- Ах, не надо, не надо! Я спрошу у Дарьи Игнатьевны, - смеясь, отвечала Ира, опасаясь, чтобы Света ничего такого не заметила. - До свидания… Спасибо, - торопливо распрощалась она.
Во дворе, возле подъездов, где кучились кусты давно отцветшей сирени, по обыкновению сидели на лавочках женщины, дышали, так сказать, свежим воздухом в воскресный, еще не угасший вечер. Возле их подъезда тоже сидели женщины.
- Добрый вечер! - шумно и весело поздоровалась с ними Ира, не приглядываясь, кто сидит. - Сегодня такой вечер! Просто очарование!..
Увидев, что Ира пьяненькая, соседки пустились строить догадки: с чего бы это ей предаваться веселью в то время, как муж лежит в больнице? И тут же стали перемывать косточки другим жильцам, припоминая, кто из них пьет, сколько пьет и даже что пьет: водку ли, сухое вино или довольствуется рублевыми "чернилами", и какая у кого семейная жизнь, и какие у кого бывают ссоры, и какие у кого дети. (О эти милые женщины, постоянно сидящие на лавочках у подъездов! Ничто не укроется от их пытливого ока и чуткого слуха!) Но Ира, конечно, не слышала этих пересудов, так как, шумно поприветствовав соседок, тотчас же скрылась в своем подъезде.
- А вот мы и дома! Слава богу! - воскликнула она, входя к себе домой. Поставила у дверей сумку, посмотрела на себя в висевшее на стене зеркало и отчего-то захохотала.
- Мам, ты поспи. Ты совсем пьяная.
- Что ты говоришь! Не может быть!.. Светик, ты умница, - снова засмеялась Ира. - Конечно, я посплю!.. Я посплю, а ты разгрузи в холодильник сумку… Вот эту самую сумочку, - безотчетно повторяла она. - Ну а как тебе понравилось у Зайцевых?
- Все они противные. - сказала Света.
- Света, Света… Ай-яй-яй, как нехорошо!.. Была в гостях, ела, пила - и противные! Ай, как неприлично!..
- Как раз я ничего не ела и не пила.
- Фу, Света - надулась! У тебя сейчас щеки лопнут. Ну-ка, ну-ка, дай я потрогаю твои щеки… Щечки мои милые…
- Мам, перестань. Лучше поспи.
- Ну, хорошо, хорошо… Я буду спать. Но ты у меня - папа номер два, - снова засмеялась Ира и, покачиваясь, ушла в спальню.
Проснулась она в одиннадцатом часу вечера с головной болью. Ей казалось, что она совсем не спала, будто пыталась уснуть, но мешала головная боль. Ее мучила жажда.
Внутри все горело, хотелось попить чего-то холодного и кисленького.
Босая, в одной комбинашке, она вышла из спальни. В другой комнате, так называемой столовой, Света смотрела телевизор - старенький "Темп-6".
- Почему ты не спишь? - Тон у Иры сразу стал "воспитательный".
- Я Магомаева слушаю. Сейчас он снова выйдет, уже третий раз вызывают. А нам папа звонил. Я сказала, что ты спишь.
- Да? И что он говорил?
- Спрашивал, где мы были. Он днем звонил.
- И что ты сказала?
- Что ездили к Зайцевым.
- Как?.. Зачем ты это сделала?
- А что ты хочешь, чтоб я ему врала?
- Дура! Сейчас же ложись спать! Никаких Магомаевых! - Ира выключила телевизор. - Стели постель.
- Ну и пожалуйста, - передернула плечами Света, поднимаясь из кресла.
И стала раздвигать кресло. Она спала в этой же комнате, столовой, на этом самом раздвижном кресле.
8
Худые вести разносятся быстрее добрых ("Вы слышали, что с ним (с ней) случилось?.. Как, неужели не слышали?.."). Ира все узнала, как только в понедельник пришла в институт. Лаборантка Нюся, ссудившая ей деньги на коробку с туалетным набором, догнала Иру на лестнице.
- Доброе утро, Ирина Николаевна, - запыхавшись, поздоровалась она.
Ира вздрогнула: сейчас спросит про коробку!
- Доброе утро, Нюсенька.
- Вы слышали, что с ним случилось? Ужас!
- С кем? - у Иры немножко отлегло от сердца.
- С доцентом Кулеминым. Сейчас уборщицы внизу рассказывали.
- А что такое?
- Всю ночь проспал пьяный под вашей дверью.
- Под библиотекой?
- Да, и в одних трусах. А рядом лежала аккуратно сложенная одежда.
- Не может быть! Ведь он не пьет.
- Но зачем уборщицам придумывать? Они его разбудили, он схватил одежду и удрал. Наверно, до того набрался, что не соображал, где раздевается. Наверно, думал, что он у себя дома. Вот будет шуму!
- Как же он ночью прошел в институт?
- Понятия не имею. Охранник говорит - не видел его. - И вдруг спросила: - Вы достали, Ирина Николаевна?
- Нет, Нюсенька. Обещали к вечеру или завтра утром, - ответила Ира и сама удивилась: таким спокойным был ее голос.
- Пусть завтра, лишь бы достать, - сказала Нюся. И они разошлись: лаборатория помещалась в другом коридорном отсеке.
Как только Ира вошла в библиотеку, бросила под стол пустую хозяйственную сумку и переобулась в тапочки, прибежала другая лаборантка - Зина. Вероятно, она не заходила в лабораторию и не виделась с Нюсей, так как сразу же спросила:
- Достали, Ирина Николаевна? Доброе утро.
- Доброе утро. Нет, Зиночка. Обещают вечером или завтра.
- А точно будет?
- Конечно. Я отдала ваши деньги той самой продавщице.
- Да, вы слышали про Кулемина?..
- Слышала.
- Я сейчас обхохоталась. Как вы думаете, чем это кончится?
- Бог его знает. Не казнить же Кулемина?
- Конечно. Мне, например, его жалко. И знаете, я знаю, что всему виной… Ах, не буду говорить, а то получится - мы сплетничаем.
- А что такое? - Ира сделала вид, будто не понимает намека.
- Нет, ничего. Я думала, вы знаете… Ну, побегу, уже ровно девять. - И Зина ушла.
Значит, ни Зина, ни Нюся не были вчера в магазине и не видели коробок. Уже легче. Но еще оставалась старшая лаборантка Лапкина (третья пятерка). Вдруг она была и видела?
Ира полистала телефонную книгу, позвонила в справочное. Магазин открывается в одиннадцать, но работники приходят к девяти.
Проезжая ежедневно в этот час, Ира видела, как в широкие боковые ворота (из этих-то железных ворот и продают ковры) входят и входят женщины и молоденькие девчонки.
Трубка сразу же ответила приятным голоском:
- Вас слушают.
- Девушка, скажите, пожалуйста, сегодня будут в парфюмерном отделе французские туалетные наборы для женщин? Такие красные коробки…
- Позвоните в одиннадцать, - прощебетал, голосок. - Справки с одиннадцати.
- Девушка, одну минутку! Я вас очень прошу, я не могу позвонить позже…
- А я не могу вам сказать ничего определенного, - приятный голосок стал раздраженным. - Товар поступает в течение всего дня. В любую минуту могут подвезти и выбросить на прилавок.
- Но вчера они были, это совершенно точно. Возможно, еще не проданы?
- Проданы. Такой товар не залеживается! - отрубил голос.
- Большое спасибо.
"Большое спасибо" девушка с изменчивым голосом не услышала: она бросила трубку. На душе у Иры стало спокойнее: коробки, конечно, распродали и вряд ли Лапкина их видела. Да и почему она непременно должна была вчера побывать в центре? Вот уж правда: у страха глаза велики! Не так глаза, как воображение…
Ну а этого Ира уж Никак не ожидала - увидеть в этот час Примадонну. Та появилась перед ней во всей своей красе: сияющие черные глаза, вздернутый "хвост" золотистых волос, ярко-алый маникюр, пудра, помада, духи и белая репсовая сумочка на руке с блестящей цепочкой вместо ручки.
- А вот и я, детка! Что у нас новенького? Меня никто не спрашивал?
- Никто.
Примадонна чмокнула сидевшую за столиком Иру в макушку. На ней опять новое платье: из цветастого маркизета, который после тридцатилетнего перерыва стал вдруг неимоверно модным. Черт знает на какие она одевается шиши! Почти каждый божий день меняет наряды. Не то что Ира: пара платьев на выход, а на работу - кофточка и юбка, юбка и свитерок - как униформа. За счет Арика? Но Арик появился не так уж давно. Тогда за счет других, которые не Арики?..
- Вы слышали, что стряслось с Кулеминым?
- Разве с ним может что-то стрястись? - усмехается Примадонна.
Ясно, что она ничего не знает. Ведь она только что вошла, лекции начались, и ей никто не встретился, кто бы рассказал.
- Вы, наверно, вчера поссорились? Когда я ушла.
- Мы?.. С какой стати? Борис Александрович культурный человек. Ведь он у меня паинька. Если б я его не знала, не приводила бы сюда Арика. Арик ни о чем не догадывается.
- Но Кулемин-то видел его.
- Ну и что? Кулемин не Отелло, а современный Дон Кихот.
- Дон Кихот вчера отличился, - замечает Ира и рассказывает то, что слышала от Нюси.
- Глупости, - не верит Примадонна. - Он пьет только ессентуки, и только семнадцатый номер. Даже вечером в ресторане. Представь, как с ним весело.
Примадонна уже достала из нижнего ящика стола свои тапочки (бархатные, с пушистыми помпонами), сбросила белые лакировки. И вдруг снова надела лакировки.
- Схожу к нему. Если пришел и свободен, я сама его спрошу. - И вышла.
И вскоре вернулась.
- У него лекции с двенадцати, - сказала она Ире. - Значит, сидит дома и пьет ессентуки… Где-то был его телефон…
Она порылась в сумочке, нашла записную книжку, набрала номер. Подержала возле уха трубку и положила.
- Хм-м… не отвечает… Да нет, чепуха все это! Басни Лафонтена в современной обработке, - засмеялась она. Видимо, тому, что придумала такую остроту. Потом вспомнила, - Да, детка, Арик передал тебе большой привет и извинился, что не попрощался с тобой в субботу.
- По-моему, уходя, я сама попрощалась, - удивилась Ира.
- Не в том смысле. Их цирк уехал. Вчера я его проводила.