– Император объявил себя… Господом Б-гом! Тьфу, проклятый! – сплюнула она и тут же продолжила. – Он приказал поставить золотого идола, похожего на него и молиться этому чудищу!
– Где ты такое слышала?! – отпрянула от неё Шифра.
– Мне рассказал Давид, – обижено ответила Эфронит, – а он никогда не обманывает, вот!
– О, Всемогущий! – с испугом воскликнула Шифра и бессильно опустилась на траву.
Всевышний ниспослал обильные дожди, зреет богатый урожай. Появилась надежда на более сытую жизнь… И вдруг – новая беда!…
– Давид, – спешила Эфронит, – рассказал, что в селении Явне наши братья уже разнесли в крошки такого идола и разрушили жертвенник, возведенный проклятыми язычниками!
Когда император узнал об этом, он очень рассердился, – с веселой улыбкой излагала свои новости девочка, – и повелел, назло всем иудеям, поставить золотой идол в самом Храме! И где ты думаешь, мама? – шепотом спросила Эфронит. – В Святая Святых!
Даже Ицгар сказал, что это оч-чень опасно! – и умолкла.
Шифра с затаенным страхом смотрела на притихшую дочь. – Понимает ли она, чем всё это может кончиться?
Шифра уже слышала от Бен-Цура, что новый император возомнил себя Всезнающим и Всемогущим, словом, языческим богом, но тогда она не придала этому никакого значения.
Мало ли кто и кем считает себя в далеком Риме.
Теперь это касалось её семьи, её страны, самого Иерусалима – города всех их надежд, города, представляющего смысл самого их существования!
Шифра тут же направилась домой. Уже издали увидела множество людей, стоящих у их дома. Люди заполнили двор, толпились у гончарных мастерских Эльки.
Посередине двора стоял Бен-Цур. Его окружали люди.
Увидев Шифру, Бен-Цур улыбнулся ей, по этой улыбке, она поняла, что и он крайне встревожен.
Происходит нечто угрожающее им всем.
– Установить в Храме золочёного идола, – сказал Бен-Цур громко, чтобы слышали все собравшиеся, – император поручил наместнику Сирии Петронию.
Вновь поднялся невероятный шум возмущения, крики, рыдания. Когда шум немного затих, Бен-Цур продолжил:
– Я хорошо знаю этого полководца, он храбрый воин и дружественный нам человек, – Бен-Цур помолчал. – Но он солдат и обязан выполнять свой долг. Однако чего бы это нам ни стоило, мы не позволим осквернить наш Священный Храм!
– Умрём, но не позволим!!! – раздалось множество голосов.
Когда вновь наступила тишина, Бен-Цур неожиданно сказал:
– Я поеду к Петронию. Нельзя допустить, чтобы из-за одного сумасшедшего, даже если он император, погибли тысячи и тысячи невинных.
Встреча состоялась неделю спустя. Бен-Цур знал, что римлянин сведущ в мудростях Торы и дружественно относится к иудеям. Ходили даже слухи, что этот выдающийся полководец тайно исповедует веру иудеев. Конечно же, эти слухи доходили и до императора, анализировал сложившуюся ситуацию Бен-Цур, возможно, как раз эти слухи подсказали венценосному безумцу поручить именно Петронию и его легионам " сделать иудеям большое кровопускание."
Встреча Бен-Цура с Петронием произошла на границе Иудеи и Сирийской провинции. У обоих собеседников создалось впечатление, что кровавое столкновение неизбежно. И тогда Петроний согласился послать императору опасное прошение. Он хорошо понимал, чем это может кончиться лично для него.
...
" Ваше Божественное Величество! – писал Петроний. – Мне представляется крайне необходимым обнажить перед Вашим светлейшим взором действительность, которая неизбежно возникнет после установки Вашей статуи в Иерусалимском Храме.
Я бы не стал тревожить Ваше Божественное Величество, если бы не узнал о событиях, которые могут нанести тяжелый вред нашей Великой Империи.
Я уверен, Вам хорошо известно, что Святое Писание, которого придерживаются ваши подданные – иудеи, запрещает им поклоняться любому изваянию, созданному руками даже самых выдающихся зодчих, будь то из благородного мрамора, сверкающей бронзы или чистого золота.
Они скорее умрут, чем нарушат законы Торы. В итоге Вашего приказа, который можете не сомневаться, будет мною в точности выполнен, многие из ваших верноподданных погибнут.
Я обязан отметить и другой важный фактор. Предстоящее кровопролитие чревато большим вредом для империи, силу и богатство которой Вы стремитесь преумножить
Хорошо зная иудеев, могу заверить Ваше Императорское Величество, что все они от мала до велика будут защищать своими телами Храм и Храмовую гору.
Согласно их верованиям, привнесение любого изваяния в чертоги Храма оскверняет их самые святые чувства.
Мне придется покрыть трупами всю страну. В итоге провинция Иудея окажется в состоянии хаоса. Богатый урожай, созревший в этом году, после трех лет тяжелой засухи, не будет собран, что нанесет значительный ущерб снабжению хлебом населения Рима.
И еще, с Вашего Светлейшего позволения, напомню Вам, что нет никакой уверенности в том, что наш давний и непримиримый враг – Парфия не воспользуется моментом и не попытается захватить эту страну, являющуюся, как хорошо знает Ваше Божественное Величество, оплотом юго-восточных границ Империи.
Я помню Ваши мудрые слова, о том что Иудея была и остается стратегически важной провинцией для нашей великой Империи.
Помимо этого, – отметил в своем письме Петроний, – я считаю своим прямым долгом предупредить Ваше Величество, что не исключено наихудшее. Моя карательная миссия может вызвать восстание во многих провинциях, где проживает значительное количество иудеев. Среди этих провинций Египетская, Месопотамская, Фракийская, Финикийская.
Думаю, мне не следует напоминать, что Иерусалимский Храм для всех иудеев Вашей Великой Империи является священнейшим центром их духовной жизни. Они трижды в день, в молитвах, называют имя этого города и связывают всё свое будущее именно с этим городом.
Все перечисленное выше, как мне представляется, приведет с неизбежностью к глубоким потрясениям и непредвиденным событиям…
Во всяком случае, нанесет большой торговый и экономический вред Империи, крайне нуждающейся в значительных денежных поступлениях.
Учитывая все выше изложенное, прошу Ваше Божественное Величество, отложить выполнение вашего приказа об установке Вашей статуи в Иерусалимском Храме, на более благоприятный период.
В ожидании дальнейших распоряжений, готов к выполнению любого Вашего решения.
Петроний "
Как утверждают древние источники, император ответил Петронию кратким посланием, состоящим, однако, из двух параграфов.
Первый из них гласил:
" Если ты еще не поместил в Иерусалимском Храме моей статуи, то и не делай этого. Но я повелеваю не чинить никаких препятствий тем, кто пожелает установить алтари в мою честь в любом другом месте Иудеи."
Второй параграф был более краток:
" Повелеваю тебе, Петроний, с получением этого приказа, немедленно покончить с собой собственным мечом".
Именно в это время, как свидетельствуют исторические источники, в имперской столице произошел очередной этап кровавой борьбы за власть. И вышеприведенное императорское послание не дошло до Петрония. Его легионы остались на своих базах. И в Иудее наступило долгожданное затишье.
Ранним утром, в семнадцатый день летнего месяца сиван , на уборку нового урожая вышли Шифра, Бен-Цур и их дети: Ривка, Ора, Эфронит и Ицгар.
Каково же было их удивление, когда они встретили у свого поля кузнеца Шмуэля и его сыновей – Давида и Ноаха. Они привели с собой Юдит. В их руках были новые, хорошо заостренные серпы.
Юдит с опаской оглядывалась по сторонам, затем, как бы очнувшись, прислушалась к утренним песням жаворонков, глубоко вдыхала запахи первых скошенных снопов. Потом робко пошла за жнецами и оказалась за спиной Ицгара. Подняла несколько упавших колосков, собрала их в крохотный сноп и, как маленькая девочка, протянула Ицгару.
Он взял и, как будто никогда ничего плохого не происходило, спросил:
– Придет ли Элька?
Она задумалась, пытаясь что-то вспомнить, повернулась в сторону дымящих печей.
– Элька там? – угадав её ответ, спросил Ицгар. И она еле заметно кивнула. К ней постепенно возвращалось сознание.
Глава 19 Последняя попытка
Решение Кумана казнить солдата остановило немедленный взрыв в Иудее, но не привело к спокойствию. Кровавые события на Храмовой горе были лишь небольшим звеном в цепи преступлений содеянных наместником Куманом и его подопечным – Цилием Каем.
Раздувая вражду между иудеями и самаритянами, Куман использовал эту вражду в своих целях, он поддержал самаритян, обостряя погромную ситуацию.
Пытаясь остановить братоубийственную войну, Первосвященник Ионатан, вновь и вновь призывал обе стороны к спокойствию.
Однако голос разума не был услышан. Столкновения продолжались. И Ионатан обратился к римским властям, с просьбой развести враждующие стороны, однако у Кумана, как известно, была своя стратегия.
Приняв сторону самаритян, он велел казнить двести пять ни в чем не повинных иудеев. А затем направил карательную экспедицию во главе с Цилием Каем против селений юго-западных районов Иудеи.
Экспедиция, как читатель уже знает, потерпела позорное поражение.
Понимая, что прокуратор Куман не смирится с подобным положением и предпримет новые попытки жестокой расправы с населением, первосвященник Ионатан, делал всё возможное, чтобы избежать всеобщей вспышки насилия в стране. В этих целях он сделал исключительно опасный шаг.
В глубочайшей тайне он направил в Рим своего представителя – старейшину Синедриона рава Нафтали. Ему предстояло вручить Всевластному императору жалобу на наместника Кумана.