- Истинно, атаман. В каком-нибудь покойном городишке не худо бы отсидеться, - сказал Кувай.
- Добро, Роман. В больших городах нам ныне не с руки сидеть. Может, Деда позовем. Он много лет по рекам в бурлаках ходил. Может, что-то и посоветует.
Дед-Земеля, малость подумав, высказал:
- Скоро подойдем к селу Покровскому, возле коего река Ветлуга впадает в Волгу. На Ветлуге есть очень тихий и диковинной красоты большое селение, типа небольшого городишка. Раньше там была Варнавинская пустынь, где жительствовал в древние времена, в одиночестве, преподобный Варнава, в честь коего и селение было названо.
- Говоришь, диковинной красоты? Был там что ли, Дед? - спросил Кувай.
- Довелось, ребятушки. Куда только меня не заносило. А диковинное потому, что селение стоит на высоченной Красной горе, едва ли не в пятьдесят саженей. Под горой - река, а за ней и вокруг Варнавина - дремучие хвойные и лиственные леса.
- А про отшельника Варнаву, что знаешь?
- Толковал с местным батюшкой. Сам-то он родом из Устюга, священствовал там. Тяжкое время было для города, ибо время было еще до Ивана Грозного. Черемиса одолевала. Набеги и побудили Варнаву оставить Устюг. И тогда он удалился в ветлужские леса, поселился близ реки Ветлуги на горе Красной и здесь, в месте пустынном, где не было жилья на пятьдесят верст кругом, подвизался в течение двадцати восьми лет до самой смерти, претерпевая всякого рода невзгоды и лишения. Он был погребен на горе Красной. По кончине его ученики и пришедшие сюда для уединенной жизни иноки построили церковь во имя Пресвятой Троицы, а потом и другую, во имя Николая Чудотворца, над могилою преподобного. Вот так и появилась Троицкая-Варнавина пустынь. А позже и подмонастырская слобода появилась, переросшая в большое село. Когда я там был, попы поговаривали, что вскоре пустынь будет упразднена и переименована в уездный город Варнавин Костромского воеводства. Мощи преподобного почивают под спудом соборной церкви. Память преподобного Варнавы издревле чтится 11 июня. Всего в селении одна каменная и восемь деревянных церквей, из которых одна кладбищенская. Немало в Варнавине и староверов.
- Изрядная же у тебя память, Дед. А есть ли какой промысел в городке? - спросил Иван.
- Как не быть, атаман? Жители занимаются хлебопашеством, рыболовством, пчеловодством да кустарным лесным промыслом. Ткут рогожи, плетут лапти и поршни, выделывают посуду из дерева, весной сплавляют лес на судах и плотах.
- Откуда суда в такой глухомани?
- Купцы наезжают за лесом, а лес готовят варнавинцы. Сейчас же ни одного купца в Варнавине быть не должно.
- Пограбить некого, - засмеялся Зуб. - Будем лапти да рогожи тырить.
- Запомни, Васька, когда-нибудь твои шутки погано кончатся. Отберу у тебя казну, а суму твою набью лаптями - и ступай на все четыре стороны… А теперь для всех. В Варнавино прибудем опять-таки торговыми людьми, лес-де понадобился, а для кого - хозяин знает, его и спрашивайте. В городке вести себя ниже травы, тише воды. Никакого воровства! Может статься и зиму там придется прожить. И с девками не баловать. Ибо в таких местах, где немало староверов, за глумление над девкой могут гирькой башку пробить. Так что не озоровать, вести себя степенно, как торговым людям подобает… И последнее. С казной нам таскаться по селу несподручно, да и по ночам пояса надо в зубах держать, а посему, как войдем в Ветлугу, казну спрячем в лесу, оставив себе на отдых не более ста рублей. Хватит! Васька не округляй глаза. Как же ты на базар пойдешь с таким пузатым поясом? И в Гостином дворе не оставишь. То-то. Не возражаете, братцы? Спрячем в глухом лесу.
- А коль крот к добру подберется?
- Все-таки трясешься, Зуб. Запомни, даже самый лютый зверь от золота и самоцветов откажется. Не та жратва. Добычу хороните так, чтобы потом не забыть.
- А коль бурлаки заметят? - спросил осторожный Легат.
- Бурлаки останутся на судне. Скажем, у костра решили посидеть. Пояса же наши будут под кафтанами, а когда возвращаться будем, кафтаны не расстегивайте. На судне, пока бурлаки будут заняты греблей, опоясайте рубахи толстыми кушаками.
Глава 17
Красная гора
Варнавино оказалось не так и близко, но чем дальше повольники уходили от Волги, тем спокойнее становилось у них на душе.
Сыскные суда с поставленными на них многопудовыми пушками едва ли сунутся на реку Ветлугу, ибо летом она заметно мелела.
Верст через двадцать кормчий и вовсе категорично заявил:
- Дальше сыскные суда не сунутся, ибо струг и без груза едва проходит.
- А Дед говорил, что по Ветлуге даже суда, нагруженные лесом, ходят. Вот болтун! - осуждающе сказал Васька Зуб.
- Дед истину изрекал. Весной река разливается на несколько верст, становится глубокой и быстрой, вот тем и пользуются купцы.
Чем ближе к Варнавину, тем пустыннее берега. Ни одной деревушки! Но как-то увидели несколько изб. Правый берег здесь был не таким уж и крутым. Неизвестно почему, но Иван пристально разглядывал эту глухую деревушку; пересекал ее глубокий и длинный, тянувшийся на полверсты овраг, поросший березняком и ельником. Вдоль оврага чернели крестьянские бани, а перед ними тянулись к избам огороды.
Крайняя изба упирались в подошву круто вздыбленного над деревенькой взгорья, буйно заросшего вековым темно-зеленым бором. Прибрежная сторона взгорья с годами оползла и теперь стояла высоким, отвесным утесом, на который причудливо выбросили обнаженные узловатые корни, уцепившиеся за откос, посохшие, уродливо изогнутые сосны.
Половину взгорья окаймляло просторное, круглое, словно чаша озеро, раскинувшееся версты на две, соединенное тихим ручьем с рекой Ветлугой. Верхняя часть деревеньки выходила на околицу, за которой начинались крестьянские пашни, выгоны и сенокосные угодья. А за ними, в глубокие дали, уходили дремучие, мшистые леса.
Не пропустил без внимания Иван и челн, наполовину вытянутый на берег, на носу которого, спустив босые ноги в воду, сидела молодая девушка в синем сарафане, с любопытством уставившись на проходящее мимо нее судно. Расстояние до челна было довольно близким, поэтому Иван довольно хорошо разглядел девушку, отметив ее красивое лицо и раскинувшиеся на легкокрылом ветру пышные, змеящиеся, темно-русые волосы, перехваченные на лбу узким очельем.
- Эгей, девка, греби к нам! Приласкаем и самоцветом одарим! - крикнул Зуб.
- Благодарствую, родненький! Больно ты прыткий! - озорно отозвалась девушка и, спрыгнув с челна, подалась к избам.
- Экая ладушка, - крякнул Кувай.
Иван проводил девушку задумчивым взглядом.
К Варнавину прибились на другой день. Всех поразил небывалой высоты берег, коего, кроме Деда, никогда в жизни не видел.
- Это и есть Красная гора. Когда-то здесь было глухое место, кое облюбовал себе преподобный Варнава.
- Слышь, Земеля, тут нам с ружьями, саблями и сумами и вовсе не подняться.
- Вестимо, - усмехнулся Дед. - С вашими сумами на гору не забраться. Поменьше надо было на грабежи ходить. Да бросьте их к дьяволу!
- С ума спятил, дед! Чего зря фуфло гонишь? - окрысился Зуб, у коего в объемистой суме находились не только сто рублевиков, но и золотая посуда. Однажды он пытался запихать в суму даже пузастый серебряный самовар с царскими вензелями, над которым долго потешалась братва.
Васька долго сокрушался: и самовар выбросить жалко и в куль не лезет. Потом все-таки по совету Кувая, решил передать самовар для "обчественности", и с того дня братва стала чаи гонять.
Шутка шуткой, но подняться на Красную гору было довольно сложно. Кормчий разводил руками.
- Никогда здесь не был, ребятушки.
- Давай вперед, Митрич, на полверсты. Там берег будет положе.
Бурлаки вновь взялись за весла. Они давно уже превратились в повольников атамана, и когда судно захватывало какую-нибудь расшиву, принимали в захвате деятельное участие, превращаясь в разбойников. Когда же ветер не дул в паруса, то вновь садились за весла, а то и нередко тянули судно бечевой.
Они же, случалось, становились грузчиками и крючниками. Особенными были эти бурлаки, все больше и больше превращаясь в лихих людей. Никто из них не роптал, не высказывал недовольства атаману, ибо понимали, что такой щедрой деньги они больше нигде не заработают.
Лишь один Земеля не принимал участия в грабежах, чем удивлял не только атамана, но и остальных повольников. Одно твердил:
- Я нанимался бурлаком, а не разбойником. Не хочу греха на душу брать.
Ватага вначале над "святошей" посмеивалась, а затем отступилась, махнула на него рукой
Пока струг потихоньку передвигался вдоль горы, Каин толковал с Земелей.
- Какая власть на селе, Дед?
- Селом управляет сход, кой избирает себе старосту, а тот уже подчинен уездному начальству, что находится в городе Ветлуге.
- Чем староста занимается?