Содержание:
Ульмас Умарбеков - Рассказы 1
Любовь 1
Золотые листья 2
Садовник 3
Знакомая дорога 3
Сторож сулейман 5
Овцы хайдарали 7
Память 8
Честь 10
Ульмас Умарбеков
Рассказы
Любовь
От многих старых людей, да и от подруг моих по общежитию я часто слышала, что любовь в молодые годы слепа. Глупо, правда? И смешно, и обидно. Но главное - верно. Что поделаешь, сейчас я и сама это понимаю. Если бы не верно - разве мучилась бы я так? Подумаешь - Абдулла-кавунчи, по-русски - дынных дел большой профессор! Чуть не плачу со злости - не найдется, что ли, других парней, да получше, - в клубе на танцах отбою нет! Но вот вернусь домой, лягу, свет потушу - и такой ком подкатит к горлу, что дышать нечем! Нехорошо это: на людях веселая, а приду домой - плачу. И что в нем нашла? Хотя парень, конечно, славный - глаза красивые, ресницы гуще моих, веселый, а говорит - заслушаешься…
Но что это я все хвалю да хвалю, еще реветь начну. Расскажу лучше о его недостатках, об одном, который знаю: подумайте - каждые десять дней бреет голову. А потом еще и одеколоном дешевым так надушит - мухи дохнут, чистота вокруг, одна я выдерживаю. Глупо, правда? Отрастил бы волосы, сделал прическу модную - красавцем бы стал. Так нет - не хочет, как будто не для кого! Хотя, может, и к лучшему это, а то причешется, да оденется, да закружит головы подружкам моим… Ну и пусть оденется, пусть кружит, - может, я бы тогда легко отвернулась бы, облегчила сердце… А то - мука: чуть приехала в кишлак, в первый же день приворожил - и все.
Слезла я тогда с машины у конторы колхозной и на чемоданчик свой присела - оглядеться хочу и страх переждать. "Ну вот, дожила девочка, взрослой стала, хватит родительский хлеб переводить, покажи, чему научилась!" Вошла я в контору, слышу - в кабинете у председателя люди спорят. Я растерялась, не знаю, войти или пусть доругаются сначала и сердитыми не будут. Невольно слышу разговор за дверью.
- Тысячу раз твердил тебе, дорогой, - раздраженно басит один, - мне не дыни твои нужны, а хлопок и хлопок, ибо он один дает славу, он же дает позор, наконец - он дает план! Святые младенцы понимают это - один ты всех лучше, самый умный, мы все - не понимаем… Не дам больше земли - ни клочка, и не ходи, не проси…
- Сулейман-ака, ну послушайте, только пять гектаров, пожалуйста, - умоляет голос помоложе. - Ну хорошо, ведь низина Учтепа пустует - если уж на то пошло, хоть ее дайте, ведь и дыни - богатство, не только хлопок…
- Сказал - не дам. Не проси!
Тихо стало в кабинете. Растерянность моя прошла, я постучалась, открыла дверь. Прямо передо мной стоял парень в тюбетейке - высокий, плечи - косая сажень, и… я покраснела: красивый был он, и увидел меня - первый покраснел, сначала он, а потом я. Он первый…
Председатель уже ждал меня, обрадовался, подошел, руку подал и в союзницы сразу определил - кивнул недовольно на парня:
- Знакомьтесь вот, Абдулла-кавунчи, бригадир… Никаких забот не знает, одни дыни…
А я как будто немножко во сне, смутилась и говорю неожиданно для себя:
- В таком большом хозяйстве дыни не помеха.
Сулейман-ака посмотрел на меня грустно, выпроводил Абдуллу и стал что-то объяснять мне, что - не помню.
Господи, и зачем я только поехала в этот колхоз! Ведь и соседние просили агронома - так на тебе…
В общежитии студенческом вечерами, погасив свет, подруги мои рассуждали о любви. О любви с первого взгляда, между прочим, тоже. Я только посмеивалась. А теперь вот… Глупо, да?
Хочу, стараюсь не думать о нем - не получается. Ни днем не получается, ни ночью. Выеду в поле, - сама не замечаю, как поворачиваю коня в его бригаду. Ай да агроном! Стыдно, но еду все равно. Случится, нет его - разговариваю с девушками, и все как-то вокруг личности бригадира разговор вертится. То ли неделя прошла, как я приехала, то ли даже меньше, а я уже знала о нем все. Правда, славный он, вот послушайте. Тринадцать ему было - отец ушел на фронт, и они с матерью вдвоем остались. Так он об играх забыл - вернется из школы и бежит в поле к матери. Помидоры окучивал, лук полол, ночами даже дыни стерег, хотя мать и возражала. А утром с друзьями - на почту, спросить, нет ли весточки от отца. Вот так и прошел год. И писем за этот год было два. В первом отец наказывал ему: "Сынок мой, дорогой и единственный, войне еще не видно конца, и я не вернусь, пока не раздавлю врага в его зверином логове. А ты, главное, береги мать, поручаю тебе как мужчине. Ты теперь за меня… Присматривай за дынями, что посеяны мной на Учтепе. Под крышей коровника посмотри, в старой шапке должны быть семена дыни, чудесные семена, привез из Ферганы. Посади их. Хочу здесь, на фронте, не забыть о мирном своем деле. Даст бог вернуться, попробую тобой выращенное… Скучаю по тебе… Твой отец Хамидулла-кавунчи".
А второе письмо… его написал уже не отец, а командир роты, и подняло оно на ноги весь кишлак, потому что принесло известие о смерти… Абдулла куда-то пропал, и его не видели три дня. На заре четвертого дня он вернулся в дом, взял отцовский кетмень и пошел на Учтепу. Так вот и получилось, что заменил Абдулла своего прославленного по всей республике отца, сначала исполняя его последнюю волю, а потом и увлекшись отцовским делом. Вывел сорта, которые, наверное, вывел бы, да не успел, отец. И теперь, если случится вам быть в наших краях и попадете на бахчу Абдуллы, рот ваш откроется даже против вашей воли. Но нет, кажется, вы поняли меня не так, - сначала он откроется просто от удивления. Да и рука ваша не поднимется сорвать одну из желто-золотых красавиц, выстроившихся рядком в зеленых праздничных чапанах. Я вижу, вы опять не совсем поняли меня. Дело все в том, что сорвать дыню на бахче Абдуллы не так-то просто. В прошлом году из-за этого Абдуллу даже послали представлять наш колхоз на выставке в Москве.
Получилось все так. Как-то вечером мы с председателем Сулейманом-ака пересчитывали в амбаре урожай, собранный бригадами. Вдруг я вижу - в воротах Абдулла, ведет осла, запряженного в арбу, арба покрыта брезентом.
- Эй, кавунчи, зачем арба, что за фокус? - удивился председатель. - Мало тебе машин?
- Дыню привез… - И Абдулла почему-то улыбнулся. - А машина сломалась…
- Одна сломалась, другая есть. Ну ладно. - Сулейман-ака взглянул на меня и, поняв, видно, что я сейчас позабуду про подсчет - а я, конечно, уже позабыла, - добавил: - Так что тебе?.. Нам некогда, видишь.
- А она одна.
- Одна? Почему, кто одна?
- Дыня одна.
Загадочно улыбаясь, Абдулла снял брезент. Мы с председателем ахнули в один голос - во всю жизнь я не видала такой громадины. Не вру - одна дыня заняла арбу. Сулейман-ака даже прослезился:
- Молодец, сынок! - Он поцеловал Абдуллу в лоб. - Кто мог ожидать - ты превзошел даже своего отца!
- И теперь вы дадите ему землю, да, Сулейман-ака? - не утерпела я.
- Землю?.. Да, землю… - Председатель задумался, потом махнул рукой. - Сколько?
- Пятьдесят гектаров.
- Пятьдесят гектаров?! С ума сошел!.. Ладно, бери!
Председатель пошел звонить в район, а Абдулла сказал: "Спасибо" - и пожал мне руку так, что я вскрикнула.
- Вам… вам спасибо, - ответила я и потрясла рукой. - Вырастить такую дыню… Как вы ее подняли?
Тут вернулся председатель.
- Ну вот, - он похлопал Абдуллу по плечу. - Завтра приедут из района… Поедешь от нас в Москву.
И правда, все так и получилось, как сказал председатель. Через неделю Абдулла уехал на выставку.
Пятнадцать дней без него тянулись, как пятнадцать лет. Я, наверное, даже постарела на эти годы, и так и была старой, пока не вернулся Абдулла. Теперь я снова красивая. Но это так, к слову… Главное, в эти дни я поняла, что люблю его…
Как же мне быть - ведь он ничего мне не говорит, разве только о работе, и в клуб он не ходит, как все другие парни, а если и придет - сидит себе в углу и улыбается. Ишь, мучитель нашелся! Ну погоди, вернешься - я знаю, что делать, не зря в институте парни жаловались: "Ох и язычок у тебя - бритва!" Пусть только попадется мне на глаза!
Но вот Абдулла вернулся из Москвы, работает, встречается со мной, а я и слова вымолвить не могу. Еще хуже стало, чем раньше, - то хоть о работе говорила с ним свободно, а теперь останемся наедине - и сразу язык мой меня не слушается.
В тот день, как вернулся Абдулла, долго он нам рассказывал о столице и о выставке, обо всем, что видел. Показал диплом. Я смотрела, как заколдованная.
Разошлись все уже, а я все сижу. Поглядел он на меня и спрашивает: "Разрешите, провожу вас до дома?" Господи, словно проснулась я, ожила, но, чтобы не выдать себя, говорю: "Что вы, не беспокойтесь…"
Дом наш стоит на окраине кишлака, прямой дорогой недалеко, но я почему-то свернула налево. Абдулла шел рядом.
- Не устаете? - спросил он.
- Некогда уставать! - засмеялась я. - Времени не хватает.
- Да, я тоже соскучился по своей бахче, пятнадцать дней руки без дела… А в нашей бригаде бываете? Как дела у девушек моих?
Меня словно в горную речку бросили. Остановилась я.
- Хорошо! - отвечаю. - Прекрасно! Лук пропололи… позднюю… позднюю дыню окучили уже… перец полили… Отличные дела у девушек ваших! Еще о чем узнать хотите?
Абдулла смотрит на меня и не понимает.