* * *
- Вы танцуете? - сразу спросила Саяра, когда Абдулла пришел к ним вечером на другой день.
Абдулла такого вопроса не ожидал.
- Немного, - покраснев, ответил он. - Но я… я…
- Потом доскажете, пойдемте.
Девушка взяла его за руку и потащила к себе в комнату.
- У нас дома нет никого. В гости ушли. А мне одной скучно.
С этими словами Саяра попыталась отодвинуть в сторону стол, стоящий посреди комнаты. Но сил у нее не хватило, и она, сдвинув брови, уставилась на Абдуллу. Абдулла стоял улыбаясь. Он не сразу понял, что от него требовалось.
- Помогите же мне! - сказала Саяра.
- Простите…
Абдулла мигом отодвинул стол. Саяра завела пластинку и подошла к нему:
- Фокстрот.
Всем своим видом, непосредственностью, свободными манерами Саяра резко отличалась от девушек, которых до этого видел и встречал Абдулла. С несколько смущенным видом он взял ее за талию и повел все расширяющимися кругами.
Через минуту Саяра сказала по-узбекски:
- А я-то, дура, думала научить вас танцевать…
- Ого! - удивился Абдулла. - Оказывается, вы по-узбекски очень хорошо говорите.
- Если мне об этом не напоминают, - призналась Саяра, поднимая голову и глядя ему прямо в глаза. - Отец смеется над моими ошибками, поэтому мне и не хочется говорить с ним по-узбекски.
- А с матерью разговариваете?
- И с матерью, и с соседями.
- Если будете упражняться, так еще чище станете говорить…
- Это верно… А у вас как дела с русским языком?
- Не очень важно. Можно сказать - плохо.
- Если поедете в Ленинград, я вас подучу. Вы поедете?
- Да. Я и пришел для того, чтобы сказать об этом вашему отцу.
- Ну что же, будем учиться вместе.
Эти слова Саяра произнесла с таким безмятежным спокойствием, что Абдулла не мог разобрать, рада она его сообщению или нет. "Ей все равно", - подумал он. Настроение у него сразу упало. И вот, забывшись, он наступил девушке на ногу.
- Простите, - сказал он, покраснев.
- Ничего, - Саяра улыбнулась. - Это случайно. Вы очень хорошо танцуете. А в узбекских школах это дело плохо поставлено.
- Если бы я танцевал хорошо, разве наступил бы вам на ногу? Вам не больно?
- Нет, уже прошло. А вы умеете танцевать твист?
- Нет, этого я не умею.
- В Москве танцуют только твист. И в Ленинграде. У меня есть одна пластинка. Завести?
Абдулла кивнул.
Девушка подбежала к радиоле, остановила ее и стала перебирать пластинки, в беспорядке лежащие на столе.
- Куда она запропастилась?
Абдулла стоял, прислонившись к дверному косяку, и смотрел на Саяру. Да, интересная девушка. Непосредственная, милая. Но Гюльчехра еще милее. Гюльчехра как-то ближе, она ему родная. А он едет от нее в Ленинград. Как Гюльчехре все это объяснить? Да очень просто! Почему только ему это раньше в голову не приходило? Столько времени зря мучился! Он пошлет ей письмо. Да, он будет учиться в Ленинграде. Что из этого? Все дело в том, что никому не известно, приедет Гюльчехра через год в Ташкент или нет. Об этом она и сама не знает. Все зависит от того, как сложатся обстоятельства. Если она сможет вырваться из кишлака, то почему бы ей не поехать учиться вместо Ташкента в Ленинград?! А если не сможет, то не все ли равно, откуда к ней будет приезжать Абдулла на летние каникулы - из Ташкента или из Ленинграда? Гюльчехра должна это понять. Ну а Саяра - что ж, вместе с Саярой они будут учиться в этом новом институте, только и всего. Ведь между ними ничего нет. И быть не может. Во-первых, он любит Гюльчехру, во-вторых, у Саяры может быть свой парень. И даже если нет, то все равно Абдулла ей не нравится. Если бы нравился, она, конечно, обрадовалась бы, когда узнала, что он едет. А то ведь нет.
- Вот, нашла! - сказала наконец Саяра, перебрав чуть не все пластинки. - Это очень хороший твист.
Зазвучала веселая, ритмичная музыка.
- Ну как, нравится?
- Нравится.
- Ну, тогда давайте потанцуем.
- Нет, - ответил, улыбаясь, Абдулла. - Я не умею это танцевать.
- Это легче, чем фокстрот. Смотрите.
Саяра развела руки в сторону, плечики ее вздрогнули… Абдулле пришлось на каком-то вечере увидеть, как танцевали твист. Тогда ему это не понравилось. Теперь же, наблюдая за движениями Саяры, он понял, что в этом танце нет ничего неприятного - наоборот, интересно и даже… красиво. Невольно стал он хлопать в ладоши в такт музыке.
Потом Саяра завела вальс. Тут уж Абдулла показал, на что он способен. Одно удовольствие было танцевать с Саярой. А после вальса - танго, потом снова вальс, фокстрот…
Когда кончился фокстрот, Саяра вдруг спросила:
- А вы не считаете меня легкомысленной?
- Нет, что вы, - ответил поспешно Абдулла. - Я очень рад знакомству с вами.
- И я тоже. Я люблю танцы. И вообще обожаю музыку. Даже когда что-нибудь делаю, слушаю радио. Скажите, а вам нравится опера?
- Какая опера?
- Вообще оперы. Например, "Аида", "Чио-Чио-Сан"…
- Да, - сказал Абдулла. - Недавно я слушал "Кероглы". Мне очень понравилось.
- Хорошая опера. Но мне больше нравятся итальянские. Хотите услышать арию из "Травиаты"? Поет Тито Гобби.
- Конечно, конечно, - вымолвил Абдулла. Он хотел было спросить, а что в нем такого особенного, в этом Тито Гобби, но не осмелился. Как бы впросак не попасть! Ведь он, признаться, не очень-то разбирается в серьезной музыке. Времени не было да, может быть, и желания…
- Когда-то я собиралась поступать в консерваторию. Потом передумала. - Саяра покачала головой. - Мне вдруг физика понравилась.
- А вы бы могли учиться в консерватории заочно?
- Тсс! - Девушка приложила палец к губам. - Началось.
Тито Гобби пел по-итальянски, и Абдулла, разумеется, ничего не понял, но слушал со вниманием. Саяра сидела с отрешенным видом, и, когда пластинка кончилась, Абдулле захотелось спросить, о чем таком грустном она думает, но Саяра сама обратилась к нему:
- Ну как, хорошо?
- Да. Очень.
- А вам раньше не приходилось слышать?
- Приходилось… слышать, - Абдулла смешался, - но… не эту арию, а… другую.
- Это очень хорошая ария. И к тому же еще никто не спел ее лучше, чем Тито Гобби. Если в "Фаусте" нет равных Шаляпину, то в "Травиате" - Гобби. А у нас нет такого голоса, нет у нас и подобной оперы. - Саяра вздохнула.
- Вы очень расстраиваетесь из-за этого?
- А вы разве нет? Республика у нас богатая, как будто все есть. А вот голосов - нет. Одна Халима-апа. Кого еще назовете?
Никого не мог назвать Абдулла. И не потому, что был согласен с Саярой, а потому, что у него на этот счет попросту не было собственного мнения. Кроме своих уроков и экзаменов, Абдулла мало чем интересовался. До него вдруг дошло, каким неотесанным выглядит он по сравнению с Саярой. "Да, мне далеко до нее, - с обидой подумал он. - Наверно, все дело в том, что она - дочь профессора, а я - сын торгового работника. Но ведь я в этом не виноват". Наконец Абдулла прервал затянувшееся молчание.
- А "Гюльсара"? "Гюльсара"… - неуверенно повторил он. - По-моему, это хорошая опера.
- Вот только она одна…
Абдулла улыбнулся. Слава аллаху, тут он попал в точку. Саяра с ним согласилась.
- Ведь это правда, - продолжала девушка, - после "Гюльсары" у нас ничего стоящего не появилось. Не появилось и новых голосов. Иной раз даже как-то не по себе становится…
Абдулла не отрывал от нее глаз. Наверно, еще трудней ему придется, если она заговорит о литературе. Но ведь этого не избежать…
- Саяра, у вас много книг? - неожиданно спросил он.
- Нет, не очень. А что?
- Можно мне посмотреть?
- Пожалуйста.
Саяра повела его в соседнюю комнату. На всех стенах были книжные стеллажи. Абдулла так и ахнул:
- Большая библиотека…
- Тут большинство книг научные. А вот здесь, в простенке, то, что я люблю.
- Вы все это прочитали?!
- Да. Сейчас перечитываю Хемингуэя. Вы любите его?
- Да как сказать… - Абдулла замялся. - А можно у вас брать некоторые книги?
- Можно. Но…
В это время зазвенел дверной звонок.
- Подождите. Я сейчас… - Саяра выбежала из комнаты.
"Я должен прочитать все эти книги. Почему она могла, а я не могу? - думал Абдулла. - Только где взять время!"
- Папа! - зазвенел голосок Саяры. - Он здесь!
- Кто?
- Абдулла. Он поедет.
- Очень хорошо, - сказал Турсунали-ака.
- Мы тут с ним слушали музыку, танцевали…
- А чай поставила? - послышался женский голос.
"Наверно, это ее мать", - догадался Абдулла.
- Ой! Забыла!
- Тебе бы только танцы. Давай-ка займись чаем!
Абдулла вышел в гостиную.
- Здравствуйте, Абдулладжан. Мадина! - профессор повернулся к жене. - Это сын Гафурджана-ака.
- Как поживаете, молодой человек? - немного растягивая слова, спросила жена профессора. - Так вы определенно решили ехать?
- Да…
- Очень хорошо, если так. Боюсь, эта проказница Саяра, наверно, уморила вас голодом!
- Я сыт, - улыбнулся Абдулла. - Только собрался уходить.
- Ну как же так… - Турсунали-ака покачал головой. - Теперь вы должны посидеть с нами. Или о вас будут беспокоиться?
- Нет, - сказал Абдулла. - Я их предупредил.
- Ну так в чем же дело?..