- Говори, говори, Палмей, - потребовала на другой день девушка.
И Палмей не таясь рассказал всю правду.
- Ай-е! Щох-щох! - воскликнула Палкей. - Что же ты наделал!
Детей у них не получалось. Хозяйства никакого не завели, безвольно повисли руки Палкей перед работой. Пристрастилась она к огненной воде. Выпьет вина Палкей, потеряет голову и просыпается в амбаре с Сашкой или с другим парнем. Совсем плохо. Любила ее молодежь, просила спеть и сплясать. Выходит в круг Палкей, когда немного пьяная, и запевает песню:
Иди вперед, иди вперед - чем ты не годная?
Хоть величиною с трубку - чем ты не пригодная?
Три пуда белок стою,
Два пуда белок стою,
Маленькая, с трубочку, Палкей,
Маленькая, с бурундучка, Палкей.
Сначала она легонько притопывает, гордо поднимает маленькую головку в тяжелых косах, потом приседает и, легко вспорхнув, плывет по кругу, раскинув руки. И уже другим, густым голосом ведет песню:
Ой вы, девушки хорошие,
Ой вы, девушки пригожие,
Откажитесь вы от женихов,
Откажитесь вы от женихов.
Слезы вскипают в песне, слезы вскипают на глазах Палкей, голос утончается, вот-вот порвется, осыпается, как песок с крутого берега.
Неровня жених навернется,
Волком злым потом извернется,
Кулаками будет сильно целовать,
Мятым корнем будет сильно обнимать.
Опустив голову, она медленно покачивается, с трудом передвигая ноги.
- А я хорошо живу, - тоска разрывает Палкей, но она смеется, только смех ее хриплый и резкий, совсем шершавый, как старая кожа:
Косу - щолву возьму - траву кошу,
Топор возьму - дрова рублю,
Домой приду - слезу попью,
Домой приду - слезой умоюсь,
Спать лягу - черенок косы подстелю,
Черенок косы подстелю да косой накроюсь.
Ах ты, маленькая, с трубочку, Палкей,
Ах ты, маленькая, с бурундучка, Палкей.
Замотает Палкей головой, прыгнет, как лягушка, убегает в ночь, в остервенелый собачий лай.
Знал Митяй о судьбе Палкей, и мать Кирья ударила его больно по незаживающему месту: "А ну-ка, вспомни Палкей!" Да не пошла ему та память на пользу…
Услышал Митяй около дома своего густой собачий лай, храп коней, людские голоса. Выглянул на улицу и остолбенел - перед его домом остановились кони, а из крытых саней вышел Леська.
- Куль Ноер, царь чертей! - удивился Митяй. - Раньше Леська на меня и глазом не смотрел, а теперь почему-то у моего дома коней остановил. Может, сани порушились? Нет, не выйду на улицу, - и Митяй скрылся в юрте: лучше бедному не встречаться с богатым.
Тягуче заскрипела дверь, распахнулась, и в юрту ввалился Леська на коротких кривых ногах. Женщины, увидев Леську, скрылись мгновенно за перегородкой. За каким таким делом заглянул Леська-Волк? Урака, поди, он уже закупил? Может, ему рыбьего жира надо? Может, обувь закажет шить? Зачем пришел?
- Пасе олын сим ком! - поздоровался Леська, но не услышал ответа. Женщины молчали за перегородкой, а Митяй молча стоял у стола, разглаживая в руках кусок сыромятины. - Принимай гостей, хозяин, - бодро крикнул Леська и свистнул: - Заноси! Эй, Юван!
Работник расторопно заносил в избу подарки, узлы, берестяные коробки и туески с огненной водой. Все еще не верил Юван тому, что Леська-Волк рискнет попросить в жены ясноглазую, как солнце, Саннэ. Нет, не могут боги позволить совершиться такой беде! Боги видят каждого человека насквозь и слышат его тайные, от людей запрятанные мысли. Конечно, не допустят боги беды.
- Свататься приехал! - заявил Леська. - Дочь твою, Саннэ, решил в жены взять!
- Сим Пупий! - охнула жена Митяя. - Как он так шутить вздумал?!
Митяй пригласил гостя раздеться. Несколько раз заходил он за перегородку, вызывал жену и мать, приказывал по обычаю принять гостя, накрыть на стол, но ни одна из женщин не поднялась с места - омертвели они, застыли. А Юван выкладывал на стол сладости и дорогие подарки, распечатывал туески с огненной водой.
- Тц-тьц-а-я-цэ-цок, - причмокивал Леська и как-то быстро, Митяй и не заметил как, водку ему налил. - Принимайте гостя!
- Принимайте гостя, - рассвирепел Митяй. - Не то я всех прибью. - Дрался Митяй редко, больше грозил, но сейчас он увидел, как усмехался Леська и покачивал осуждающе здоровенной своей башкой, что, мол, за мужик Митяй, если его бабы не слушаются. А тут уже соседи в избу зашли - смотрят. Заорал Митяй.
Женщины вышли из-за перегородки. Леська и Юван ловко, как арканы, накинули на них большие цветные шали с длинными шелковыми кистями. Охнули соседи - беда, верное дело, свататься приехал! Совсем бесстыжие глаза, совсем у Леськи черное сердце.
- Покажи дочь! - потребовал у родителей Леська. - Жениться хочу!
- Да ты старый, - заплакала мать Саннэ. - Старый, трухлявый пень, кору порви - рассыплешься!
- А это видела?! - захохотал Леська, обнажил клык и похлопал себя по животу. - Што ты молчишь? - закричал он Митяю.
Отец Саннэ второй год прикован к избе, не охотник он уже, не рыбак. Сломал в урмане ногу - застигла его пурга, свирепый ветролом опрокинул на него листвянку, и хрустнули под ней кости. Добрался охотник до лесовней юрты, кое-как выправил ногу, обернул в бересту и стянул ремнями. Вот уже второй год хоть и здоровенный, а ходит худо, дом скудеет.
- Покажи! Понравится - что хочешь дам! - брызгает слюной Леська. - Коней, овец, хлеба… табаку… золотые денежки…
- Не отдам! Не отдам! - разрывает себя в крике мать. - Не отдам лебедушку Леське-Волку. Люди! - распустив волосы, выбежала мать на улицу. - Люди! Волк вышел из лесу, унести хочет дочь мою в логово! Спа-си-те, люди!
Столпились вокруг нее женщины и дети, закричали, завопили в голос - билась мать на снегу. Из соснового бора с вязанкой дров вышла тут Саннэ, ничего не понимая, бросилась к матери, а та и слова не может вымолвить.
- Тёть? - трясет за плечи мать Саннэ. - Тетюм?! Отец умер? Что с ним, сюкум?!
- Ай-е, ай-е! Ай-аю! Да что же это? Больно… больно… Торум Самт - на глазах у бога! Ай-е! На глазах у Шайтана. Щох-щох! - причитает мать. - Всякое думала, всякое ждала… но дочь за Волка отдавать? Дочь, милая дочь Саннэ, хочет купить тебя Леська-Щысь.
- Какой Леська?! - прошептала Саннэ. - Тот, у которого жены мрут?..
- Он… он! Вот он - гнилая кровь! - закричали женщины, увидев, что Леська вышел из юрты и, тоненько посмеиваясь, разглядывает толпу, помахивая плеткой.
- Саннэ, - переваливаясь, надвигаясь огромным животом, приближался к девушке Леська. - Саннэ! Вон какая ты лебедушка! Красивей, чем рассказывали… Хочу в жены тебя взять. Хочу сделать тебя самой счастливой и богатой. - Совсем высунулся изо рта длинный желтый клык, а узкие глаза лезвием резанули по растерянному лицу Саннэ.
- В же-ны?! Ме-ня?! Ты-ы?! - девушка пришла в себя, напряглась, как рысь перед прыжком. - Счастье предлагаешь? - И всем показалось, что над далеким урманом в солнечном дне прокатился глухой гром. - Ты, дохлая рыба, Виткась - Обжора, тухлая требуха, - в жены, меня? А ну, прочь, падаль… прочь со двора!
- Нет, - ухмыльнулся Леська и выпятил живот. - Нет, красавица Саннэ, ты моя уже… Дорого я заплатил твоему безногому отцу. Хороший он, умный человек. Понял, что совсем издохнет без моей помощи. В твоей власти, послушная дочь, спасти его хромую жизнь. Саннэ, спаси братьев своих младших, - и, сплюнув за порог, вошел Леська в юрту.
- Спасти его хромую жизнь?.. - прошептала Саннэ. - О, сюкум! Ты слышишь меня, сюкум? - она обратилась к матери, обнимала ее худые, изможденные плечи. - Спасти братьев младших? - А мать неподвижно, отрешенно смотрела перед собой, словно не слыша ни шепота, ни крика дочери. - Спасти их… спасти… А самой погибнуть, да? - крикнула она пронзительно и громко.
- Ты, дочь моя, беги… Беги. Спасайся, - с трудом разжимая губы, сказала мать. - Беги в Евру… Скажи Тимофею Картину, Сандро скажи, чтоб скорее выкупал тебя. Отец вовсе из ума выжил. Беги!
- Беги, беги, Саннэ, - заторопили женщины. - Вставай на тропу и беги!
- Знаю, знаю я, что у тебя с Сандро, - призналась мать. - Видела, что муж он тебе давно. Беги!..
А Митяй уже выпил с Леськой водки, ему стало хорошо, жарко и тесно. Уже громче бубнил Митяй, хвастался всяческими удачами, которых никогда не было, и был он жалок. Уже тоненько хихикал Леська, предчувствуя добычу, обнажая острый клык.
- Что ты делаешь, Митяй? - протягивала дрожащие руки Кирья, пытаясь удержать сына. - Что ты де-ла-ешь?
- Что нового в миру, Леська?
- Все по-старому, Митяй! Русские в колокола бьют - Новый год встречают, говорят, что через десять зим новый век начнется.
- Даю тебе согласие, Леська! - закричал захмелевший Митяй. - Нет сильнее и тверже моей отцовской власти! - Митяй громыхнул кулаком по столу. Но ломалось и расползалось его лицо, прятались глаза.
- Нет! - хихикнул Леська. - Нет тверже власти мужчин. Верно ты говоришь. Ой как верно! Русские говорят, наверное, война будет. Как тогда хромому, а? С голоду подохнет семья.
- Отдаю дочь потому, что сыта, одета будет. Хлеба и товаров у Леськи много, не станет голой ходить. И ты, Леська… выкуп! Я тебе такой выкуп поставлю, чтобы я сам в торговцы вышел… Ты говоришь, новые времена - так пусть я торговцем стану! Тогда война мне нипочем!