Вышел ему навстречу. Привычное приветствие. Несколько общих слов. Как будто бы они только вчера виделись, хотя миновало не менее трех лет с их последней встречи.
К ним подошел Бен-Цур. Его неторопливый, уверенный шаг, произвел сильное впечатление на центуриона Луция, и он решил, что этот могучий бородатый иудей представляет власть селения. И, как того требовал устав, по-военному приветствовал его.
Кратко сообщил, что получил приказ разместиться в старой крепости и обеспечить безопасность дороги от Прибрежной низменности к Иерусалиму.
В это время из дому вышла Шифра. На ней была длинная темно-голубая туника, красиво оттенявшая её пышные седые волосы и смуглое, без единой морщины, лицо.
Луций замолк, вначале не узнав в этой женщине, плачущую старуху, лицо которой было измазано землей, смешанной со слезами. "Где же я видел эту женщину?" – мелькнула у него мысль.
И лишь когда она улыбнулась и сказала Бен-Цуру, что этот офицер помог ей спасти будущий урожай от мышей, Луций узнал в пожилой красавице плачущую старуху…
– Надеюсь, у нас с вами будет доброе соседство, – вымолвил он, глядя на Бен-Цура, и одновременно на Шифру. – К тому же мне понадобятся ваши услуги, за которые мы, естественно, будем хорошо платить.
В словах Луция и в интонации, с которой они были произнесены, Бен-Цур не заметил даже намека на враждебность. Тем не менее, его аналитический ум видел явное несоответствие в логике развития событий.
За прибытием войск в окрестности Модиина скрывалось нечто большее, чем маневр, призванный усыпить бдительность противника. К тому же это дружески-деловое предложение Луция о сотрудничестве…
Всё было не похоже на привычную реакцию римлян, потерпевших неудачу в военной схватке. Называлось нечто большее, нежели маневр противника, чтобы усыпить бдительность.
Корнелий попытался объяснить Бен-Цуру отсутствие враждебности у Луция.
– Командующий, – так он всегда обращался к Бен-Цуру – центурия Луция, как и кавалерийская турма относится к Десятому легиону, размещенному в Иерусалимской крепости Акра. И никакого отношения к Пятому не имеет, – и чуть тише добавил: – Луций, как и мы, ненавидит Цилия Кая.
"Значит, передышка продлится дольше, чем я предполагал, только и всего, – размышлял Бен-Цур, – Цилий Кай не из тех, кто привык проигрывать."
Ситуация более или менее прояснилась спустя три дня, когда из Иерусалима прибыл рав Нафтали.
Нафтали уже знал о передвижении к Модиину центурии Луция и дружелюбность прибывшего подразделения объяснил так же, как Корнелий:
– Луций служит в Десятом легионе и получает приказы от своего легата. Луцию нет дела до безумных планов Цилия Кая из Пятого легиона, – затем иронично добавил: – На отношениях между римскими легионами отражается всё, что сейчас происходит в императорском дворце в Риме: склоки, ненависть, взаимная подозрительность, взяточничество, безумный разврат. Все это разрослось во много раз после убийства императора Клавдия и прихода к власти Нерона.
Бен-Цур внимательно выслушал Нафтали. Он все еще не находил ответа на тревоживший его вопрос.
– Уже много лет в переделах Модиина не была расквартирована ни одна из воинских частей римской армии, – сказал он, обращаясь к Нафтали. – Почему это произошло именно сейчас? Нет ли здесь скрытой связи?
– Как говорят римляне – с улыбкой сказал Нафтали, – Post hoc non est propтer hoc! – "После этого – не значит вследствие этого!"
– И все же, – в глубоком раздумье возразил Бен-Цур, – я исключаю случайное совпадение.
Наступила длительная пауза. Каждый был погружен в свои размышления. Первым заговорил рав Нафтали.
– Ты прав в своих сомнениях, друг Бен-Цур, – сказал он. – Браво, командующий!
Бен-Цур смутился. Столь лестную похвалу со стороны своего наставника и друга он слышал впервые.
– Оба события, – продолжал Нафтали, – удар, нанесенный Цилию Каю и прибытие римских войск в крепость на Титуре, хотя и выстроились последовательно одно за другим, не зависят друг от друга. Но вместе с тем, я согласен с тобой, что они, как и множество других событий, происходящих на земле Иудеи, взаимосвязаны между собой.
– Все они являются частью двух мощных враждебных потоков, вновь встретившихся на нашей многострадальной Земле. С одной стороны – безмерное увеличение тяжести римского гнета, с другой – рост сопротивления.
Каждое из двух событий, о которых мы с тобой говорим: отступление Цилия Кая после нанесенного ему поражения и прибытие отряда Луция – являются звеньями одного потока.
Бен-Цур внимательно слушавший рава Нафтали, кивнул в знак согласия, подытожил:
– Военные действия против Иудеи приближаются, и восстановленная крепость на Титуре призвана обеспечить безопасное передвижение легионов с северо-запада к Иерусалиму.
– Таково же мнение Синедриона, – сказал Нафтали. – И я рад, что наши выводы совпали. Десятому легиону нет необходимости вступать в местные стычки. У него своя, более важная для Рима цель – Иерусалим. – Он помолчал. В тяжелом раздумье заметил:
– Мы находимся накануне судьбоносных для нашего народа событий, и да держит над нами Адонай, Единый Властелин наш, свою благословенную длань!
И в молитвенном порыве Нафтали поднял над головой вытянутые руки.
– Амен! – коротко ответил Бен-Цур.
И, как бы в подтверждение этого разговора, к ним подошел Корнелий. Он сообщил, что центурии Луция приказано расширить дорогу на Иерусалим. Восстановить разрушившиеся мосты. Ему также приказано защищать иудеев, сотрудничающих с римскими властями.
– Знает ли Луций о стычке между ополчением Модиина и солдатами Цилия Кая? – Спросил рав Нафтали.
– Знает, – четко ответил Корнелий. – Он даже сожалеет, что среди погибших легионеров не оказался Цилий Кай…. Я не знал, что родной брат Луция служил в Десятом, когда тот сражался в Парфии. Брату Луция повезло. На его долю выпали богатые трофеи. Это богатство он отправил домой, в Рим на попутном корабле.
На эти трофеи, претендовал так же и Кай. И, будучи крайне мстительным, он не забыл нанесенной обиды. Нашел подходящий повод, обвинил брата Луция в измене и добился его казни.
Выслушав внимательно все, что сообщил Корнелий и, не найдя ответа, Бен-Цур вновь задал тревоживший его вопрос:
– Почему, все же, Цилий Кай не возвратился? – Спросил он. – В Пятом легионе Кай стал вторым по важности начальником и мог направить против нас усиленную когорту. Особенно после вашего смелого рейда в лагерь Пятого и освобождения Юдит
– Его нет в Иудее, – чуть слышно произнес Корнелий, – Пятый и Десятый срочно переброшены в Египет, там подняли восстание александрийские иудеи… Восстания вспыхнули также в Ливии, на Кипре и в Месопотамии.
Бен-Цур сразу же вспомнил реплику легионного инженера, прибывшего в качестве парламентера и сообщившего ему, Бен-Цуру о переброске Пятого легиона в Египет. Сведения сошлись – теперь у него был исчерпывающий ответ.
– Удалось ли узнать, когда и какие легионы двинутся к Иерусалиму по нашей дороге? – вновь спросил он.
– Да, – ответил Корнелия, – однако с этими сведениями надо быть особенно аккуратными. Они могут стоить Луцию жизни. Император Нерон решил послать в Иудею шесть легионов во главе с Веспасианом, а также возвратить сюда Пятый и Десятый.
– Они высадятся в порту Птолемиады (ныне Акко), пройдут всю Галилею, и через район Модиина, взойдут к Иерусалиму.
Затем с большой горечью, лишенной надежды, Корнелий добавил: – Если, конечно, их никто не задержит.
Бен-Цур молча кивнул. Теперь он увидел завершенную картину того, что он предполагал и во что не хотел верить.
Столкновение враждебных потоков приобретало грозную реальность. И в эпицентре этого столкновения оказался Модиин.
Рим решил обрушить на восстающую Иудею всю тяжесть своей военной мощи. И Бен-Цур лучше других понимал, каковы будут последствия.
Пока же жизнь продолжалась своим чередом. Отношения между солдатами гарнизона и жителями селения были сносны. Лично Луций закупал у крестьян и ремесленников печеный хлеб, сушеные фрукты, вино, оливковое масло. Закупки распространялись и на керамические изделия, в изобилии производимые в мастерских Эльки. Здесь работали многие из односельчан.
Огорчало одно – Луций платил за всё закупленное лишь после того, как сборщики, взыскав причитавшиеся властям налоги, свозили собранное в крепость. В этот день Луций призывал штабных писарей и те разворачивали папирусы и сообщали, кому из жителей за что и сколько причитается.
Писец отмечал, и казначей центурии отсчитывал каждому положенную ему сумму из налогов, собранных у тех же жителей. Так что при таких условиях разбогатеть могли лишь немногие. Разве что сборщики налогов.
Нередко центурион Луций лично заказывал у Эльки всё, в чем нуждался гарнизон – гидрии, кружки, тарелки, подносы, и тогда он получал свою долю комиссионных.
Элька хорошо изучил потребности римских солдат и, в соответствии с этими потребностями, непрерывно изготавливал для них новые удобные изделия. В итоге, склад его почти всегда пустовал.
Успехам Эльки неожиданно способствовал Кция. Как-то он привел к нему богатого римлянина, пожелавшего сделать заказ у знаменитого модиинского гончара.
Элька хорошо знал, что римляне, которых приводил к нему Кция, чаще всего были крайне жадными и стремились получить за бесценок, даже самые дорогие изделия. На этот раз положение оказалось иным.
Заказчик, выпивший немало вина в обществе Кции и его приветливых женщин, был неожиданно щедр. Он сразу же выложил значительную сумму в римских денариях и заказал десять особых кувшинов.
Он требовал, чтобы кувшины по своему виду были подобны пышным женским формам: