В Гааге голландской, куда в скором времени прибыли из Гамбурга, русские пенсионеры приметили веселость места, где расположен тот город, и множество каменных домов, содержащихся в чистоте и порядке. А по прибытии в Антверпен Шубин, Иванов и Гринев были высажены на берег с сундуками, тюфяками и прочими дорожными вещами, дабы из этого нидерландского города продолжать свой путь дальше до Парижа. Все трое, они не уходили от пристани до тех пор, пока русский корабль "Витязь" не отчалил от пирса и не скрылся за поворотом реки Шельды, за портовыми строениями и аллеей деревьев, посаженных на высоком крепостном валу. И все трое русских, как ни отрадно было у них на душе оттого, что едут учиться, прослезились, расставшись с последней опорой своей родины - палубой корабля, когда-то построенного из русского леса на верфях Северной Двины.
- Ну, друзья, не падать духом, не унывать. Пойдем искать пристанище, отдохнем - и завтра в путь. Были бы червонцы, а извозчики везде найдутся, увезут нас куда надо, - сказал Федот Шубин. - Вы постойте около вещей, а я схлопочу извозчика, чтобы в подходящей по цене гостинице найти первой ночлег на чужой земле.
Он пошел по верхней, высокой части города, где жили богатые люди и говорили только по-французски. Но цены здесь в харчевнях и ночлежных домах показались ему дороговаты, а деньги надо расходовать бережно. Тогда он спустился в нижнюю часть города, состоявшую из узких и кривых улиц, где проживали мелкие торговцы и ремесленники. Здесь за доступную цену он нашел себе и товарищам пристанище. Хорошо отдохнув после долгого плаванья, приятели с достойным любопытством осмотрели Антверпен с его богатыми монастырями и соборами, побывали в кунсткамере Рубенса, послушали башенную колокольную музыку и поспешили в дальнейший путь. Ехать надо было по направлению на Брюссель, считавшийся главным городом Брабантской провинции. Лошади на этом перегоне не понадобились. Достаточно было обыкновенной лодки и двух гребцов, чтобы против течения по рекам благополучно добраться до Брюсселя. Здесь они гуляли по главным улицам, коих в ту пору насчитывалось семнадцать. Они побывали и в древнем княжеском дворце, и в оружейной палате, и в саду, где движением воды играют музыку органы; а больше всего дивились устройству одного чудного колодца, в который можно крикнуть сверху и слышать обратно тридцать два раза отзвук своего голоса!.. Тогда Брюссель принадлежал австрийскому королевству, славился торговлей, множеством церквей и школ и не блистал архитектурой и монументами, на рассмотрение которых требовалось бы много времени. Потому Федот Шубин и его товарищи не замедлили нанять извозчика, и на паре упитанных, не очень расторопных лошадей, запряженных в омнибус, на другой же день тронулись по направлению к французской границе по дороге, ведущей в Париж. И пока ехали по густонаселенным провинциям и живописным местам, совсем не похожим на русские северные лесные равнины, они привыкали к разговорной французской речи, испытывая при этом и свои познания чужеземного языка, чему научились в Академии художеств.
Глава двенадцатая
Князь Дмитрий Алексеевич Голицын уже не первый год был послом при Версальском дворе. Это был человек обширных знаний, политик и ценитель художеств. По поручению царицы Екатерины Голицын закупал за границей для Эрмитажа и дворцов предметы искусства: картины, статуи, гобелены и всякую драгоценную утварь. Был он в близких отношениях с передовыми людьми Франции, с особенным уважением относился к Дени Дидро и увлекался чтением его литературных и философских трудов.
Князь Голицын писал статьи и книги по научным вопросам и был почетным членом Российской Академии наук. Находясь в Париже, он участвовал в собраниях общества физиократов, возглавляемого Виктором Мирабо. Голицын в своих печатных трудах настаивал, чтобы в целях сохранения дворянства от революционных мужицких вспышек и восстаний предоставляли крестьянам "личную свободу" за выкупные долгосрочные платежи без наделения крестьян землею. И тогда на арендованной богатыми людьми помещичьей земле, по мнению князя, должны возникнуть выгодные хозяйства с наемной мужицкой силой, вынужденной продавать себя фермерам. Голицын взамен крепостного рабства рекомендовал русским дворянам видоизменить это рабство, только не в интересах крестьянства…
Под опеку князя Голицына и были направлены три пенсионера из русской Академии - Шубин, Иванов и Гринев. Семь недель добирались они морем и сушей до Парижа.
Им был дан строгий наказ от Императорской академии - никуда не ходить, не повидавшись с Голицыным. В русском посольстве пенсионерам было сказано:
- Их сиятельство изволили отбыть по весьма важным делам. Пока они вернутся от короля, позаботьтесь устроиться где-либо…
Не дожидаясь, когда вернется Голицын, Федот Шубин отправился искать для себя и для товарищей жилище. Скоро он нашел для всех троих комнату у женатого бездетного цирюльника. О месте своего жительства они сообщили секретарю посольства.
Вернувшись с охоты, Голицын немедленно потребовал к себе приехавших из России пенсионеров, послав за ними посольскую карету. Шубин и товарищи были поражены его добродушным и сердечным приемом. Князь был действительно Им рад. Как только они показались в приемной посольства, он вышел к ним навстречу и, обняв по-очереди всех, сказал:
- Наконец-то и русские пчелки прилетели сюда! Добро пожаловать…
За обедом князь долго расспрашивал, как они доехали, что нового в Петербурге, понравился ли им Париж и где они успели здесь побывать…
О своем путешествии из Петербурга в Париж все трое рассказывали подробно и с оживлением, не забыли прибавить, что денег у них после долгого пути почти не осталось.
О российской столице поведали, что она растет и ширится с каждым годом, а Парижа они еще не успели по-настоящему разглядеть, и сказать о нем им пока нечего.
- Почему? - спросил удивленный Голицын. - Ужели за неделю вы не успели ничего приметить в столице Франции?
- Не удивляйтесь, ваше сиятельство, - сказал Шубин. - Мы поступили так, как нам предписывала Академия. В инструкции, нам данной, сказано: "Когда приедете в Париж, сейчас же являйтесь к его сиятельству господину министру ее величества". И мы терпеливо вас ожидали, не выходя из своей квартиры, снятой у бедного цирюльника.
Голицын одобрительно усмехнулся.
- Это говорит о вашем благонравии. Однако вы могли бы за это время побывать на берегах Сены, в Лувре, в Соборе богоматери, в парижских парках, в кои здесь свободный доступ. В Париже есть на что посмотреть. Нашему юноше Петербургу нужно долго-долго жить, чтобы выравняться с Парижем. Семьсот двадцать улиц! Около миллиона душ населения! Сто монастырей! Полтораста церквей и игуменств!.. A вы обратите внимание на здешние базары, вот где кипение жизни! Впрочем, найду свободный день - поеду с вами по городу и буду показывать все, что есть достопамятного.
Голицын достал из резного шкафа папку с гравюрами достопримечательных мест Парижа и стал показывать листы, бережно откладывая их на широкий подоконник:
- Здесь каждый король оставил по себе какую-либо память, - продолжал он сопровождать подробными пояснениями изображения зданий Парижа, памятников, улиц и площадей. - Цезарь Карл Великий университетом украсил Париж; Людовик XIII Академию учинил, в которой и ныне сорок персон ученых трудятся над украшением и совершенствованием и без того совершенно изящного французского языка. На Плас-Рояле вы увидите знатную статую, воздвигнутую тому Людовику. Следующий, Людовик XIV, прославил себя открытием таких собраний, где совершенствуются философы, медики, математики и изобретатели махин и экспериментов. Надобно вам между дел и учением побывать, и неоднократно, в разных палатах Лувра, в Королевском саду. Поинтересуйтесь, что такое здесь Бастилия. В ней знатных и опасных арестантов содержат. И там же есть в убранстве палаты, в коих хранятся королевские сокровища, охраняемые надежным караулом. Посмотрите все статуи на площадях, а также Триумфальные ворота, вникайте в искусства великих мастеров, строивших монументы, украсившие Париж… - Убрав эстампы в шкаф, Голицын сел к столу, накрытому изрядными закусками и выпивкой, сказал: - Да, всего вдруг не расскажешь и глазом не окинешь сразу, такой городище! Ко у вас, юные друзья, будет достаточно времени для этого… Ну, что заслушались? Ешьте, пейте, что на стол подано, не стесняйте себя, не смущайтесь, что у посла за столом сидите. Голицын такой же человек!.. - Князь поднял массивный серебряный бокал с золотыми барельефами и, чокнувшись поочередно с Шубиным, Ивановым и Гриневым, сказал: - Уверен в ваших успехах и пью за это!..
Обед затянулся. После обеда Голицын просматривал аттестаты, интересовался биографиями и способностями пенсионеров. Узнав, что Шубин из одной деревни с Ломоносовым, князь оживился.
- Весьма знаменательно! - воскликнул он, посмотрел на Федота особенно пристально и добавил: - Хорошо, кабы России побольше иметь Ломоносовых. После смерти его у нас на родине другого такого ученого мужа не осталось.
- Они будут у нас, - уверенно заметил Шубин. - Не зря покойный Михайло Васильевич в своем сочинении написал, что "может собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов Российская земля рождать".
Разбирая полученную из России почту, Голицын прочел письмо от секретаря Академии художеств Салтыкова - своего старого знакомого. В письме говорилось о Шубине:
"Разрешите мне рекомендовать вашему сиятельству г-на Шубина. Наклонности, талант и вкус его заставили всех членов надеяться, что он может усовершенствоваться в чужих краях. Они не решились бы, однако, отправить его в путешествие, если бы его поведение и его хороший нрав, испытанные в течение долгого времени, не были его гарантией".