– Его латают в нашем "Эксоне".
– Это каким же образом… – Ладно, неважно. Лучше не отвлекаться. – Но где мои инструменты? – спросил он.
– Какие инструменты?
Айра захлопнул багажник, вернулся к "шеви". Кричать бессмысленно, ясно же, что своего балонного ключа он все равно не получит.
– Инструменты, с помощью которых ты меняла колесо, – сказал он Мэгги.
– О, я его не меняла. Один мужчина остановился и помог мне.
– Инструменты он из багажника брал?
– Наверное… да.
– А обратно положил?
– Ну, должен был, – сказала Мэгги. И наморщила лоб, видимо пытаясь припомнить, как было дело.
– Их там нет, Мэгги.
– Не мог же он их украсть, если ты об этом. Такой был симпатичный мужчина. Он даже деньги взять отказался, сказал, что у него тоже есть жена и…
– Я не говорю, что он их украл. Я просто спрашиваю, где они.
Мэгги ответила:
– Может быть, на… – Последовало нечто неразборчивое.
– Что-что?
– Я говорю, может быть, на углу Чарльз-стрит и Северной Парковой! – прокричала она.
Айра повернулся к мистеру Отису. Старик смотрел на него полузакрытыми глазами; походило на то, что он стоя спит.
– Боюсь, нам придется разобрать ваш багажник, – сказал ему Айра.
Мистер Отис несколько раз кивнул, однако даже не шевельнулся, чтобы приступить к этой процедуре.
– Может, мы просто разгрузим его? – спросил Айра.
– Вообще-то попробовать можно, – с сомнением в голосе ответил мистер Отис.
Пауза.
– Так что? – сказал Айра. – Начнем?
– Начать можно, ежели хотите, – согласился мистер Отис. – Да только я здорово удивлюсь, если мы найдем там балонный ключ.
– Балонный ключ есть у каждого, – сказал Айра. – Балонник. Он прилагается к автомобилю.
– Ох, Айра, – сказала Мэгги. – Почему бы нам не подвезти мистера Отиса до "Тексако" и не попросить его племянника, чтобы он починил колесо по-настоящему?
– И как, по-твоему, он это сделает, Мэгги? Возьмет ключ и подтянет зажимные гайки, хоть они в этом и не нуждаются?
Тем временем мистеру Отису удалось извлечь из багажника единственный предмет – фланелевые пижамные штаны. Он поднял их перед собой, разглядывая.
Возможно, причиной было написанное на его лице сомнение, возможно, сами штаны – мятые, поношенные, с болтающимся потертым шнурком, – так или иначе, но Айра вдруг сдался.
– Да какого черта, – сказал он. – Поехали в "Тексако".
– Спасибо, Айра, – ласково произнесла Мэгги.
А мистер Отис сказал:
– Ну, если вы уверены, что это не очень вас затруднит.
– Нет-нет. – Айра провел ладонью по лбу. – Вам, пожалуй, лучше запереть "шеви".
– Какую шеви? – спросила Мэгги.
– Так называется эта машина, Мэгги.
– Вряд ли стоит ее запирать, если у нее колесо того и гляди отвалится, – сказал мистер Отис.
На краткий миг Айра задумался, не мог ли сам мистер Отис создать всю эту ситуацию, чтобы на пассивный, дьявольски изощренный манер свести с ними счеты.
Он развернулся и пошел к своей машине. За его спиной хлопнула крышка багажника "шеви", зашуршали по гравию шаги, однако останавливаться, чтобы его нагнали, он не стал.
Теперь и в "додже" стояла такая же, как в "шеви", жара, а хромированная ручка передач обожгла Айре пальцы. Он сидел, запустив мотор на холостой ход, а Мэгги тем временем помогала мистеру Отису устроиться на заднем сиденье. По-видимому, она инстинктивно поняла, что ему потребуется помощь: мистера Отиса пришлось буквально складывать, и довольно сложным образом, в середине сиденья. Последними в машину попали его ноги, которые он переносил туда по одной, подцепляя колени руками. Затем он выпустил из груди воздух и снял шляпу. Айра увидел в зеркальце костлявый пластинчатый скальп и два торчащих над ушами пучка белых, как вата, волос.
– Премного вам благодарен за хлопоты, – сказал мистер Отис.
– Ну что вы, какие тут хлопоты! – ответила, плюхнувшись на переднее сиденье, Мэгги.
Не говори за других, кисло подумал Айра.
Он подождал, пока мимо пронесется кавалькада мотоциклистов (сплошь мужчины, все без шлемов; свободные, как птицы, они выписывали по шоссе непринужденные зигзаги), и выехал на шоссе.
– Так куда мы направляемся? – спросил он.
– О, ну что же, вам нужно проехать мимо молочной фермы и повернуть направо, – ответил мистер Отис. – Это мили три-четыре, не больше.
Мэгги, обернувшись к нему, сказала:
– Вы, должно быть, живете в этих краях.
– Ну да, если взять отсюда назад и проехать немного по дороге Мертвой Вороны, – сказал мистер Отис. – Вернее сказать, жил до прошлой недели. Сейчас-то я у сестры остановился, у Лурены.
И он завел рассказ о сестре Лурене, которая работала в супермаркете "Кмарт" – урывками, когда ее отпускал артрит, что, разумеется, привело к обсуждению собственного артрита мистера Отиса, подкравшегося к нему медленно, по-воровски незаметно, и других болезней, за которые мистер Отис свой артрит поначалу принял, и доктора, который изумился состоянию мистера Отиса и очень старался помочь, когда тот надумал все же к нему обратиться.
– Ох, видели бы вы то, что пришлось видеть мне, – сказала Мэгги. – В доме престарелых, где я работаю, люди от артрита просто шишками обрастают, мне ли этого не знать.
Она имела свойство перенимать, разговаривая с людьми, ритм их речи. Закрой глаза, подумал Айра, и почти поверишь, что она тоже черная.
– Злая, подлая болезнь, и говорить не о чем, – сказал мистер Отис. – Вот она, молочная ферма, мистер. Теперь вам потребуется направо повернуть.
Айра сбавил скорость. Они проехали мимо реденького стада коров, которые мечтательно чавкали, глядя на проезжающих, и свернули на дорогу шириной всего в две полосы. Покрытие ее было латаным-перелатаным, из травянистой обочины криво торчали самодельные щиты: ОСТОРОЖНО ВСТРЕЧАЕТСЯ НЕ ПРИВЯЗАННЫЙ СКОТ, ТИШЕ ЕДЕШЬ ДАЛЬШЕ БУДЕШЬ и ДОРОГУ ПЕРЕХОДЯТ СОБАКИ И ЛОШАДИ.
Тем временем мистер Отис рассказывал, как артрит заставил его уйти на покой. По его словам, у себя дома, в Северной Каролине, он работал кровельщиком. Скакал по коньковым балкам что твоя белка, а нынче и на нижнюю ступеньку стремянки забраться не может.
Мэгги сочувственно хмыкала.
Айру удивляло обыкновение Мэгги втягивать в круг их семейной жизни совершенно посторонних людей. Одного только мужа ей просто-напросто не хватает, подозревал он. Число два ее не устраивает. Он вспомнил всех побродяжек, которых она привечала в ходе лет, – брата Мэгги, который провел зиму на их кушетке, когда его жена влюбилась в лечившего ее дантиста, потом Серину в ту пору, когда Макс искал работу в Виргинии, и, конечно, Фиону с младенцем и грудой потребных младенцу вещей: коляской, манежем, заводными качелями. В нынешнем его настроении Айра мог причислить сюда и собственных детей – разве не были посторонними и Джесси с Дэйзи, вторгавшиеся в самые интимные мгновения родителей, норовившие вбить между ними клин? (Трудно поверить, что есть люди, которые заводят детей ради сохранения брака.) Ни один из детей не появился на свет потому, что так было задумано; вернее, задумано-то было, но на срок более поздний. До рождения Джесси Айра все еще надеялся вернуться к учебе. Предполагалось, что он сделает это, как только оплатит счета за лечение сестры и новый обогреватель отца. А Мэгги тем временем будет работать на полной ставке. Но затем обнаружилось, что она беременна, и работу ей пришлось оставить. После этого у сестры появились совсем новые симптомы, что-то вроде припадков, которые требовали ее госпитализации, а как-то раз под Рождество в мастерскую врезался мебельный фургон, повредивший весь дом. Затем Мэгги забеременела Дэйзи, новый сюрприз. (Было, пожалуй, неразумно позволять женщине, с которой вечно что-то приключается, самой заботиться о предохранении.) Но это случилось через восемь лет после рождения Джесси, а к тому времени Айра уже более-менее отказался от прежних планов.
Иногда – скажем, в дни вроде нынешнего, долгого, жаркого дня в пыльной машине, – на него нападала совершенно сокрушительная усталость. Она давила на голову неподдельной тяжестью, как будто потолок становился ниже. Впрочем, Айра полагал, что время от времени такое случается со всяким.
Мэгги рассказывала мистеру Отису о цели их поездки.
– Моя самая давняя, самая близкая подруга потеряла мужа, – говорила она, – и нам пришлось отправиться на похороны. Такой печальный случай.
– Боже милостивый! Ну что же, да, хочу принести вам мои искренние соболезнования, – сказал мистер Отис.
Айра замедлил ход: перед ним ехала округлая, скромного вида машина сороковых годов, за рулем которой сидела старушка – до того сгорбленная, что голова ее едва-едва возвышалась над рулем. Первое шоссе, среди скоростных магистралей – оно все равно что дом престарелых. Тут Айра вспомнил, что едет вовсе не по Первому шоссе, что их отнесло в сторону, а то и назад, и его охватило дремотное чувство свободного парения. Такое же возникает при смене времен года, когда на миг забываешь, какое из них сейчас стоит на дворе. Весна или осень? Самое начало лета или конец весны?
Они миновали современный двухуровневый дом с двумя гипсовыми статуями во дворе: голландские мальчик и девочка нежно склонялись друг к другу, почти соприкасаясь губами. За ним последовала стоянка трейлеров и указатели направлений к разного рода церквям и светским организациям: "Лужайка Эла", "Мебель для патио". Мистер Отис, кряхтя, выпрямился, сжал пальцами спинку сиденья.
– А вон и "Тексако" впереди, – сказал он. – Видите?