- Пойдемъ! Чего даромъ болтать. Мировой судья разберетъ, - легко беря Тихонова за руку, говорилъ полицейскій.
- Ну, и пойдемъ! Тутъ денной грабежъ!.. Одно слово - полиція!
- Паспортъ есть? - сердито спросилъ полицеймейстеръ.
- А то нѣтъ? - Есть! Ошибкой должно не украли!.. Есть, небойсь!
- Веди, веди его! - сердито сказалъ полицеймейстеръ.
- Самъ пойду. Небойсь, не изъ трусливыхъ… Я не воръ! Самого обокрали. Выпилъ - эко грѣхъ!.. А грабить не позволено и самъ я - не воръ. Денной грабежъ… Одно слово - полиція! - дерзко и громко кричалъ уже у дверей Тихоновъ.
- А ты что?… Ступай сюда! - обратился полицеймейстеръ къ стоявшему у дверей мальчику, одѣтому въ нанковый халатъ и безъ сапогъ. Онъ выглядывалъ худенькимъ, тощимъ, но веселые глазки его блестѣли и мягкіе темные волосы на головѣ были причесаны и смазаны масломъ. - Ты за что приведенъ? - спросилъ полицеймейстеръ, когда мальчикъ подошелъ къ столу.
- Не могу знать, - съ дѣтскою наивностію отвѣчалъ мальчикъ, держа руку у пояса, какъ держалъ онъ ее тамъ и стоя у дверей.
- Врешь, плутишка! Укралъ, видно, что? Изъ части тебя привели? - спрашивалъ улыбаясь полицеймейстеръ.
- Изъ мироваго.
- А кто привелъ?… Городовой?
- Хозяинъ.
- А кто твой хозяинъ?
- Мавра Захарычъ.
- А за что онъ тебя, шельмеца, привелъ?
Мальчикъ принялъ ручонку отъ пояса и, поднявъ халатикъ, сталъ спиной къ полицеймейстеру. Штанишки его опустились, цодъ халатикомъ не было рубахи и на голой спинѣ мальчика, отъ плечъ до ногъ, видна была широкая синяя полоса, произведенная кнутомъ или палкою.
- Стань, чертенокъ, лицомъ! Подними штаны, плутъ! - смѣясь, сказалъ полицеймейстеръ.
Мальчикъ подобралъ дрянные холщевые панталоны и опустилъ халатикъ.
- Это онъ…. Палкой хватимши, - сказалъ мальчикъ, становясь лицомъ въ полицеймейстеру.
- За что-жь онъ тебя "хватимши"? - подражая мальчику, спросилъ полицеймейстеръ, продолжая улыбаться.
- Онъ пришелъ, а я подъ бѣгунками лежалъ. Онъ и полоснулъ…. А я бѣгунки чистилъ.
- А потомъ что было?
- Мировой до себя звалъ.
- Ну?
- Мировой глядѣлъ. Штраха наложилъ.
- На тебя?
- На хозяина.
- Ну?
- Ну, онъ сюда меня и приволокъ.
- За вихоръ?
- За шиворотъ.
- По улицѣ за шиворотъ велъ?
- На пролетку за шиворотъ стащилъ.
- Изъ дому?
- Изъ мироваго.
- Больше никого нѣтъ? - спросилъ полицеймейстеръ у возвратившагося полицейскаго.
- Нѣтъ-съ никого, - отвѣчалъ тотъ.
- Посадить его пока въ арестантскую! - показывая глазами на мальчика, сказалъ полицеймейстеръ полицейскому и вышелъ.
IV.
- Заснумши? - входя въ комнату, гдѣ въ томъ же положеніи сидѣлъ Бибиковъ, спросилъ полицеймейстеръ.
- Гдѣ заснумши! Все ефти дѣла въ головѣ…. Видалъ тамъ-то мово мальца? Вученика мово, Филаретъ Пупліевичъ, видалъ? - говорилъ медленно Бибиковъ.
- Видалъ… Видалъ, какъ ты его хватимши отъ плеча до самаго низа спины… Откуда это у тебя сила взялась?
- Пущай въ работу не спитъ! Нешто меня, въ ученіи бымши, не пороли? - Не разъ пробовалъ…. Ну, и человѣкомъ сталъ. Гляди, заведеніе свово имѣемъ, начальствомъ уважаемъ!.. А тутъ, поди грѣхъ какой: разъ хватимши, чуть въ арестантскую не угодилъ!
- Ты погоди рюмить! Я велю водки подать, а ты по порядку и толкомъ разскажи, какъ и что. Марѳа! - крикнулъ полицеймейстеръ и, когда явилась Марѳа, велѣлъ подать водки и икорки.
- Получилъ это я повѣстку изъ мироваго, опосля нынѣшняго дня дней десять будетъ, - разсказывалъ Бибиковъ. - Читаю. Вышло, зовутъ меня до мироваго, - за плохой харчь мировой на судъ зоветъ… А зоветъ меня мировой объ томъ, что скотина энтотъ, вученикъ хозяйскій, на свово хозяина въ энтомъ обиду принесъ…. Ну, я и осерчалъ, чуть не бѣгши въ заведеніе. Гдѣ подлая душонка, вученикъ Сашка, гдѣ? - спрашиваю. - Бѣгунки моетъ, - сказываютъ. Я на дворъ. Гляжу, а онъ, каторжный, подъ бѣгунками растянулся на брюхѣ, голову задрамши, да въ носу ковыряетъ… Ну, я его и полоснулъ…. Подлинно-чудо, самъ опосля дивился, откуда сила эфта…. Ажно смѣхъ пронялъ и злость прошла, - ловко, значитъ, полоснулъ.
Женщина въ деревенскомъ костюмѣ принесла подносъ, на которомъ стоялъ графинъ съ водкой, двѣ рюмки, тарелка съ чернымъ хлѣбомъ и тарелка съ кускомъ икры. Вмѣстѣ съ женщиной въ кабинетъ полицеймейстера вбѣжала хорошенькая дѣвочка лѣтъ семи, одѣтая въ ситцевый сарафанъ и кумачевую рубашку.
- А, моя юдочка! Ну, поди, поди ко мнѣ. Водку пришла пить?… Хочешь? - наливая водку въ рюмки и обращаясь къ дѣвочкѣ, говорилъ ласково полицеймейстеръ.
- Во здравіе! - кивнувъ головой Бибикову и подмигнувъ указательно на другую рюмку, сказалъ затѣмъ полицеймейстеръ и, "по пожарному", опорожнилъ одну рюмку.
- Всякаго благополучія! - сказалъ Бибиковъ и медленно пропустилъ водку изъ второй рюмки.
- А икорки хочешь, дочка? - посадивъ дѣвочку на колѣни, спросилъ полицеймейстеръ.
- Не хочу. Вези на пожаръ, папа! - отвѣтила дѣвочка.
- На пожаръ захотѣла? Изволь, изволь….- и полицеймейстеръ началъ дрожать ногами, такъ что дѣвочка подскакивала, сидя у него на колѣняхъ.
- Сильнѣй, папа, сильнѣй! - кричала дѣвочка.
- Изволь, изволь…. Во всю прыть?… Катай, лошадки, мадмазель полицеймейстерша ѣдетъ!.. Сторонись!.. Эй, купчина, спасай свово грузное тѣло, а то задавитъ те мадмазель полнцеймейстерша!.. Пади!
- Ха-ха-ха! - смѣялась дѣвочка.
- И какой это у васъ, барышня, папаша веселый! Не надыть лучшаго папаши… Правда, барышня? - утираясь платкомъ, сказалъ Бибиковъ.
- Папа - добрый, а вы - толстый. Я папу люблю, а васъ нѣтъ, - продолжая подпрыгивать на колѣняхъ у папы, громко говорила дѣвочка.
- А толстый тебѣ гостинца не принесетъ…. Пади!.. Его такимъ боженька сдѣлалъ…. Правѣй!.. Будешь любить толстаго дядю?
- Буду. А когда онъ гостинца принесетъ? - бойко отвѣчала дѣвочка.
- Пришлю, пришлю, барышня! Ужь непремѣнно пришлю! Конфекть пришлю.
- Я и конфектъ хочу, и апельсиновъ хочу, и варенья хочу!
- Всего хочешь?… Губа у тебя, дочка, не дура. Будетъ! - переставъ дрожать ногами, сказалъ полицеймейстеръ.
- Еще, еще, папа! Пожаръ далеко. Такъ скоро не пріѣхали!
- Ладно…. Идетъ еще…. А ты, Мавра Захаровичъ, пропусти, да и продолжай исторію, - начавъ опять дрожать ногами, сказалъ полицеймейстеръ.
- А вы, Филаретъ Пупліевичъ? - сказалъ Бибиковъ, смотря на графинъ.
- Мнѣ нельзя… Служба. Придется еще по службѣ ѣхать.
- Нонѣ и судъ этотъ былъ, - пропустивъ рюмку, началъ Бибиковъ. - Праздника нонѣ, кажись, нѣтъ, а заведеніе гуляетъ. Въ свидѣтеляхъ, значитъ, всѣ, только жену съ ребятами и оставили. Ну, да и судъ, Филаретъ Пупліевичъ!.. "Была крыса?" - судья спрашиваетъ. - Была, - отвѣчаютъ. - "Была?" у другаго опять спрашиваетъ. - Была…. Такъ-то всѣхъ моихъ перебралъ и всѣ въ одно слово: была и харчь плоха…. А тотъ-то, вученикъ треклятый, опосля всего, спустилъ портки, задралъ халатъ, да голый, аспидъ, спину и показываетъ мировому…. Ну, и присудилъ: штрафа четвертную - объ томъ, что эта порядка мировая еще вновѣ; а опосля, если опять жалоба на харчь будетъ, - грозилъ въ арестантскую…. Вотъ она исторія-то, Филаретъ Пупліевичъ!
- Такъ тебя и надо. Не дерись, корми рабочихъ хорошо… Вотъ и я велю частному приставу каждый день заглядывать въ заведеніе твое и харчь твой пробовать. Чуть что плохо - актъ!.. Будешь вести порядки по-новому! - сказалъ полицеймейстеръ, продолжая везти дочь на пожаръ.
- Не шутите, Филаретъ Пупліевичъ…. Надоть помочь дать…. Проучить надоть вученика мово, проучить надоть! Я его къ тебѣ за эфтимъ самымъ и приволокъ….
- Съ полиціей не шутятъ! - серьезно сказалъ полицеймейстеръ. - Поди къ мамѣ,- снимая дѣвочку съ колѣнъ, продолжалъ онъ. - Скажи: прощай, толстый дядя, и не забудь, молъ, конфектъ прислать, - самъ-де пообѣщалъ.
- Прощай, толстый дядя, - подавая ручонку Бибикову, говорила дѣвочка. - Конфектъ пришлите, и яблокъ, и варенья.
- Пришлю, пришлю, барышня. Непремѣнно пришлю! - говорилъ Бибиковъ и нагнулся всѣмъ корпусомъ впередъ, желая поцѣловать дѣвочку, но та, съ крикомъ: "нехочу, вы толстый!" - убѣжала.
- Экипажей починить не надоть? - послѣ долгаго молчанія спросилъ Бибиковъ.
- Свои кузнецы есть, не надоть, - нехотя отвѣчалъ полицеймейстеръ.
- Филаретъ Пупліевичъ, надоть помочь дать… Съ эфтими порядками заведеніе - брось… Въ раззоръ пойдешь!..
- И я тебѣ совѣтую бросить, - снова нехотя сказалъ полицей мейстеръ.
Бибиковъ полѣзъ въ карманъ, досталъ оттуда бумажникъ и вынулъ изъ него пятидесятирублевую бумажку.
- Филаретъ Пупліевичъ!.. А экипажи окромя, - кладя предъ полицеймейстеромъ бумажку, сказалъ Бибиковъ.
- Послушай, ты, толстый фабрикантъ каретнаго заведенія! - посмотрѣвъ на бумажку, началъ полицеймейстеръ. - Ты дашь мнѣ еще три такихъ же, да приставу второй части такую же. Понялъ?
- Многовато, Филаретъ Пупліевичъ, - вздохнувъ сказалъ Бибиковъ.
- Такъ бери и эту назадъ и уходи, съ чѣмъ пришелъ, - равнодушно сказалъ полицеймейстеръ.
Бибиковъ молчалъ и лѣниво гладилъ рукою по своему животу, потомъ утеръ лицо платкомъ, досталъ опять бумажникъ, вынулъ еще три такихъ же и, усиленно дыша, положилъ ихъ около прежней бумажки.