– Скажу, но дай слово, что я получу именно эту женщину!
– Даю! – сорвавшимся от гнева голосом прошипел Кай. – Кто она?
– Жена командующего Бен-Цура – Шифра.
– Она же старуха! – хихикнул Кай. – Я хорошо помню, у тебя было немало красивых женщин, намного моложе…
– Ну, так как же? – с нетерпением спросил Кция.
– Я дал слово! – вновь вспылил Кай. – Ты получишь именно её!
Теперь Цилий Кай знал, где и какие силы бунтовщиков защищают селение. Он направит наиболее опытных воинов на участок возле Титуры, где засели сикарии со своими булавками, так он презрительно назвал неопытных в открытом бою молодых людей.
Перебив их, две центурии первой когорты ворвутся в селение и зайдут с тыла остальным.
Когда Бен-Цуру сообщили, что римляне прорвали оборону у Титуры, почти полностью уничтожив сотню Давида, он понял: там погибла его дочь Ривка и сын Шмуэля Ноах. Это было явное предательство. Но кто предал? Не было времени расследовать. Он схватил лежавший рядом щит и бросился к Титуре. Брешь надо было, во что бы то ни стало, закрыть. Иначе обе когорты окажутся на улицах Модиина.
Спустя несколько минут, он был у Титуры. Здесь все еще шел бой. Из прилегавших улочек и переулков прибывали люди Шмуэля.
А вот и сам Шмуэль. И Бен-Цур, участвовавший во множестве не менее тяжелых сражений, был поражен тем, что он увидел. Размахивая огромным мечом, Шмуэль буквально косил боевые порядки римлян. Бен-Цур тут же присоединился к нему. Они стояли спиной к спине, разя окружавших их легионеров.
Вскоре, не выдержав сокрушающих ударов бородатых великанов, легионеры начали отходить.
Однако в бой вступила резервная манипула второй когорты, и Бен-Цур увидел, как лучники выпустили в сторону Шмуэля не менее пятидесяти стрел. Кузнец мгновенно превратился в ощетинившегося ежа. Некоторое время он инстинктивно пытался извлечь застрявшие в груди стрелы, затем качнулся от удара вонзившиеся в него копья, рухнул наземь.
И как бы в ответ на град римских стрел, с фланга зазвенели стонущие стрелы, направленные против ликовавшей резервной манипулы Цилия Кая. Бен-Цур уже знал этот звук. Так звенели стрелы, привезенные Ицгаром из Марканда. Их вертящиеся стальные наконечники легко прошивали щиты римских пехотинцев.
После града стрел, на римлян устремились люди из сотни Шмуэля, среди них Бен-Цур увидел Ицгара.
Увлеченный боем, Ицгар не замечал засаду, притаившуюся за домами, примыкавшими к Титуре. И тогда Бен-Цур и сгруппировавшиеся вокруг него люди бросились на эту засаду.
Они уничтожили не менее десяти легионеров. Тем не менее, упорное наступление когорт Цилия Кая продолжалось. В брешь, прорванную в круговой обороне, вошли главные силы и с ними Цилий Кай.
Рядом с Каем постоянно находился малозаметный Кция. Когда схватки обострялись, он укрывался в разрушенных домах, прятался в подземных жилищах. Наконец сражение приблизилось ко двору, принадлежащему ему, Кцие. И когда легионеры хотели поджечь и сравнять с землей и этот дом, Кция упросил Кая сохранить его, пообещав солидную сумму денег, и тут же пригласил Кая зайти к нему, немного передохнуть. Кай, нетерпеливо выслушав Кцию, прикинув, что тот еще может ему пригодиться, велел двум легионерам сопровождать ростовщика, но дом пока не сжигать. Сам же, зная о больших потерях, понесенных его когортами, продолжил движение к центру селения.
Вскоре Кция юркнул в небольшую дверь, ведущую во двор. За ним последовали легионеры. Как всегда, Кция остановился посередине двора и трижды хлопнул в ладоши. Однако ни одна из его женщин не выбежала встречать хозяина. Тогда разгневанный Кция направился к помещению, в котором жили его женщины. Помещение оказалось пустым.
– Разбежались сучьи дочери! – истерически заорал Кция, но за сломленной оградой увидел Лею – сестру-близнеца Бат-Шевы.
Она пряталась за оградой у водоема, в том самом месте, где в свое время Иосиф с мулом в одной упряжке крутили водоподъемное устройство, поливавшее виноградник Кции и его огороды.
Рядом с Леей стоял рослый подтянутый мужчина. Кция вначале не узнал Иосифа Прекрасного. Иосиф же, увидев Кцию и легионеров, крикнул Лее:
– Беги к Эльке! Там наши, – и подхватив её на руки, попытался перебросить через каменную ограду, окружавшую дом.
– Нет! – закричала она, обняв Иосифа за шею: – Нет! Только с тобой мой Иосиф!!
Изумленные легионеры замерли.
– Это моя рабыня! – громко, чтобы Лея слышала, сказал Кция, обращаясь к легионерам. – Я отдаю её вам!!
И легионеры устремились к Лее, однако не успели ничего предпринять. Они увидели, как мужчина с неимоверным усилием оторвал от себя женщину и перебросил на другую сторону ограды.
Обнажив мечи, легионеры пошли на Иосифа.
Схватка была короткой. На голову приблизившегося легионера обрушилась дубина Иосифа, но второй легионер отскочил и выпустил стрелу, попавшую в сердце Иосифа. Затем, ругаясь, взвалил на свои плечи погибшего товарища и ушел. За ним поплелся Кция.
Выйдя со двора, он огляделся, ища Лею, но её нигде не было.
Несмотря на тяжелые потери, легионеры занимали дом за домом, переулок за переулком. Крайне обозленные столь упорным сопротивлением иудеев, они уничтожали все на своем пути.
Наконец, бой приблизился к дому Бат-Шевы. Корнелий не только построил свой дом из прочного камня, но и сделал немало ловушек на случай неожиданного нападения. И хотя дом был пуст, не менее десяти легионеров погибли в этих ловушках.
Особенно удачной ловушкой оказался погреб. Когда наёмники ворвались в погреб и увидели перед собой кувшины с вином, они устремились к ним, тогда тонкий настил пола провалился под их ногами, и они рухнули в яму на заостренные колья.
После пяти дней непрерывных боев на узких улочках Модиина, Корнелий добрался до своего дома. На его теле зияло множество ран, непрерывно сочилась кровь. Он терял сознание и вновь приходил в себя. В эти минуты, как сквозь пелену, он видел перед собой Бат-Шеву.
Хорошо, что это ему лишь показалось… Она не могла быть здесь… Она ушла, унося их сына.
… И перед его воспаленным взором, как в тумане, проплыла недавняя картина прощания с ней.
Бат-Шева хотела остаться, но он приказал ей взять маленького Рехавама и уйти из селения. Она подчинилась.
Такой же приказ отдал Бен-Цур Шифре, Эльке и Эфронит. Корнелий вспоминает, как командующий тогда сказал, что вся эта пятерка никогда не воевала и мало пользы будет от их присутствия, а затем приказал:
– Немедленно уходите!
– Мастер Эльазар и Бат-Шева знают, как можно невидимым путем оставить Модиин, – сдерживая чувства, сказал Корнелий. А затем, прощаясь с Бат-Шевой, нежно добавил: – Виноградная лоза, ты нужна не только Рехаваму, твоя помощь понадобится и Шифре. Эфронит будет нести ребенка, а Элька возглавит группу….
….. Они ушли. Не могли ослушаться приказа….
Теперь же, истекая кровью, он вновь увидел, рядом с собой Бат-Шеву.
Теряя сознание, он из последних сил просит её, чтобы она ушла и сохранила сына и свою жизнь, что он больше жизни любит свою "виноградную лозу"…
Но она не уходит. Она пытается ему помочь. Даже просит, чтобы он ушел с ними, но он отвечает ей, словами, когда-то услышанными от своего отца: "Здесь я ел мясо – здесь и оставлю свои кости".
Корнелий улыбается и вновь повторяет голосом, полным любви, и нежности: "Лоза моя виноградная", возьми сына и иди к мастеру Эльазару, он, как и ты, знает пещеру, выходящую к руслу Аялона. Оттуда незаметно уйдёте, подальше от мечей и пламени…
Он не знает, сколько времени прошло с той минуты, когда он оказался дома и потерял сознание.
Когда он очнулся, его раны были туго перевязаны, пахло смесью мяты и оливкового масла, около него на каменном столике находился отвар из молодых листьев смоковницы и отдельно – отвар из кожуры плодов граната.
– …Ангелы… – удивился Корнелий, – а хорошо знают, как и чем лечить раны….
Он приподнялся, с непонятным интересом оглянул комнату, посмотрел на Бат-Шеву.
"Здесь, как дома, – промелькнула мысль, и он тихо промолвил: " лоза моя виноградная, посиди рядом со мной…. "
Она присела на корточках рядом с ним. Не могла унять слез, взяла его руку, прижалась лицом… И он окончательно очнулся.
Приподнялся и, дрожа от слабости и волнения, спросил:
– Как ты попала домой? И почему ты здесь?
– Сейчас все тебе расскажу.
Однако она ничего не успела рассказать, раздались торопливые шаги и голоса легионеров. В дом ворвались трое. Бат-Шева сразу же узнала Цилия Кая. Двое других бросились к Корнелию. Одного из них Корнелий успел пронзить находившимся рядом с ним коротким мечом, затем нанес рану в бедро Цилию Каю, однако второй, легионер, оказавшийся за спиной Корнелия, вонзил свой меч в спину Корнелия, чуть ниже левой лопатки.
Тяжело опускаясь на пол, Корнелий смотрел на Бат-Шеву. Он улыбался, прощался с ней долгим угасающим взглядом. Она присела рядом с ним. Прижала голову к его груди.
– Отвести к пленным! – приказал Цилий Кай, зажимая раненное бедро.
Легионер подошел к Бат-Шеве, чтобы поставить её на ноги, грубо рванул за плечо, но вместо того, чтобы встать, она упала навзничь.
Её руки обнимали рукоятку ножа, вонзенного в сердце. Вскоре в дом зашли еще несколько легионеров, они искали трофеи, забрались в хранилище вина, оттуда и раздался голос одного из успевших приложиться к амфорам:
– Цилий! Здесь не только вино, но и вход в какую-то пещеру!
– Проверить! – рявкнул Кай. – Я желаю видеть всё, что вы найдете в этой вонючей клоаке !