Отстранившись, Вася присмотрелся к своей соседке. Косы девичьи… Как же так? Откуда свекор?..
Вера злилась на подруг. Языки у них чешутся, что ли?
- Выдумали новости - у девки свекра сыскали! - мотнула она головой. - Смешные!
- Дома подумают, что мы на полевой стан ушли, и успокоятся, - сказала Мотя, стараясь отвести разговор от Веры.
- Не-ет, - снова вздохнула Лиза, - моя мамка совсем изведется…
- Ну, расхныкалась! - прикрикнула Вера и отошла к печке, чтобы добавить дров. - Мамка да мамка…
- Никто не хнычет. Я молчу. Всегда молчу, - обиделась Лиза. - А вот ты сегодня больно говорливая! Звенишь и звенишь сверх всякой меры. От твоего звону у Василья уже язык отнялся…
Охотник тряпочкой протирал отпотевшее ружье. Ему, в самом деле, ни о чем не хотелось разговаривать, и он так же, как Вера, убеждал себя - это от усталости.
Лиза все беспокоилась - весточку бы как домой подать. Вася прислушался к свисту ветра за окном: не утихает непогода. "Может, попытаться пройти лесом возле речки?" Вслух сказал: "Утро вечера мудренее", - и опять склонился над ружьем.
Были бы девушки дома, после такого трудного дня давно бы свалились в постель, а здесь каждая крепилась. "Может, другим и хочется спать, а я - ничего!" Они разговаривали, шутили и смеялись до тех пор, пока Вася не напомнил, что пора бы укладываться. Он пошел за сеном, решив про себя, что постелет девушкам на кровати, а сам ляжет на полу. Подруги вызвались помогать ему. Пропуская одну за другой с охапками сена, он задержался перед дверью. Вера шла последней. Вася вполголоса спросил, в каком конце Глядена живут они и чем приметен их дом. Зачем это ему понадобилось? Девушка коротко сказала:
- Старый, большой, на углу переулка. Тесовые ворота… Приедешь - любой человек тебе покажет наш дом.
Вася подождал за дверью, пока девушки укладывались. Стоял и прислушивался к бурану. Не утихает. Наверно, вот так же стоит во дворе и старик Дорогин, прислушивается к шуму непогоды: "Где дочь? Что с ней?.."
Надо поскорее дать знать, что Вера - жива. Подруги невредимы.
7
Проснулась Вера оттого, что у нее озябли плечи. Она хотела укутаться потеплее, но, открыв глаза, увидела, что в избе уже светло; села, поправила волосы и, одернув юбку, спрыгнула на пол. Сено, на котором спал Вася, было сдвинуто под лавку. На шестке лежали сухие дрова. Ни стеганки, ни ружья не оказалось на месте.
Девушка подбежала к заледеневшему окну. Половина его была засыпана снегом, а по верхним стеклам мороз раскинул замысловатые узоры. Что происходит на дворе - не видно. Но рама, вставленная неплотно, дрожит, и где-то на крыше стучит полуоторванная доска. Значит, буран не унялся.
"Зачем же Вася в такую непогоду отправился на охоту? Вот беспокойный! Мы ведь могли бы и без зайчатины обойтись. Вон хлеб остался".
На столе, рядом с ломтиками калачей, белела записка. Она начиналась словами: "Я пошел к вам в село".
Вот оно что? Вот зачем он расспрашивал о приметах дома! И утра не дождался. А ведь отсюда до Глядена, почитай, наберется километров двадцать пять. Хоть и бывалый парень, а в незнакомом месте может заблудиться. Страшно подумать. Из-за них замерзнет…
Вера прочитала записку до конца: "Днюйте здесь. К обеду вернусь. Может, и пораньше".
Внизу подпись: "Домовой".
Буквы широкие, угловатые. Этот почерк не спутаешь ни с каким другим. Интересно, как Вася ухитряется писать? Как держит карандаш непривычным безымянным пальцем?..
Вера свернула записку, хотела спрятать, но передумала. Пусть лежит на столе - адресована всем. Пусть прочтут девчонки и не дуются на нее.
Она стояла неподвижно и долго смотрела в холодное окно.
Потом тихо, чтобы не разбудить подруг, подошла к двери. Нажала обеими руками, но безуспешно - снег снаружи не пускал; упершись в дверь плечом, она все же отодвинула сугроб, и ветер сразу кинул ей в лицо мелкий и жесткий снег. Возле косяка стояло ведро, а поверх него - котелок. Все было полузасыпано снегом.
"Давно ушел. Задолго до рассвета…" Вере стало холодно, и она, вздрогнув, сжалась.
Смахнув снег веником, все внесла в избу. В ведре была мерзлая картошка, в котелке - багряные яблочки, маленькие, с длинными плодоножками, похожими на тонкую медную проволоку, - Ранетка пурпуровая. Кислое и терпкое яблочко. Но среди зимы и такое приятно съесть. Заботливый Домовой!
Накинув стеганку, Вера снова вышла за дверь. Снег клубился, как белесый дым, и все закрывал от глаз. Только по свисту ветра можно было догадаться, что где- то совсем близко гнутся высокие голые деревья. Изредка в мутные просветы не столько виднелось, сколько угадывалось темное пятно соснового бора. "Ну разве можно в такую непогоду идти в далекое, незнакомое село? Да еще одному среди ночи… Вот такие, наверно, на фронте ходили в разведку! И наш Анатолий с ними… Не вернулся братан…"
Девушка постояла у двери, вздохнула. Потом она растерла мягкий снег в руках, умылась; в избе нарочито громко сказала проснувшимся подругам:
- Домовой подарки оставил! Сам пошел к нашим за шаньгами.
- Вот это парень! - воскликнула Мотя.
- А вдруг он не вернется? - Лиза села на кровати и, обхватив колени крепко сцепленными руками, задумалась. - Вдруг… Куда мы без него?..
- Опять заныла! - рассердилась Вера. - Сама видела - ему буран не помеха!
-Тебе, конечно, горя мало. Поглядела и забыла. Пожалеть человека-то не умеешь. А я вот…
- Ой, как ты любишь в чужие думы влезать! Да часто все перевираешь… - Вера взяла из котелка горсть мерзлых ранеток и раздала всем.
- Фу-у, это я знаю, - сморщилась Мотя. - Называется - мордоворот! Никто ее не ест.
- Нет, Пурпурка только с дерева кислая, а зимой ничего…
- Не нахваливай. Не обманешь.
- Правду говорю. Приятная ранеточка!
Девушки затопили печь, натаяли воды, сварили полный котелок картошки, вскипятили чай. На заварку взяли пучок лесной душицы, которую Вася предусмотрительно оставил на столе. На редкость ароматичная! Наверно, он сорвал ее в самом соку, в солнечное утро…
После завтрака Вера сидела у окна и время от времени, затаив дыхание, прислушивалась: ей казалось, что где-то близко поскрипывает под широкими охотничьими лыжами свежий снег. Она кидалась к двери, высовывала голову, смотрела вправо, влево и возвращалась на свое место.
- Не унимается буран…
Она не могла усидеть в избушке, оделась и, сказав девушкам, что идет искать дрова, юркнула в дверь. Седые космы поземки вились под ногами и закручивались вокруг деревьев. Высокие кроны тополей, казалось, висели в воздухе. Они виднелись справа и слева, и Вера поняла, что находится в аллее, ведущей в глубину сада. Ломая корку сугроба, девушка уходила все дальше и дальше от избушки.
Тополя! Наверно, полтора десятка лет стоит эта живая защита - летом оберегает сад от суховеев, зимой задерживает снег и заставляет ложиться толстым и ровным слоем. Яблони посажены отцом Васи. Парень помогал ухаживать за ними, а потом, проводив отца на войну, сам стал садоводом. Его любовью, заботой, трудом сохранен этот сад.
Поземка утихла. Надолго ли? Хотелось дойти до яблонь, но там снег был еще глубже, и Вера по своим следам пошла назад к избе.
Ветер, будто ненадолго отлучившись, торопливо вернулся, снова загудел и завыл в ветвях деревьев, пригнал лохматые тучи, едва не касавшиеся земли, и в воздухе опять закружились белые хлопья.