* * *
Алексей вспоминал свою недолгую работу агротехником-хлопководом, как особую страницу жизни. Чтобы понять Среднюю Азию, нужно походить по ее просторам пешком. Тогда, в дополнение к первоначальным ашхабадским впечатлениям – жара и тишина, появляется еще и ощущение безбрежности, бесконечности этого края. Передвигаться на расстояние в десять – двенадцать километров здесь можно только в темное время суток. Когда идешь ночью от одного аула до другого по пустынной местности, где отсутствуют селения и люди, тебя со всех сторон окружает горизонт и начинает казаться, что ты один на белом свете, а земля и в самом деле плоская. Отрезвляет лишь вой шакалов.
Один пожилой хлопкороб, немного говоривший по-русски, сумел объяснить Алексею, что шакалов не следует бояться. Они никогда не нападают на людей первыми, поскольку питаются только падалью, и ждут, когда человек свалится с ног от усталости. Так что засыпать в пустыне опасно – это правило Алексей твердо усвоил.
Жители аулов отличались радушием. Узнав, что Алексей прибыл для борьбы с вредителями хлопка, они готовы были оказать любую помощь и отдать ему последнюю лепешку. Гостеприимство было присуще как мрачноватым туркменам, так и веселым узбекам. Если Алексей пытался протянуть кому-нибудь деньги, люди в ответ только качали головой.
Чекуртка – яман (тля – это плохо), – говорили селяне. – И уруш (война) – тоже яман. А вот часы – это якши (хорошо).
При этом они долго рассматривали наручные часы Алексея и широко улыбались. Для того чтобы показать, где находится следующий по обходному листу аул, Алексея поворачивали корпусом в определенном направлении по отношению к солнцу и говорили:
– Бу гидты (так иди)!
Этого было достаточно. Вообще Алексей обнаружил, что у местных жителей совершенно иное представление о времени, чем у горожан. Обитателю аула безразлично, доберется он до города сегодня или через три дня. Ему и в голову не придет попросить, чтобы его подвезли.
Алексею нравилась работа хлопкороба-обходчика, и он с удовольствием наблюдал, как растет и созревает хлопчатник. Когда на растениях стали раскрываться плоды, коробочки, в которых содержался хлопок-сырец, его командировка подошла к концу. Получив в городском управлении деньги под расчет и, неожиданно для себя, похвальную грамоту, Алексей отправился обратно в Ашхабад.
* * *
После долгого пребывания на азиатских просторах обстановка в городе произвела на него удручающее впечатление. Прошел слух, что университет в скором времени перебросят на север, и занятия на факультетах были, по существу, свернуты. Первым, кого Алексей встретил по возвращении из Чарджоу, оказался Пашка Сенцов.
– Нам с Шуркой Масловым повестки из военкомата пришли, – сказал он невесело. – Когда немцев от Москвы отогнали, думал – проскочу. А они теперь на юг поперли.
В общежитии Алексея ждала короткая открытка от Марии, в которой та сообщала, что семейство Крыловых срочно переезжает из Тбилиси в Самарканд, и прилагала новый адрес.
Поскольку университет в Ашхабаде практически перестал функционировать, каждый заполнял свой досуг, как умел. Одни студенты убивали время на базаре, продавая или меняя барахло. Другие предпочитали укрываться от жары в общежитии и вообще не вставали с коек. Некоторые, напротив, не выдерживали замкнутого пространства и бродили по улицам, нацепив на голову лошадиную соломенную шляпу с прорезями для ушей и шаркая по тротуару полуотвалившимися подошвами ботинок.
Математики и физики-теоретики ходили, как правило, группами и вели между собой научную полемику. По-видимому, они не теряли времени даром. Среди торгующих на базаре можно было увидеть теперь не только студентов, но и преподавателей. Однажды Алексей услышал рядом с собой знакомый бас доцента-эмбриолога Перегудова, упитанного мужчины с крупным носом и оттопыренными ушами, который яростно что-то доказывал покупателю. "Как подошла бы ему сейчас лошадиная шляпа!" – невольно подумал Алексей.
На почве бездействия и жары среди студентов были зафиксированы случаи легкого помешательства. Так, астроном Володя Бам неожиданно объявил, что разочаровался в выбранной специальности и собирается посвятить свою жизнь изучению не болидов и астероидов, а мхов и лишайников. Зоолог Игорь Зубцов, придя в отчаяние от назойливого кошачьего мяуканья по ночам, стал собственноручно истреблять всех кошек в городе.
* * *
Наконец, пришла долгожданная весть: Московский государственный университет в полном составе будет переведен в город Свердловск. До места назначения добирались поездом больше месяца. Дорога была изнурительная, с непредвиденными остановками, поскольку приходилось пропускать военные эшелоны.
В Самарканде поезд задержался на сутки, и Алексею удалось повидаться с родными. Он без труда разыскал дом по адресу на открытке, полученной от Марии еще в Ашхабаде, и обнаружил, что Крыловы ютятся втроем в двух крошечных комнатах тесной квартиры. Дома Алексей застал только Тему с Марией.
– Кого я вижу! – радостно воскликнула Мария.
Тема улыбнулся, и братья крепко обнялись. Словно стесняясь этого порыва, они, молча, стояли, глядя друг на друга.
– Отец сейчас в Изоинституте, но скоро придет к обеду, – нарушила тишину Мария. – Он теперь редко бывает дома, иногда даже ночует в мастерской, там не так душно. Видишь, в какой тесноте мы здесь живем. То ли дело было в Грузии – там отца буквально носили на руках.
Из дальнейшего разговора выяснилось, что Тема благополучно окончил в Тбилиси школу с математическим уклоном и в дальнейшем собирается поступать в МГУ на мехмат.
– Он у нас молодец! – с гордостью произнесла Мария. – Никогда ни на что не жалуется и мне по хозяйству помогает. Все книги, какие только дома были, перечитал.
В голосе Марии Алексей уловил не свойственные ей прежде нотки нежности. Он взглянул на брата, и тот улыбнулся. Похудевший, бледный, но с ясным, открытым взглядом. Чувствуется, что знает, куда ему двигаться. Вот тебе и тихий, боязливый мальчик, которого Алексей когда-то опекал от хулиганов во дворе.
Наступила пауза.
– А что поделывает Антон? – спросил Алексей, чтобы поддержать разговор. – Наверное, в армии служит?
– Что ты, Антон теперь большой человек в Москве, – возразила Мария. – Он там какими-то продовольственными складами заведует.
Алексей даже присвистнул от удивления.
– Значит, с картами и клиентами покончено?
– Никто об этом больше не вспоминает. Антон такой солидный стал. Вера с Митей сейчас ни в чем не нуждаются.
"Чушь какая-то, – подумал Алексей. – Антон – и солидный человек. Ни за что не поверю!"
Ход его мыслей прервал звук приближающихся шагов, дверь распахнулась, и в комнату вошел Крылов. Алексей давно не видел отца и сразу ощутил, как тот постарел и сдал. Казалось, Крылов даже не понимает, кто перед ним находится.
– Здравствуй папа! – приветствовал его Алексей.
– Алешка, Алешка… – пробормотал Крылов. – Большой, загорелый! Какими судьбами, откуда?
– Да вот, по дороге из Ашхабада в Свердловск, с университетом, – объяснил Алексей.
– Где же ты так загорел?
– На хлопковых полях.
– Так ты что, теперь ботаник?
– Нас посылали в совхозы на трудовой фронт.
– А должны были направлять на военный фронт! – неожиданно загремел Крылов. – Почему немцы так далеко на юг продвинулись? – гневно обратился он к сыну, словно это была его вина.
По старой привычке Алексей решил не возражать отцу, зная, что тот быстро успокоится. Между тем, Мария успела поставить на стол тарелки с приборами, а Тема принес из кухни кастрюлю с супом.
– У нас теперь, как у местных жителей, все в одном котле – и первое, и второе, – сказала Мария.
Похлебка была сытная, густая, с кусками курицы и душистыми травками. Ели молча, заедая суп хлебом. После обеда Алексея разморило. Усилием воли он встряхнулся и увидел, что Крылов дремлет, сидя на стуле.
– Отец очень устает, – произнесла Мария извиняющимся тоном. – Не стоит его сейчас тревожить.
– Да и мне пора, – спохватился Алексей, встав с места. – Вдруг поезд ненароком раньше времени тронется.
– Что ты тогда будешь делать?
– Догонять на попутных!
Мария протянула ему небольшой сверток.
– Вот шерстяные носки местной вязки, в Свердловске пригодятся. И немного денег, – добавила она. – Береги себя.
Подошел Тема. Они крепко пожали друг другу руки, и Алексей отправился на станцию.
Свердловск
С вердловск так и остался в сознании Алексея, как самый холодный и неприветливый город среди всех, где ему довелось побывать. Приехавших из Ашхабада студентов и педагогов расселили по квартирам местных жителей. В преддверии морозов свердловчане, пережившие уже одну тяжелую зиму, восприняли это уплотнение, мягко говоря, без энтузиазма. Алексей попал на подселение к одинокой угрюмой старухе, которая жила на первом этаже в крошечной квартире, видимо, служившей когда-то хозяйственным помещением. К единственной жилой комнате примыкали, вместо прихожей, неотапливаемые сени, где старуха держала козу. В этих сенях, куда с трудом удалось втиснуть деревянную койку и стул, Алексею и предстояло провести зиму вместе с козой.
Оценив обстановку, он решил, что необходимо как можно скорее обзавестись теплыми вещами. Хозяйка сообщила ему, что в доме проживает портниха, которая чинит и перелицовывает старую одежду в обмен на хлеб. Поторговавшись, Алексей уговорил женщину привести в порядок и утеплить за две буханки хлеба куртку, провалявшуюся без надобности в Ашхабаде.
– Ватные брюки и валенки купишь на базаре, – сказала портниха. – Без валенок ты зимой пропадешь.