Захватив в той позорной для него схватке молодую девицу, он намекнул этим смутьянам, что месть его будет беспощадной. И действительно он наслаждался её криками, когда бросил юную красавицу веселившимся солдатам.
Меньшее удовлетворение он получил от суда над Корнелием. Римский легат Публий, оказался крючкотвором, с презрением вспоминал Цилий Кай. Этот аристократ, в жизни не державший в руках меч, перед самым возвращением в Рим отстоял в трибунале голову Корнелия.
Нашел кого спасать!
Немного утешало лишь то, что Корнелия выгнали из армии.
Но Цилий Кай еще покажет всем этим смутьянам из Модиина, и особенно предателю Корнелию, что Цилия Кая в дураках не оставляют!
Он закует их всех в одну цепь, объявит рабами, но прежде, чем отправлять в Рим, пригонит в Эммаус и покажет то, что стало с их девицей, чтобы они увидели, какая участь ожидает их всех!!!
Колонна карателей шла неторопливым маршем, постоянно отвлекаясь на незначительные стычки с иудеями встречавшихся селений. Кай приказал уничтожать эти селения, а жителей, способных работать, связать одним канатом и гнать в обозе колонны.
В этой карательной экспедиции Цилий Кай имел и личный интерес. Его план включал захват Модиина, Битулии, Лода и последующий вывоз пленных в подарок пирующему Риму.
В этих местах, конечно, не было таких богатств, как в Иерусалимском Храме, но зато было много ценных рабов– хлеборобов и ремесленников.
Лишь на седьмой день первые отряды карателей подошли к Модиину, однако захватить селение сходу не удалось. Первая центурия неожиданно наткнулась на ожесточенное сопротивление и понесла большие потери.
Цилий Кай был взбешен. Иудеи вновь наглейшим образом обманули его. Они применили давно известные металлические колючки. Эти колючки были сделаны таким образом, что один, а то и два острых шипа всегда были направлены кверху. Стоило легионеру наступить на такую колючку, как шипы прошивали обувь и глубоко вонзались в ногу. Остановившихся легионеров настигали стрелы иудеев.
Все удобные подходы к селению были усеяли этими колючками.
Кай велел отступить. Солдаты разожгли костры. Отдыхали, пока Кай со своими подчиненными искал выход из сложившейся ситуации. Он срочно вызвал из Эммауса инженера легиона – Марка Александрийского
Кай не хотел признаться даже самому себе, что, подобно новобранцу, попался в давно известную ловушку. Он не допускал мысли, что иудеи знают о подобном приеме. К тому же по его распоряжению солдаты получили более дешевую, облегченную обувь, используемую в песках пустыни. "Здесь действительно пустыня", оправдывал он свое решение. Тем хуже для иудеев, кипел в гневе Кай, они за все заплатят сполна! На их хитрость он ответит своей хитростью.
Для устрашения иудеев, он велел поставить вдоль окраин селения десятки столбов и пригвоздить к ним пленных, взятых в Бет– Хороне.
Стоны и крики истязаемых доносились до слуха защитников Модиина. Одновременно с этим Кай приказал глашатаям предупредить жителей, что если селение немедленно не сдастся, подобная участь ожидает всех.
Ответа не последовало.
На следующее утро он велел солдатам, под защитой больших квадратных щитов и копейщиков, собрать колючки.
Работали медленно, не торопясь. Кай рассчитывал, что иудеи не смогут ничего предпринять, но будут уверены, что наступление начнется лишь тогда, когда проходы для пехоты будет очищены.
В то же самое время, по совету инженера легиона, он приказал четвертой центурии незаметно нарубить необходимое количество ветвей, связать их в настилы, толщиной в половину локтя, свернуть в рулоны, чтобы на следующее утро по этим матам атаковать иудеев и захватить селение.
– Никого не щадить! – повторял он. – Никого!
Весь день шла рубка ветвей и вязание настилов. Решающий удар Цилий нанесет на следующее утро. И роли не играет, какие площади подступов к Модиину останутся засеянными колючками. Солдаты пройдут по настилам.
Римские наемники, собиравшие колючки, действительно не торопились. Изредка метали копья, стреляли, переругивались с защитниками селения. Обещали всех подвесить на столбах, поджарить на огне. Повеселиться с их женами…
С наступлением сумерек наемники отошли. Расположились у костров. Отдыхали. К полуночи костры погасли, люди спали. Их громкий храп доносился до окраин Модиина… Лишь постовые, подобно привидениям, передвигались среди спящих. Затем исчезли и они.
Наступила странная глухая тишина. Полное беззвучие.
Однако вскоре, во многих местах, где расположились на ночлег легионеры, раздался треск запылавшего хвороста. Яркое пламя охватило связанные в огромные рулоны настилы. Раздались отчаянные крики солдат, стук мечей, звон медных щитов.
Элька видел, как на фоне пылавшего хвороста мелькали странные серые тени. По их облегающей одежде он узнал Ноаха, Ривку и еще человек десять из их сотни. Но кто это уходит последним? Сердце Эльки вздрогнуло, он узнал Бен-Цура.
Их не преследовали. Вместо этого, наемники начали быстро отступать. Где-то вдали был слышен шум боя, затем затих и он.
Вскоре раздались крики радости. Это было одно из первых победных сражений над римскими войсками, посланными прокуратором Вентием Куманом.
– Мы победили! Римляне бегут! – звучали торжествующие голоса.
К утру двор Шифры заполнился возбужденными боем людьми. Элька увидел, что одежда многих сикариев залита кровью. Вскоре появился Шмуэль и вместе с ним люди его сотни. Некоторые были ранены. Они вели ночной бой с находившимися во второй линии главными силами Кая, Шмуэль был доволен успешной схваткой.
Лишь через день показались римские парламентеры. Они несли на высоком шесте большой пучок зеленой травы.
Их было трое. Среди парламентариев выделялся своей не военной внешностью высокий чуть сгорбленный худой римлянин.
Когда эти трое приблизились, воины Бен-Цура расступились. На месте остался лишь Тарфон. Он вытащил длинный острый кинжал и закричал – убейте язычников! В эту секунду перед Тарфоном оказался кузнец Шмуэль. Он с легкостью отнял у Тарфона оружие.
На лицах парламентёров не дрогнул ни один мускул. Они осмотрелись, и Элька увидел, что один из них остановил свой взгляд на Корнелие.
– Римский легион предлагает обменять тела погибших солдат на пленных иудеев, в том числе на рава Бет– Хорона – Хананию, – обратился к Бен-Цуру худой римлянин. Однако прежде чем Бен-Цур успел что-либо сказать, он услышал тихий голос Корнелия:
– Легион направил в качестве парламентера инженера, александрийского иудея. Переговори с ним. Он не враг.
Бен-Цур внимательно посмотрел на инженера, ничего не ответил Корнелию, лишь в знак согласия кивнул головой. Развернулся и хотел, было, уйти, но увидев, что инженер пытается что-то сказать, остановился.
– Командующий иудеев хорошо знает военное дело, – услышал Бен-Цур на чистом греческом языке, – твой прием с шипами ты уже однажды использовал против слонов Арсака, но там были шипы больших размеров. Не так ли?
И чуть слышно сказал: " Кай и большая часть легиона направлены в Египет". Сделал паузу, добавил: "Впредь и ты берегись огня".
Затем тройка парламентеров направилась к воротам. Их провожал Шмуэль. Он внимательно следил за кучкой сикариев, обнаживших оружие.
Вскоре прибыла большая группа невооруженных римлян. Они уносили тела погибших наёмников. Лишь теперь были видны большие потери легионеров, понесенные в беззвучном ночном бою.
Вновь наступило продолжительное затишье.
Глава 14 Золото шифры
Неоднократные попытки Шифры освободить Юдит были тщетными. Шмуэль и Бен-Цур трижды поднимались в Иерусалим, обращались в Синедрион, к римским властям, но всё было безрезультатно.
Римские чиновники принимали жалобы и просьбы, передавали их по назначению, а расследование все длилось и длилось. Никаких вестей о девочке не было.
Вскоре по Модиину разнеслась радостная весть о скором возвращении торгового каравана из Марканда, и эта добрая весть обрадовала и, вместе с тем, очень испугала Шифру.
Она ли не знала своего сына. Узнав о случившемся с Юдит, Ицгар может пойти на любой риск, чтобы её освободить, и кто знает, чем все это может кончиться!
И Шифра решилась на отчаянный шаг.
Меняла Кция и его жена Зильфа были хорошо известны в Модиине, как были известны хамсины, засухи, налетавшие тучи прожорливой саранчи.
Эти явления были неотвратимы, их нельзя было избежать. Впрочем, и в этих явлениях был определенный смысл. В годы, когда Всевышний дарил обильные дожди, рачительные хозяева очищали глубокие водоемы, чтобы во время засухи использовать эту воду для выращивания столь необходимых овощей, цены на которых взлетали до небес.
В такие годы и модиинские купцы оказывались не в накладе – они привозили хлеб из других, не пострадавших от засухи римских провинций и хорошо на этом зарабатывали.
Но больше всего были довольны те, кому удавалось отловить пять-шесть мешков саранчи. Это полезное лакомство сушили, вялили в дымных курильнях, а многие лакомились, тут же, поджарив на костре.
Возможно по этим причинам люди считали, что подобные напасти – не что иное, как ниспосланные свыше испытания за свершенные грехи.
Всевышний наказывал и, в то же время, помогал своему народу выдержать эти испытания, выжить и впредь служить Ему, Единственному, верой и правдой.
Подобным же тяжелым испытанием был ростовщик Кция. Говорили, что его дом своим богатством не уступает роскошным домам иудейской знати в самом Иерусалиме. Той самой знати, что преданно служила римским властям и имела немалые выгоды.