечно было, и вечно будет? Даже страшно. Вы Андромеду вспомнили; в ее созвездии есть Большая Туманность, все время считали, что это газовое облако, а оказывается, это гигантская галактика. Теперь ученые насчитывают больше двух миллионов галактик, это только которые удалось рассмотреть… Ученые теперь изучили вселенную, знаете, на каком расстоянии? Если от нас считать, то в поперечнике в два с половиной миллиарда световых лет! Как это себе представить?
- Не стремись объять необъятное, - назидательно сказала Женя. - Еще Козьма Прутков завещал это десятиклассникам.
- Знаю, - рассердился Анатолий. - Необъятное объять стремиться не надо, если сил нет. А вот Джордано Бруно поднялся до понимания, что наша Земля - мельчайшая пылинка во вселенной и что на бесконечном множестве небесных тел живут мыслящие существа. А теперь наука идет к тому, что человек получит возможность путешествовать по вселенной.
- Постой-ка, - остановил сына Александр Николаевич. - А почему это к нам никто не жалует с других планет, на которых проживают эти мыслящие существа? Небось, и постарше нашего есть народы на других планетах, и науки у них выше. Объяснишь ты мне это?
- Так ведь это, может, к другим галактикам относится… А наша галактика - тоже мельчайшая пылинка. А если у нас до сих пор из других миров гостей не было, это значит, что близко к нам и во вселенной нет таких мыслящих существ, чтобы умней нас были. Мы, земные жители, первые к ним полетим, а из земных жителей первыми будем мы, советские люди.
- Когда же это будет? - колко спросила Женя.
- Скоро.
- А все же?
- Надо читать научную литературу, - веско отрезал Анатолий.
- И ты, сынок, может, полетишь? - спросила Варвара Константиновна.
- А что? - буркнул Анатолий, чувствуя, что над ним подтрунивают.
- Только Артема не бери с собой, - подхватила Вика. - Узнает про полет - и совхоз бросит.
Анатолий промолчал, а Дмитрий подумал: "Мечтает, определенно мечтает стать астронавтом. Для меня морская служба была когда-то мечтой, а вот для него - полет на Марс. И все может быть, все может быть…"
- Ай! Звездочка упала! Вон-вон где, - закричала Танечка. - Пойдем искать ее… Алеша?
- Никуда звездочка не упала, она сгорела в воздухе, - в тон Анатолию ответил девочке Алеша. - Нам Любовь Кирилловна на уроке объясняла.
- Нет, не сгорела. Откуда ты знаешь, что она сгорела? - возмутилась Танечка. - Она упала в снег.
Вдруг пронесся порыв морозного ветра, с деревьев повалили, как в метель, хлопья снега.
- Домой!.. Скорей! Задует еще вовсю, детишек поморозим, - всполошилась Марина.
И обе матери принялись поправлять одежки на своих детях.
- Проснулся, гуляка… А чувствуете: от ветра весной пахнет? - Женя вынесла на дорожку салазки. - Ну, садись, детвора! Алешка, держи Таньку, полным духом покачу.
- Ишь ты: весной от ветра уже запахло. Молодому всегда весна, - сказал Александр Николаевич, поднимаясь и помогая встать Варваре Константиновне. - А как, Анатолий, в других мирах насчет атомщиков и прочих поджигателей - известно что?
- Да ну вас! - Анатолий встал на лыжи, пошаркал ими и заскользил.
Обратно шли, подгоняемые порывистым и все усиливающимся ветром. Женя и Марина тащили в гору салазки. Дмитрий вел под руки отца и мать. В поселке Женя предложила:
- Теперь после прогулки чаю хорошо попить. Пойдемте ко мне; у меня мед есть с белой акации.
XII
Можно было подумать, что Женя больше всего на свете любит чай с акациевым медом после прогулок, - так она это сказала.
- Ну уж уволь, - откликнулась Вика. - Я и так на целый день от своего дома отбилась. - Она сняла Танечку с санок и поставила на тропинку. - Пойдем домой, кулемушка моя, а ты, друг закадычный, впрягайся в экипаж сам, - сказала она Алешке. - Чай да сахар вам всем и спокойной ночи.
Уже в подъезде Марина сказала, что ей нужно накормить и уложить Алешку спать; она подтолкнула Дмитрия Александровича вслед за Женей и сказала:
- А вы, Дмитрий, идите. Я управлюсь и тоже приду посидеть.
Когда Дмитрий снимал в прихожей шинель, из двери показалось лицо какой-то растрепанной и заспанной женщины. Молча и бесцеремонно она оглядела его.
- Знаю я эту Маринку: найдет себе работу не меньше чем на целый час. Жди ее, - сказала громко Женя, как будто хотела, чтобы ее слышал не только Дмитрий. - Пожалуйте, а я сейчас. - Она открыла дверь своей комнаты.
Пока Женя ходила на кухню, Дмитрий оглядел ее небольшую комнату: она показалась ему жильем опрятного мужчины, но не молодой и поэтичной женщины. Узенький платяной шкаф с врезанным зеркалом, однотумбовый письменный столик, приставленный вплотную к окну, два стандартных стула. На кровати на зеленом шерстяном одеяле сидела пестрая тряпичная кукла. На столе аккуратная стопка книг с ученической готовальней наверху; над столом висела рейсшина, а в углу трубка ватманской бумаги.
- Да что же вы!.. - воскликнула Женя, входя. - Садитесь! - Она переставила стул к столу, из платяного шкафа достала камчатную салфетку и, застелив ею половину стола, выставила посуду.
У Жени были очень изящные чашки и нашелся даже серебряный подстаканник с хрустальным стаканом. Мед и печенье были в очень милых вазочках. Накрыв стол, Женя села напротив Дмитрия.
- Расскажите мне о себе, Женя… - попросил он. - Можно?
- Отчего же. - Женя, не меняя своей покойной позы, смотрела на него с мягкой дружелюбной улыбкой. - После десятилетки поступила в фармацевтический техникум. Странно? Да, странно, но никуда меня особенно не тянуло, просто хотела быть на чистой работе. Окончила и сразу же вышла замуж: против воли родителей вышла, и пришлось уехать сюда. С мужем развелась. И вот живу, как видите.
- И по Ленинграду тоскуете.
- Зачем тосковать. Ленинград не за горами. К отцу и матери в отпуск езжу. Но жить твердо решила здесь.
- Словом, приросла, как Артем к своему совхозу.
- Крепче.
- Учитесь?
- Училась. В заочном машиностроительном…
- Хотели стать инженером?
- Нет. Журналистом. Недоумеваете? Сейчас объясню. - Женя выбежала на кухню, где зазвонил крышкой закипевший чайник.
- Я училась в машиностроительном техникуме потому, что мне полюбилась работа в заводской газете, - продолжала Женя, снова входя. Она заварила чай и, поставив фарфоровый чайник на никелированный большой, накрыла их куклой, которая сидела на кровати. - Женя снова села точь-в-точь так же, как и в первый раз. - В моей жизни был очень трудный период. Вы уже знаете?
- Знаю, - ответил Дмитрий.
- Я наделала много глупостей! Вернее, они как-то сами собой получились. - Женя совсем по-девичьи покраснела. Но потом энергично выпрямилась и улыбнулась той улыбкой, с которой взрослый человек оглядывается на свою юность.
- Отец мой - видный хирург, военный врач, так что я тоже военного происхождения. Мне старались дать хорошее воспитание. Я прилично знаю французский и английский языки, семь лет мне давали уроки музыки… Но вот с математикой и физикой у меня решительно не шло… Еще в техникуме я познакомилась с курсантом одного из ленинградских военных училищ. Вскоре он стал лейтенантом, и мы поженились. Родители мои, особенно папа, конечно, были против такого скоропалительного брака. Он был командиром взвода, а вы сами знаете, как достается "фендрикам" начало службы. Я совсем не представляла, что значит быть женой военного, его, как говорят, боевой подругой. Как могла, заботилась о нем: стирала ему подворотнички и носовые платки и ни разу не накормила обедом. Да вот еще куклу смастерила, - Женя показала на куклу, восседавшую на чайниках. - Алексея через год назначили на Дальний Восток. Мы легко решили расстаться на время, он побоялся нового жилищного неустройства. Осталась я одна жить бездельницей в рабочем поселке. А вы присмотритесь к нашему поселку: он живет и день и ночь, завод-то работает круглые сутки. Решила идти работать. А куда? Пришла в аптеку. Посмотрели на меня: хорошенькая девчонка, жена офицера - вот-вот улетит к мужу, а пока ищет не работы, а развлечения, ну, и отказали.
Письма от Алексея первое время приходили часто, приходили иногда и деньги. Но очень тонкая ниточка связывала нас, и, конечно, она оборвалась. К тому времени я сблизилась с вашей Мариной, познакомилась со стариками. Варвара Константиновна настоятельно советовала мне ехать домой к родителям. Но этого я сделать не могла. Стыдно было… Александр Николаевич понял меня: "На нашем заводе ищи свое место, дочка", - сказал он. И он же помог мне устроиться на работу. Сначала на контроле работала. Я не была комсомолкой, но комсомольская организация поручила мне помочь группе заочников по английскому, потом я стала участвовать в работе редколлегии цеховой газеты - у меня хороший почерк. Когда из редакции заводской газеты ушла секретарша, мне предложили там работать. Вот и все. Теперь будем пить чай. - Женя сбросила с чайников куклу.
- Нет не все, - остановил ее Дмитрий Александрович. - Вы говорите, учились в машиностроительном?
- Да, училась, но бросила. Знаете ли, опять, наверное, сделала глупость. В редакции страшно много работы… Не успевала готовить домашние задания. Вот директор техникума и решил через газету призвать нас, нерадивых студентов, к порядку. А редактор взял и вычеркнул из заметки мою фамилию, оберегая авторитет своей сотрудницы. И получилось, что я как бы сама это сделала, оказалась как бы зажимщицей критики. От стыда и бросила учиться… Вам морской заварочки?
- Откуда вы знаете про морскую заварку?