Следующий был тоже только что выпущенный инженер по фамилии Бор-Залесский.
Это был сильный, немного гнувшийся, блондин, с бледным лицом, маленькими, напряженными глазами. Его молодая фигура была в странном противоречии с его манерами пожившего уже военного в отставке. Он щурил глаза, немного топырил губы, курил из большого янтарного мундштука, держа в другой руке серебряный портсигар с фитилем. Знакомясь с Карташевым, он сунул портсигар в карман панталон таким образом, что длинный фитиль остался висеть наружу.
- Бор-Залесский, - угрюмо повторил он и более покровительственно прибавил: - Встречались в институте.
- Да, да, - ответил приветливо Карташев, хотя вся фигура Бор-Залесского пришлась ему не по душе.
Последний на террасе был студент в введенной в этом году форме с вензелями на плечах, в куртке в обтяжку и в синих таких же в обтяжку на кавалерийский манер панталонах.
Студент был рослый гвардеец, с аккуратно расчесанной надвое светлой бородкой, с прилизанной гладко прической, молчаливый, сосредоточенный и важный.
Знакомясь, он сдвинул ноги, одновременно наклонил голову и буркнул:
- Пресняков.
Затем сейчас же важно провел рукой под бородой, не тронув ее и слегка откашлялся.
Когда знакомство кончилось, Короедов обратился к невесте и с своей обычной, добродушно-ехидной улыбкой и ласковым голоском сказал:
- Ну-с, вот, Агнеса, и наш четвертый шафер. Если угодно, могу вам его уступить, нет - себе возьму.
- Мне угодно, - ответила, слегка краснея, капризно подняв слегка верхнюю губку, невеста.
Короедов молча поклонился, хотя лицо его подергивалось, и Карташев не сомневался, что он сдерживал какую-нибудь уже готовую веселую, но ядовитую стрелу.
Не сомневалась в этом, очевидно, и невеста и вызывающе бросила:
- Ну, говорите же, что хотите сказать…
- Интересно? - спросил Короедов.
- Нет, но я боюсь, что, оставляя приготовленный яд в себе, вы можете заболеть.
Гартвиг залился веселым смехом.
- Послушай, - объяснял он Карташеву, - это я ему оказал товарищескую услугу, сообщив Агнесе Станиславовне, как мы его называли в институте.
- Ну, ну, говорите же, - что вы хотели сказать?
Короедов весело подернул плечами.
- Право же, ничего, кроме того, что не сомневался в вашем ответе.
- Надеюсь, - усмехнулась мать, откинувшись и смотря, прищурившись, в парк.
- Я бы не удивилась, если бы даже мой любезный жених ждал бы от меня какого-нибудь невежливого ответа.
- Вот уже это, ах, оставьте.
- Боже мой, что за выражения, - сказала мать и оглянулась на всех.
- Отличное выражение, - усмехнулся Короедов.
Мать только покачала головой, а Гартвиг подсел к Агнесе Станиславовне и с комичным участием сказал, показывая на Короедова:
- Обижает он вас?
- Меня очень трудно обидеть.
- Ну, конечно, особенно, когда у вас два таких, как я и Карташев, шафера.
- Ну, может быть, еще monsieur Карташев, а что до вас…
- Кончайте?
- Обидитесь.
- Я никогда не обижаюсь.
- Я все смотрю, - сказала Гартвигу мать, - на вас и не верю: неужели вы уже год как инженер.
- Позвольте, позвольте, - весело ответил Гартвиг и, вскочив, взяв под руку Ясневского, подошел с ним к матери. - Позвольте вас спросить: какая же разница между нами? И у него нет ни усов, ни бороды и даже роста одинакового.
Бор-Залесский дернул головой и добродушно грубо сказал:
- Оба гимназистишки шестого класса, выдающие себя за инженеров.
- Вот Петр Николаевич и теперь уже выглядит инженером, - сказала мать, смотря на студента.
Студент сделал гримасу, похожую на улыбку, и опять, едва касаясь, провел рукой по бороде.
- Мой брат хоть солидностью берет, - сказала Агнеса Станиславовна, обращаясь к Гартвигу, - а вы притом еще вертушка, хохотушка…
- Я? - спросил Гартвиг. Он оглянулся.
- Вот спросите его, - показал он на Карташева.
- Два сапога пара, - сказал Бор-Залесский. - Обоим и пальца даже показывать не надо, чтоб до смерти захохотались.
Карташев недружелюбно покосился на Бор-Залесского, а потом ласково на Агнесу Станиславовну и Гартвига.
- Обижают нас с тобой, Тема? - спросил он и прибавил: - Впрочем, Агнесу Станиславовну и ее шаферов никто обидеть не может.
- Да, да, - весело сказала Агнеса Станиславовна, - мы составим сплоченную компанию против этих грубых людей и их выражений. Monsieur Карташев, садитесь здесь около нас.
Но в это время дверь террасы отворилась и вошёл строгий, худой, быстрый в движениях, пожилой господин, с большими польскими усами и бритым лицом.
- Папа, позвольте вам представить моего товарища Артемия… Виноват?
- Николаевич Карташев. Короедов прибавил:
- Шафер Агнесы Станиславовны.
Старший Ясневский вторично молча пожал руку Карташеву и обратился к жене:
- Ну, что ж? Все, кажется, в сборе?
- Валериан Иванович, - обратилась та к Короедову, - нажмите кнопку, пожалуйста…
На звонок появилась красивая, с очень серьезным лицом горничная.
- Можно подавать, Наташа.
Ясневский подошел к жене и под руку повел ее в столовую.
Бор-Залесский, с опытностью отжившего гусара, подал свою руку Агнесе Станиславовне.
Гартвиг весело подхватил под руку Карташева, сказав:
- Мы с тобой, как бобыли.
- Я тоже скоро женюсь, - ответил Карташев.
- И вы? - весело повернулась к нему Агнеса Станиславовна.
- Представьте себе и я тоже! - сказал Гартвиг.
- Не верьте: хвастает, - ответил Бор-Залесский.
- Значит, вакантные у нас только Валя и Петр Николаевич?
- Что до меня, - густым басом ответил студент, поправляя свою бороду, - то и я, собственно, уже в лес смотрю…
- А где теперь ваша жена, Георгий Павлович? - спросила Агнеса Станиславовна у своего кавалера.
- Она у матери теперь.
- Вы ее возьмете с собой на изыскания?
- Возьму. Будет ходить за мной.
- А как же ребенок?
- Будет его в корзине за плечами носить.
- Папа, слышите, - сказала, входя в большую, светлую, богато сервированную столовую, Агнеса Станиславовна, - Георгий Павлович хочет с женой делать изыскания, а сына своего носить у себя за плечами в корзинке.
- Да? - спросил Ясневский, подходя к столу с закусками и наливая себе рюмку водки. - В наше время на корабли и на работы жен не допускали.
- Это в ваше время, - пренебрежительно махнул рукой Бор-Залесский.
Ясневский ничего на это не ответил.
Обращаясь к своей даме, Бор-Залесский спросил:
- Что прикажете вам положить?
Карташев, отстав, шепнул Гартвигу:
- Вот нахал.
- О, ужасный! - громко пожал плечами Гартвиг.
Карташев в это время встретился глазами с Короедовым. Точно угадав, что сказал Карташев Гартвигу, Короедов смотрел на него сочувственно весело и говорил:
- Сюда поближе, я уже налил вам.
Закусив, все сели за стол.
Обед был чопорный и длинный.
К обеду вышла младшая дочь Маруся, лет десяти, с костлявой гувернанткой - англичанкой.
У Карташева соседи были с одной стороны Гартвиг, с другой - Маруся.
- Я должна вам сделать замечание, - сказала, немного шепелявя, Маруся Карташеву, который вел оживленный разговор с Гартвигом, - вы очень невежливый сосед в отношении своей дамы.
- Это вы моя дама?
- Да, конечно. Кто же еще другой?
- Я очень извиняюсь, и, чтобы искупить свою вину, я приглашу, кроме себя, занимать вас и своего соседа… Саша! - позвал он Гартвига, но Маруся перебила:
- Если я найду вас неинтересным, я тогда сама и приглашу кого-нибудь другого и у вас совета не спрошу..
- Маруся! - окликнул ее отец.
Гувернантка тоже заговорила c ней.
Маруся наклонилась к тарелке и с упреком сказала Карташеву:
- Из-за вас я получила замечания от отца и моей гувернантки. Я никогда вам этого не прощу.
Карташев также тихо ответил:
- Я в отчаянии.
- И помните, что я женщина, а женщина никогда не прощает обиды.
Также тихо Гартвиг сказал:
- В десять лет, Маруся, женщина называется еще девочкой.
- Не говорите глупостей, - тихо, быстро ответила Маруся, - вы разве не знаете, что в восемь лет нас забавляют бабочки, цветы, а уж в десять посещают нас неясные мысли…
- Что? Что? Умер, умер… - заерзал от восторга Гартвиг.
- Маруся, ты что опять там? - отозвалась мать.
- Не я, мама, а мои соседи, они говорят такие вещи, что у меня уши вянут!
При общем смехе мать сказала:
- Господи, что за выражения!
И начала переводить по-английски насторожившейся гувернантке.
Гувернантка выслушала, внимательно посмотрела на уши Маруси и стала ей что-то говорить.
Маруся слушала ее с сонным лицом и, когда она кончила, спросила Карташева безразличным тоном:
- Вы понимаете по-английски?
- Нет. Маруся сказала:
- Это большое счастье.
- Почему?
Она тихо ответила:
- Потому что вы не понимаете, как я, сидящую около меня идиотку.
После этих серьезно и печально сказанных слов нежное безе, которое положил было себе в рот Гартвиг, пылью разлетелось во все стороны.
Гартвиг хохотал, зажимая рот салфеткой.
- Опять, Маруся! - лениво протянула мать, вставая из-за стола. - Кофе, господа, будем на террасе пить.
Поднялись все.
- Мама, я не виновата же, - ответила капризно Маруся, - что кавалеры мои не умеют держать себя за столом.