- Не знаю, - Листер откидывается с сигаретой, - я ей рекомендовал, определенно. Этот паркет принадлежал когда-то иноземному королю. Ему пришлось покинуть трон, бежать. Паркет из своего дворца он прихватил с собой, дверные ручки тоже. Королевские особы всегда так поступают, когда приходится смываться. Все прихватывают, как бродячие труппы свой реквизит. Ибо в королевской жизни все, в сущности, зависит от декораций. И от освещения. Королевские особы вечно озабочены своими декорациями и освещением. И римский папа, кстати. Барон напоминал королевскую особу и папу, по крайней мере в этом смысле. Дверные ручки и паркет. Да. Барон купил все скопом с домом заодно, когда преставился старый король. Определенно, это все из королевского дворца.
- Только и смогла расслышать, - говорит Элинор, поднимаясь, кладя на место планку дворцового паркета и накрывая ковром: - "Ты говоришь..." - "Нет, это ты говоришь, а я..." - "Да как же, это ты!" - "Когда, да вообще, ах, чтобы я..." Значит, они снова-здорово все мусолят, Листер. А это на всю ночь.
- Элоиз сказала, что это произойдет около шести утра, - говорит Листер, покуда Элинор стоит и обирает с юбки - о странность! - пух и ворсинки. - Обыкновенно, - он прибавляет, - мне на слова Элоиз плевать. Но она в интересном положении. А в таком состоянии женщина делается прозорливей.
Элинор снова в кресле. Внизу, у черного хода, шум, такой громкий, что проникает в тишь гостиной. Стук. Крик. И в ту же минуту заходится звонок парадного.
- Надеюсь, пойдет кто-то открывать, пока баронессе не взбредет самой пойти, - вздыхает Элинор. - Любой перерыв в разговоре их отвлечет, уведет в сторону, ведь правда?
- Барон велел не беспокоить, - говорит Листер. - В том смысле, что, мол, никто отсюда не уйдет, пока мы не выясним отношения, как бы ни накалилась атмосфера. И это окончательно. Из библиотеки ей не выйти.
- Они же проголодаться могут. У них там никакой еды.
- Пускай пирожные едят, - говорит Листер, и он прибавляет:
Когда наскучат обветшалые чертоги,
Где стук дверей и неуют,
Припомни - некогда султаны, полубоги
Вкушали сладкий отдых тут.
- У них гости шикарные бывали, что да, то да, - подтверждает Элинор.
- Прилагательное "обветшалые" я употребляю расширительно. - Листер озирает тихий простор гостиной. - Да и о чертогах можно вести речь лишь с известной натяжкой. Дом больше напоминает швейцарский отель, в каковой, уж будь уверена, он и преобразится. Но насчет полубогов, султанов в некотором роде, отдых они здесь вполне вкушали, и очень даже сладкий. Тут я не отклоняюсь от истины. Дивный получится отель. Поменять мебель, и отель готов.
- Листер, - говорит она, - какой ты изумительный. Больше никого и никогда не будет в моей жизни.
Приподнимаясь в кресле, чтобы к ней подойти, он спрашивает:
- При том, что ты мне тетушка, согласна ли ты выйти за меня замуж под "Книгу общей молитвы"?
Она отвечает:
- Я человек щепетильный, и тем горжусь.
Он говорит:
- Во Франции тетка имеет полное право выйти за племянника.
- Нет, Листер, я придерживаюсь законной нашей табели о свойстве и родстве. И я не желаю возбуждаться, Листер, в такой момент, в такую ночь. Не заводи меня. Вот-вот полиция нагрянет и пресса, и всего шестьдесят четыре дня осталось на покупки к Рождеству.
- Я просто предложил. - Он говорит. - Подкинул тебе идейку на то время, когда все будет кончено.
- Нет, это слишком. Обуздывай свои несообразные порывы. Я старомодна не по летам. И не люблю разбрасываться.
- Идем-ка вниз, - говорит Листер. - Посмотрим, как там слуги.
Они спускаются по лестнице, у библиотеки эхо отдает их голоса.
Листер и Элинор дальше идут молча, и, заворачивая к людской, Листер останавливается, смотрит на дверь библиотеки.
- И что они тут делали, средь нас, на нежной этой тверди? - Он декламирует. - Что они тут делали?
Остальные слуги смолкают.
- Что они вообще тут делают, на этом свете?
Элоиз, бело-розовая, свежая со сна, отзывается:
- Свое дело они делают.
- И не кончили пока, - говорит Кловис. - Я уже даже беспокоюсь. Слышите? Их голоса.
- В них, возможно, и было что-то хорошее, - говорит Элинор. - Так не бывает, чтобы сплошь одно плохое.
- О, согласен. Они хорошо творили зло. Прекрасно с этим справлялись, пока существовали, - говорит Листер. - Так бумажная одноразовая посуда годна на случай: используешь и выбрасываешь. Кто приволок сюда это манто? - Он тычет пальцем в брошенную на кресло белую норку.
- На мне - прям мечта, - говорит Элоиз. - Спереди не сходится, но ничего, потом сойдется.
- Ты бы отнесла его обратно. В нем видели Виктора Пассера, - говорит Листер. - У полиции могут возникнуть вопросы.
Элоиз уносит шубку, кидая на ходу:
- В конце концов моя будет. Прям чувствую - моя будет в конце концов.
- Возможно, она права, - говорит Листер. - На данном этапе у нее обостренное предвидение. А кто эти люди, которые колотились у черного хода и трезвонили у парадного?
- Девушки в машине, спрашивали, что с мистером Пассера, он их друг, - объясняет Адриан. - Я говорю, он с бароном и баронессой, и велено не беспокоить. А они на это - мол, им назначено. Одна массажистка, раньше ее не видел.
- А другая? - спрашивает Листер.
- Другая не сказала. Я спрашивать не стал.
- Не лишено резона. Они к сюжету не относятся.
Снаружи слышно, как озерная вода плещется о пирс, как гудит в могучих вязах ветер. Парочка в машине сидит порознь, на заднем сидении и на переднем, кутаясь в пледы. Кажется, они спят, но то и дело кто-нибудь из них шевелится, что-то говорит, и снова поникают головы, пледы соскальзывают с пригнутых плеч. И, вторя каждому движению, то и дело по ним промахивает свет - из дома, с отдаленного въезда.
Обе фигуры рывком распрямляются, когда другой автомобиль, большой и темный, тормозит рядом. Извилистый господин в кожаном пальто выскакивает из автомобиля, устремляясь к ним. Они уже выкарабкиваются из своей машины.
- Мы в дом попасть не можем, - говорит та, что за рулем. - Нам даже дверь не открывают. Мы здесь уже три часа, мы ждем нашего друга.
- Какого друга? Что вам угодно? - спрашивает извилистый молодой человек, нервозно бренча ключами в связке. - Я секретарь, мистер Сэмюэл. Изложите мне, что вам угодно.
Вторая подруга мистера Пассера ему отвечает:
- Виктор Пассера. Мы его дожидаемся. Это важно. Ему назначена встреча с бароном и баронессой, и...
- Минуточку, - перебивает мистер Сэмюэл, внимательно вглядываясь в эту вторую подругу, - одну минуточку. Голос у вас как бы мужской.
- Я мужчина.
- Ну-ну. Я принял вас за девушку.
- Это из-за одежды. Моя подруга - она женщина. Я Алекс, она массажистка.
- Меня зовут Анна, - сообщает массажистка, не отрывая глаз от связки ключей в руке у мистера Сэмюэла. - У вас ключи от дома?
- Естественно, - отвечает мистер Сэмюэл.
- Ну так вот, мы хотим знать, что там происходит, - говорит Анна.
- Мы беспокоимся, если честно, - говорит ее юный друг.
Мистер Сэмюэл каждому на плечо кладет участливую руку.
- А не кажется ли вам, - говорит он, - что куда целесообразней было бы удалиться восвояси, события предоставя их естественному ходу? Уезжайте-ка спокойненько, без шума. А там можете, положим, на пианино поиграть, то-сё. Выпейте рюмочку на сон грядущий и забудьте вы про Пассера.
Сверху несется звук вроде человеческого лая, потом ухает сова. Массажистка Анна кидает свой собственный вопль во тьму.
- Откройте. - Она визжит, кидаясь к двери черного хода, бухаясь в нее мощным плечом, колотя кулаками.
Мистер Сэмюэл устремляется к ней властно, хотя и не теряя изящности манер.
- Но это инвалид, поймите. - Он объясняет. - Сиделка, по-видимому, снова укусила его за палец. Вы бы точно также поступили, уверен, вздумай вдруг кто-нибудь из клиентов зажать вам рот рукой.
Друг Анны, Алекс, кричит:
- Иди сюда! В машину, Анна. Тут опасно!
Мистер Сэмюэл, взяв ее под локоть, подталкивает к машине.
- Ну вы-то тут при чем? Отправляйтесь домой, забудьте даже думать.
Массажистка, при всей своей корпулентности и мощи, проявляет, увы, весьма слабую нравственную стойкость. Она разражается рыданиями, заливаясь, как дитя, друг же ее Алекс, моляще постреливая из-под шелковой косынки густо подведенными глазами, поставив домиком тоненько рисованные брови, тянет к ее лицу жилистую руку.
- Идем в машину, Анна, - молит он, с горькой укоризной глядя на мистера Сэмюэла.
Анна набрасывается на мистера Сэмюэла:
- С каких это пор вы тут секретарь? Виктор Пассера у них секретарем с самого июня!
- Умоляю вас, - говорит мистер Сэмюэл. - Я отнюдь не утверждаю того, что он не секретарь. Я говорю всего лишь, что я секретарь в данной резиденции. Здесь я даже не знаю, сколько вообще секретарей. Виктор - один из многих, и лишь по случайному совпадению из-за совещания его с бароном и баронессой Клопшток вам пришлось томиться перед домом в такую непогоду. Да, не повезло. Езжайте-ка домой. Музычку поставьте.