Проще было с княжичем Ростиславом, сыном Юрия. Его без лишних слов отослали из ближних к Киеву городов к половецкому рубежу - стеречь Киевскую землю от степняков. Пусть там, в отдалении от столицы, и побудет с дружиной, пока не закончится поход.
Едва замёрзли реки, из Киева вверх по Днепру потянулись воинские обозы. Без малого всю Низовую Русь поднял в поход великий князь Изяслав Мстиславич.
В Смоленске великого князя уже ждали изготовленные к походу смоленские полки. Однако от прямого похода на Москву великому князю пришлось воздержаться. Из Новгорода приходили непонятные вести: то ли выступят новгородцы, то ли нет, уверенности не было.
Семь дней простоял великий князь в Смоленске, а затем, поручив низовые полки брату Ростиславу Мстиславичу, сам отправился с ближней дружиной на север - поднимать в поход Великий Новгород.
В Новгороде явил себя Изяслав Мстиславич великим народолюбцем, не к боярам обращался - ко всем гражанам.
Сначала по площадям и улицам с трубными гласами прошли великокняжеские биричи, приглашая всех новгородцев на великое пирование. Вскоре на Торговой площади собралась великая тьма народа, но для всех оказалось довольно даровых яств и пития, и веселились люди до поздней ночи; разбредались питухи на неверных ногах, а иных и на санях по дворам развозили, столь натрапезничались. Не было на памяти новгородцев подобного пирования, чтобы гулял весь город. Будь здрав, щедрый господин наш Изяслав Мстиславич!
Наутро велел Изяслав созвонить вече. На Ярославовом дворище, кроме самих горожан, вдруг оказалось много псковичей и ладожан - они-то и кричали громче всех, одобряя речь великого князя.
Приговорило вече вроде как единодушно: "Ты наш князь и отец, мы все готовы с тобой куда велишь идти!"
Бойкие горластые людишки выскакивали на помост, выкрикивали: "Не токмо мирские, но и духовные люди, могущие оружие носить, пусть идут на войну! И игумень, и чернецы, и причетники!"
Осторожную оговорку епископского боярина, что надо бы оставить в городе священников и диаконов, потребных для церковной службы, вечники встретили неодобрительным гулом, но, поспорив, согласились.
После вече народ густо повалил обратно на Торговую площадь - допировывать. И снова было пированье до позднего вечера.
Казалось, всё предвещало успех походу. Но прибежал с Низу гонец, и гонцовские вести привели Изяслава Мстиславича в немалое смущение. Давыдовичи и Ольговичи выступили с полками из своих городов, но до владений князя Юрия не дошли - остановились в земле вятичей. Верные люди намекали, что вероломные союзники медлят намеренно, ждут, как обернётся воинское счастье Изяслава, и только тогда решат, идти войной на Юрия или воздержаться.
Потом прибежал гонец из Смоленска, и тоже с недоброй вестью. Брат Ростислав Смоленский сообщал, что в Москву пришли большие суздальские рати, а подмоги ему от Давыдовичей и Ольговичей нет, и он не знает, идти ему одному для прямого боя к Москве-реке или ждать великого князя. Пусть старший брат распорядится...
Изяславу Мстиславичу пришлось на ходу менять планы войны. К Ростиславу поспешил великокняжеский гонец с приказанием воздержаться от прямого удара на Москву, но идти с полками к Волге, на соединение со старшим братом.
Беспокоило Изяслава и то, что доглядчики, загодя посланные из Новгорода в Ростовскую землю, будто растворялись в лесах за Волгой - уходили и не возвращались. Конными загонами уходили и на лыжах, но всё бесполезно. Неизвестно было, как собирается оборонять Юрий свои владения, где стоят, кроме Москвы, большие ростовские и суздальские рати и сколько в них воинов. А как воевать вслепую?
Пали великие снеги. Лесные дороги стали почти непроезжими.
Разумно ли залезать многоснежной зимой в ростовскую лесную глухомань?
Но не отменять же поход!
Великокняжеские воеводы приговорили на совете: дойти до Волги, стать лагерем возле устья реки Медведицы, а там будет видно, как поступать...
Неопределённое было решение, малообещающее. Но иного Изяслав придумать не мог.
Медленно потянулись к устью Медведицы воинские обозы. Путевые версты сдавались медленно, а дни бежали быстро. Вот и январь на исходе, перелом зимы.
Наконец-то приползли к Волге, к боку знаменитого Шернского леса, а смоленских полков там нет, хотя путь им короче и легче. Стали разбивать лагерь, ратники ставили шатры для начальных людей, складывали шалаши из елового лапника, окольцовывали воинский стан снежными валами - для береженья. Конные разъезды спустились вниз по Волге. А там, близ устья Нерли, стоит град крепкий Кснятин, и людей на стенах много - ждут приступа, отбегать и не думают. К такому граду большими ратями приступать надобно.
Удальцы-ушкуйники проскользнули было мимо града вверх по льду Нерли и упёрлись в ледяные валы - от берега до берега. На валах стража стоит, луки насторожила. Нет пути дальше!
Свернули ушкуйники с речного чистого льда в лес, но и там заставы. Мерянские лучники поражают стрелами из-за кустов. Суздальские ратники обегают на лыжах и встречают в копья. Только немногие возвратились в воинский стан. Рассказать мало что могли, только страху нагнали своими сполошными рассказами о вездесущих и свирепых лесных людях.
Четыре дня ждал великий князь своего брата Ростислава со смоленскими полками, а как он пришёл - немедленно созвал мужей на совет.
Никто из мужей даже не заикнулся о прямом походе вглубь Ростовской земли. В то, что Давыдовичи и Ольговичи стронутся с места, больше не верили. Да и Ростислав привёл с собой меньше воинов, чем ждали. Конница князя Юрия выдвинулась к самому смоленскому рубежу. Уж не задумали ли суздальцы сами воевать Смоленск, пока князь о полками пребывает на Волге? Оставил Ростислав на рубежах сильные заставы, пусть уж старший брат простит...
Мужи с рассуждениями князя Ростислава Смоленского согласились. Конечно же, опасно оголять рубежи княжества. Однако войско, собираемое великим князем для похода, сильно поубавилось...
Было о чём задуматься воеводам.
А где думы долгие, там и решения неопределённые, выжидательные. Как обстоятельства повернутся. Обстоятельства же могли повернуться двояко.
Если Давыдовичи с Ольговичам прервут наконец своё стояние в земле вятичей, однозначно надобно идти им навстречу и, соединившись, приступать к Суздалю. Однако непохоже, что они зашевелились...
Если Юрий сам выйдет с полками на Волгу, дать ему прямой бой, а если будет продолжать прятаться за лесами - жечь и разорять поволжские города и волости, чтобы выманить коварного суздальского владетеля из лесов, ибо воевать с ним сподручней на речном просторе, чем в лесных глухоманях. К тому же успешная война на Волге может подвигнуть Давыдовичей и Ольговичей к совместному походу - военная добыча кого угодно притянет, а города в Ростовской земле торговые, богатые...
Выходило, что соваться вглубь Ростовской земли несподручно.
Воеводам было объявлено: бежать конными дружинами вниз по Волге, разорять прибрежные сёла и деревни, а пешцам следовать за ними на санях, осаждать и брать волжские города, по пути выставляя сильные сторожевые заставы, чтобы ростовцы и суздальцы не перехватили позади (не дай Боже!) Волжский путь, по которому шли за войском великие обозы.
Предосторожность эта была не лишней, но опять-таки убавляла ударную силу войска. Малых людей в заставы не поставишь - перебьют, а больших людей приходилось из полков брать.
Получалось, что не смертельный удар наносит державе Юрия Владимировича великий князь, а так, краешек его немереных владений щиплет! Великий замысел Изяслава оборачивался обычной пограничной войной, и это он начал понимать. Но перерешать было поздно.
Скучным оказался этот поход. Прибрежные селения были безлюдны: мужики укрылись в лесах, увезли всё зажитье и угнали скотину. Избы великокняжеские дружинники конечно пожгли, но больше от огорчения, чем для возмездия. От сгоревшей пустой избы лесному человеку урон невелик, возвратится на родное пепелище - срубит новую избу. А то, что чужое войско долго здесь не задержится, было понятно любому: неотвратимо приближалась весенняя распутица.
Много огорчений доставляли Изяславу и его воеводам приволжские города. У первого же ростовского города Кснятина, что запирал устье реки Нерли, споткнулось плавное продвижение великокняжеской рати.
Первые нахрапистые приступы защитники Кснятина легко отбили. Густо полезли было по штурмовым лестницам псковские и ладожские ополченцы, но и на стенах тоже было густо. Ростовские ратники стояли плечо в плечо, поддаваться и не думали. Находников встречали в копья, рубили секирами, слепили глаза золой и песком. Отбились!
Черной траурной каймой окольцевали град павшие псковичи и ладожане, но Изяслав всё гнал и гнал людей на приступы. Очень уж хотелось великому князю торжественно вступить в первый поверженный Юрьев град!
За псковичами и ладожанами - новгородцы, смоляне, киевляне...
Лезли на стены и скатывались к подножью вала, как в братскую могилу. Не зря поставил Юрий Владимирович возле устья Нерли крепкий град и держал в нём для обереженья целый полк из ростовской тысячи во главе с опытным воеводой.
Смоленскую конницу, кинувшуюся было по льду вверх по Нерли, задержали у первого же ледяного вала. Да смоляне не очень-то и старались прорваться. Впереди была неизвестность. Может, за первым валом ещё других много, одни опасности, а добычи никакой...
В большом затруднении был великий князь Изяслав Мстиславич.
А князь Юрий Владимирович и ростовские воеводы окончательно определились, как дальше вести войну.