Трехмачтовое торговое судно стояло у причалов, готовое к отплытию. Боцман провел Федота Шубина и его товарищей по верхней палубе. Под спардеком, на стенке капитанской каюты, на дубовой дощечке Шубин прочитал:
"СЕЙ ГУКОР ПОСТРОЕН НА БАЖЕНИНСКОЙ ВЕРФИ
В ХОЛМОГОРСКОЙ ОКРУГЕ НА ВАВЧУГЕ
ПО ЧЕРТЕЖУ СТЕПАНА КОЧНЕВА.
ЛЕТА ОТ P. X. 1750".
- Как называется это судно? - спросил Федот.
- "Витязь".
- Вот как! Значит, то самое. А под бушпритом над форштевнем есть изображение богатыря?
- Есть. Раньше краской было покрыто, а ныне весной позолотой облепили. Хороша статуя. Во всех портах, куда мы плавали, всюду дивились на нашего богатыря. Потому-то хозяин нынче и приказал позолотой покрыть его.
- Это моя работа, - признался боцману Шубин. - У себя на родине годов семь тому назад я из березы вырезал. Ну, счастливый путь нам будет. Мой Илья Муромец сохранит нас в дальней дороге от бед и напастей.
…Белой прозрачной ночью на мачтах и реях взметнулись большие и малые паруса, судно оторвалось от гранитного невского причала и быстрым ходом двинулось в Финский залив.
Глава одиннадцатая
В попутную поветерь корабль, выйдя в Финский залив, взял курс на Стокгольм. "Витязю" предстояло побывать за этот рейс в столице Швеции, затем в Копенгагене, в Гамбурге, Гааге и Антверпене. А дальше пенсионерам Российской Академии художеств через Брюссель и другие города надлежало сухим путем пробираться в Париж.
Федот Шубин и его товарищи, окончившие учение в санкт-петербургской Академии художеств, - Иван Иванов по классу архитектуры и Петр Гринев по классу живописи - запаслись в дальний путь всем необходимым: и одеждой, и обувью, и съестными припасами, и на первое время денежным довольствием в изрядной сумме - двести тридцать голландских золотых червонцев на троих.
Вот уже и Петербург и Кронштадт остались далеко за кормой и скрылись из виду, а пенсионерам все еще мерещились лица провожавших их товарищей и в памяти назойливо и крепко держалось изустное напутствие академического начальства о том, что путешествие в дальние и чужие страны должно совершаться ради просвещения и знания законов и обычаев обитающих в тех странах людей. А также ради совершенства себя в художественной практике - усваивать полезное и отбрасывать прочь вредное и дурное. И чтобы поведение их соответствовало добрым целям и благим намерениям.
Освоившись на корабле и привыкнув к вольготной морской стихии, три приятеля-пенсионера, овеваемые балтийским ветром, сидели в укромном месте на палубе, вели откровенные и дружелюбные разговоры о прошедших годах учебы. Наговорившись вдосталь, перечитывали инструкцию с ее строжайшими наказами о правилах жизни в чужих странах, а если и это надоедало, то открывали сундук, где кроме одежды и белья было взято с собою несколько книг по рекомендации надсмотрщиков из Академии.
У Федота Шубина была при себе книга, когда-то подаренная ему в Денисовке Дудиным - "Правда воли монаршей…", и весьма ценная и необходимая в подобных поездках книга в кожаном переплете с предлинным наименованием на титульном листе:
"Достопамятное в Европе. То есть описание всего, что для любопытного смотрения света, также за нужду, или по случаю путешествующему в знатнейших местах Европы знать и видеть надлежит. Сию от ректора Ульмского университета Рудольфа Рота, по латинскому Алфавиту сочиненную книгу вместо ведомственного лексикона употреблять можно. Надворной советник Сергей Волчков к пользе юношества, также читающих Санкт-Петербургские и Московские ведомости, оную книгу с немецкого на российский язык перевел 1747 года. Печатано при Сенате, первым тиснением. В Санкт-Петербурге".
- С такой книгой нигде не пропадем! - воскликнул впервые увидевший ее Гринев, а Иванов заглянул в книгу и сказал:
- Да тут весь свет расписан, почитай, Федот, вслух, что собою шведская столица представляет, дабы нам заранее знать о ней.
Шубин не заставил себя упрашивать. На то и книги взяты, чтобы с пользой для ума и сердца читать их. Перелистав двести сорок страниц, он разыскал "Стокгольм" и прочел:
- "Столица королевства шведского. Стоит на шести островах в море, почти вся на сваях строена. Сей город положением мест своих подобен Венеции. Сей весьма крепкой город между морем и великим озером. Гавань ево так велика и пространна, что во оной до тысячи кораблей уставиться могут. Но первое сего города беспокойство, что весьма редко такой дом найдти, в котором бы нужник был… Строение в городе от большой части каменное, а слободы загородние деревянные. Знатного в Стокгольме: Королевская кунсткамера и библиотека. Статуя короля Карла Первагонадесять. Королевская конюшня с садами, живые мосты, арсенал, медальной кабинет и другие смотрения достойные здания. Приезжему сюда из чужих краев напоминается, чтобы в праздники и воскресения между церковною службою по улицам не ходить под опасением взятия под караул…"
Еще не достигнув первого на пути города, русские пенсионеры успели прочесть эту книгу обо всех городах, которые встретятся, а также и о тех, в коих никогда бывать им не доведется. Могло быть, что о последних читать не следовало, но у Шубина и его спутников было достаточно свободного времени, и, кроме того, читать лаконичные и выразительные справки о всех важнейших и маловажных городах мира составляло для них немалое удовольствие. Все трое были довольны, что им первым за счет казны выпало счастье поехать учиться во Францию. Они настроились на возвышенный лад и, предвидя долгое пребывание в Париже, начинали между собой изъясняться на французском языке, сбиваясь и сопровождая разговоры смехом.
В Стокгольме они простояли больше суток. Задержались на выгрузке и погрузке каких-то товаров, и город видели только с палубы корабля, не решаясь ступить на шведскую землю, как бы по ошибке не попасть в руки бдительных караульщиков, бродивших попарно в гавани у причалов. Зато, когда они прибыли в Копенгаген, там Шубин и его товарищи, проявив любознательность к достопримечательностям и пользуясь более длительной стоянкой в порту, вышли на берег и долго свободно бродили по улицам города. Они осмотрели королевские замки, увеселительный дом с садом и медные статуи. С удивлением узнали русские пенсионеры, что в Копенгагене уже триста лет, со времен Христиана Первого, существует университет, а в России намерения Петра Первого осуществились благодаря стараниям Ломоносова всего лишь двенадцать лет назад.
И когда они, осмотрев город, вернулись на корабль и стали обсуждать то, что видели в незнакомом городе, и, сравнив его с Петербургом, все трое согласились в том, что не зря царь Петр ратовал за обучение россиян за границей. А Федот Шубин достал из дорожного сундука подаренную Никитой Дудиным книгу, стал читать высказывания Петра и по его дозволению напечатанные:
"…Первое явилось огненное оружие у прочих народов, нежели у нас, но если бы оное к нам доселе не пришло, что бы была и где бы уже была Россия. То же разумей и о книжной типографии, о архитектуре, о прочих честных учениях. Разумный есть человек и народ, который не стыдится перенимать доброе от других и чуждых; безумный же и смеха достойный, который своего и худого отстати, чуждого же доброго приняти не хочет. Достоин таковой суждения, что хотя бы и за премногия и великие службы своя искал себе повышения чести, то отогнать его таковым ответом: у тебя таковая честь не бывала.." -
прочел Федот и от себя добавил: - Умную книгу дал мне приятель мой еще в Холмогорах! По прочтенному судя, не напрасно и мы путешествуем в Париж, а быть может, и Рим удостоимся видеть и там учиться. И недаром покойный Михайло Васильевич учился немалое время на чужбине и, восприняв там все полезное, превзошел в науках учителей своих. И недаром Петр Первый, оберегая все доброе, что создано умом и руками русского народа, добавлял к тому и науки из других земель и сам был великим примером в учении и достижениях практических. Однако и перенимая у других народов полезное, Русь не перестанет быть Русью, и тем паче учиться друг у друга не зазорно и не позорно!..
С суждениями Федота Шубина не расходились и его спутники, товарищи по Академии - Иванов и Гринев.
Однажды в пути, когда они обычно беседовали на палубе корабля, к ним подошел капитан судна и, послушав их, сказал:
- Добро вам, ребята! Многое увидите, многое узнаете, а что хорошее унаследуете в других странах, сумейте передать людям у себя на родине. И советую вам: если в Италии случится быть и оттоль возвращаться, то не морем путешествуйте, а сушею. Увидите еще больше и почерпнете многое из жизни разных стран и народов. Скажем, неплохо будет проехать из Рима в Венецию и Болонью, а оттуда через Прагу, Варшаву и Ригу в Петербург.
- Это случится не скоро. И неизвестно, что Академия потом нам предпишет. Мы в ее власти, - ответил Шубин.
- И еще будет зависеть от средств, - сказал Гринев.
- Безденежье, - это еще не такая беда, - возразил капитан, - были бы дельные руки да умные головы, тогда нигде не пропадете. А морем обратно вам наскучит. Вот и теперь, пока не доберемся до немецкого Гамбурга и Гааги голландской, - вода, кругом одна вода, ветер, небо да чайки.
Встречный ветер препятствовал скорому путешествию. Несколько лишних суток понадобилось, чтобы, лавируя и справляясь в море против ветра, добраться до Гамбурга. После длительной морской качки русские пенсионеры, пользуясь тем, что здесь многие петербургские товары выгружались, сошли с корабля и с удовольствием и интересом осматривали город, поразивший их устройством каналов, дамб и подъемных мостов.