- Известно, куда трактористы пешком ходят - в гараж, - сказал Спиридонов, показывая на металлический кружок под мышкой. - Подшипник опять развалился. По таким дорогам ездить - машины гробить. Через колодину перевалишься - на пенек напорешься. А долго ли спилить пни да растащить валежник?
- Понятно, недолго. Я не знаю, куда смотрят мастера, начальник лесопункта.
- Вы бы сами могли это давно сделать. На простоях машин, на ремонтах больше теряете времени.
- Это верно, товарищ замполит.
- Вас, трактористов и чокеровщиков, много. Среди вас и комсорг Мохов. Организуйте воскресник. Ну, если Мохов сам не живой человек, так вы его подталкивайте, не давайте дремать. Сейчас горячая пора, в лесу много беспорядка. Кому же, как не молодежи, организовать борьбу за план!
- Я тут новичок, товарищ замполит. Есть люди дольше меня работают. Мне как-то неудобно, скажут - вот выскочка!
- Не надо скромничать, Алексей. Действуйте. Когда же приедут к нам ваши друзья-приятели из колхоза? Нам надо тракторы переводить на двухсменную работу, а у нас не хватает трактористов.
- Напишу я домой.
- Хорошо. Скажите, по этому волоку я смогу пройти к Ермакову?
- Нет. Этот волок ведет к Медниковой. К Сергею - правее.
Зырянова подмывало свернуть налево. Он даже в раздумье остановился на развилке и прислушался к пению электропилы, издали похожему на треск пулемета. Его сердце учащенно билось. В такие минуты ему бывает почему-то особенно хорошо: кажется, мир раздвигается перед ним и становится еще лучше, еще прекрасней.
- Нет! - сказал он вслух, - зайду к ней вечером, в общежитие.
И направился по правому волоку. Попасть в бригаду Ермакова было нелегко. Она глубоко врезалась в лесные дебри, оставив за собой море поваленных лесин, вспенившихся зеленой хвоей. С трудом преодолевая завалы, в которых, как муравьи, копошились сучкорубы, Зырянов добрался, наконец, до электропильщиков, пробивающих путь к вершине Водораздельного хребта.
Сергей дал команду на перекур.
- Хорошо, что вы пришли, - сказал он, подходя к замполиту. - Я уже думал сам идти в Чарус.
- Почему обязательно в Чарус? Разве здесь, в Новинке, нельзя разрешить ваши вопросы? Пошли бы к Чибисову.
- Чибисов от меня отмахивается, ровно от назойливой мухи: все ему некогда, все он занят, все куда-нибудь спешит, отсылает к мастерам. А какой, например, толк, если я поговорю с Голдыревым?
- Вы им недовольны?
- А кто им доволен?
- В чем же дело?
- Посмотрите в горы, вон туда. Мы называем то место гнилым углом. Оттуда к нам приходит плохая погода. Смотрите, какое там грязное небо! А раз грязное, хмурое небо - жди дождя или снега. Время дождей отошло. Вот-вот пойдет снег, накроет землю. А снега у нас, сами знаете, какие. Как свернул с дороги - утонул по пояс. Мастер Голдырев это учитывает: у него еще не все сено с лесных вырубов вывезено, дрова на всю зиму не завезены во двор. Ему теперь не до лесозаготовок. Он сам в коновозчика превратился, да еще и людей со стороны прихватывает. Утром появится в лесосеке, потом исчезает на весь день. Тут без него что хочешь делай…
- Голдыревым мы займемся. Ну, а в Чарус какое у вас дело?
- Оно не мое личное, оно всех нас касается. Заготовленный лес неделями залеживается в делянках, а там, где он нужен, его вовремя не получают. Видите, за мной как ураган пронесся, я уже не в лентах работаю, а веду сплошной повал. Я вырвался вперед, меня никто не держит. Я вырубаю чуть ли не по гектару. Мне говорят - хорошо! Усиленная бригада сучкорубов не поспевает за мной. Я много зарабатываю. Мне бы надо гордиться. А у меня на сердце кошки скребут.
- О чем же вы тревожитесь?
- Опять же смотрю на горы, на гнилой угол. А вдруг, не сегодня-завтра, повалит снег? Он может вывалиться, как из прорвы, это у нас бывает часто. И тогда масса поваленного леса окажется погребенной под белым саваном, придется его откапывать.
- И что же вы предлагаете, Сергей?
- Где-то в других леспромхозах созданы комплексные бригады, организованы поточные линии, конвейеры: лес из делянок, как по реке, плывет, нигде не задерживается. А у нас что? Анархия какая-то! На днях достал я книжонку. Пишут кировские лесорубы. Прочитал, как люди работают, как о государственных интересах стараются - мне аж стыдно за себя и за наш леспромхоз стало. Люди там спаялись. В комплексной бригаде объединились электропильщики, сучкорубы, трелевщики - все живут одними интересами. А мы все еще трудимся по старинке, как единоличники. Электропильщики работают себе, с пенька получают зарплату: пеньки им замеряют и высчитывают выработку. Сучкорубы получают с очищенных хлыстов. Трелевщики на тракторах, эти с вывозки получают, люди на эстакаде - с разделки. И выходит: все о себе стараются, а о других не думают. Передним-то лучше, их никто не держит, только айда-пошел вперед, а кто на запятках, на тех все шишки валятся, терпи. Вот я и предлагаю труд наш организовать по-новому, а не как в басне Крылова, где лебедь рвется в облака, щука тянет в воду, а рак пятится назад.
- Вы правы, Сергей. Передовые леспромхозы уже работают по-новому. Мы тоже у себя в конторе разговариваем о применении их опыта, да только дальше разговоров дело пока не продвинулось… Давайте-ка, начните вы. Возглавьте комплексную бригаду.
- Я возьмусь за это дело, товарищ Зырянов.
- Возьмитесь, а мы поможем. С Березиным вместе и начинайте. Думаю, вас крепко поддержит и Харитон Богданов. Он больше всего страдает от этой неорганизованности.
- Мне Спиридонов сказывал, как он костерит трактористов за то, что не успевают подвозить древесину.
- Он и мне жаловался… Ну, желаю вам успеха.
Пробираясь через зеленые завалы, замполит пошел в соседние делянки: ему нужно было повидать еще Григория Синько.
24
С началом сезона парторг Березин частенько стал посещать лесосеки. Он хорошо знал топор, поперечную и лучковую пилы. За долгие годы работы в лесу в совершенстве овладел этими инструментами и мог любого научить передовым приемам труда. Но времена изменились. На склоне Водораздельного хребта впервые появились передвижные электрические станции, электромоторные пилы, трелевочные лебедки и тракторы. Фетис Федорович кинулся в техническую библиотечку, стал разыскивать описания новых механизмов, но в чертежах и схемах работы новых машин одному трудно было разобраться: недоставало грамоты. Тогда он пошел в лес. Электромеханик Лемтюгин при нем запустил электростанцию, расположенную в тесовом вагончике, рассказал, как она работает, откуда берется электроток, как он идет по кабелям к электропилам. Ермаков научил обращению с электропилой. Тракторист Спиридонов познакомил с работой "Котика" и чуть не полсмены тренировал парторга, как нужно зацеплять чокерами лежащие в делянке длинные хлысты. Эта наука не прошла даром. Теперь Фетис Федорович кое-кого сам подучивал работе на новых механизмах. Однако больше его влекло туда, где работы производились простыми ручными инструментами. Там он чувствовал себя знатоком дела и держал негласное шефство над немеханизированными лесосеками.
В этот день он надолго задержался в делянке Мингалеева. Когда он зашел сюда, Аюп вместе с женой разделывал сваленные деревья на метровые чурбаки. В ходу у него была поперечная пила, а лучки лежали в сторонке возле пенька. Кругом стояли свежие золотистые поленницы. На земле, устланной ветками и запорошенной опилками, лежали разрезанные на короткие звенья лесины. Неподалеку горел костер, от которого поднималась еле заметная струйка голубоватого дыма. Сильно пахло пихтой. Увлеченные работой Мингалеевы и не заметили, как парторг подошел к ним.
- Аюп, ай-яй-яй, ты все еще не расстался со своей поперечной пилой? - сказал он. - Здравствуйте!
Они враз повернули к нему лица.
Мингалеевы были пожилые люди, десятки лет работавшие в лесу. Аюп - среднего роста, широкий, чуть сгорбленный, с короткими кривыми ногами. Скуластое, с приплюснутым, будто надломленным носом лицо его добродушно. На Аюпе пиджак из шинельного сукна, ватные толстые брюки и круглая суконная шапка, опушенная собачьим мехом. Фатима - высокая, сухая, с черными, как угли, маленькими глазами. На ней короткая стеганая жилетка и выцветшее бордовое платье с оборками. Фатима подоткнула его на боках, чтобы не мешало во время работы.
На ногах у обоих белые суконные чуни, перевязанные возле колен и щиколоток шнурками.
- Здравст, здравст, Фетис Федорович! - ответил на приветствие Мингалеев и что-то по-башкирски сказал жене.
Та отнесла в сторонку, положила на пенек поперечную пилу и вернулась с лучками.
- Нет, нет, ты дай сюда ту пилу! - сказал Березин Фатиме, показывая на поперечную пилу.
- Отбирать хочешь? - спросил Аюп. - Зачем отбирать? Та пила больна хороший. Моя два норма дает на человека!
- Не беспокойся, не отберу, - сказал Фетис Федорович. - Я хочу с тобой маленько поработать.
- Как работать? Зачем работать?
Парторг взял метровую мерку, разметил несколько хлыстов и сказал:
- Давайте соревноваться. Вы двое будете работать поперечной пилой, а я один - лучком. Посмотрим, что получится.
Аюпа и Фатиму он поставил к одной зарубке на хлысте, а сам встал возле другой, рядом, наставил зубья пилы на зарубку и сказал:
- Ну, начали!