Шишигин, вооруженный меркой-палкой с зарубками, размечал хлысты, выкраивал из них строевые бревна, шпальные кряжи, рудничную стойку. Но особенно Шишигин был неравнодушен к телеграфным столбам. Он буквально "охотился" за такими хлыстами, из которых можно было выкроить столб. В его представлении телеграфные столбы были самой ценной продукцией. Над ним смеялись: дескать, сам маленький, бог роста не дал, так завидует телеграфным столбам. Тем, кто подтрунивал над ним, Шишигин со всей серьезностью разъяснял, что такое телеграфный столб. Столбами обставлен весь мир. Столбы, с натянутой на них проволокой, соединяют города с селами и деревнями. Без телеграфа и телефона теперь никто не живет. И что самое главное (тут Шишигин назидательно выставлял крючковатый указательный палец) - через эти столбы можно разговаривать с другими странами… Исполнял свое дело Шишигин с большой охотой, с умом. Если попадалась береза, то знал, что кряжи ее пойдут на фанерную фабрику, а из осины люди станут делать спички.
Харитон Богданов с электрической пилой шел вслед за Шишигиным и по его зарубкам на хлыстах распиливал древесину.
Не успел еще Зырянов вылезти из кабинки автомашины, как Богданов крикнул ему:
- Замполит, эй! Вот тебя-то мне и надо.
- В чем дело? - спросил Зырянов, подходя к Богданову. - Здравствуйте, Харитон Клавдиевич!
- А вот погляди кругом и скажи, разве это порядок? Погляди, на эстакаде-то хоть шаром покати. Лесу нет. Тот сидит, другой сидит. Расселись, как сычи, на бревнышках. А вон Шишига нос прочищает, как пичужка на заре.
- Лес не успевают подвозить?
- Через час по ложке дают. И что они там в делянках делают? Говорят, лесу там навалено полно, а подвозки нет. Так и подмывает самому пойти по делянкам и навести порядок. С утра, как придешь на эстакаду, начинаешь выжидать, пока тебе подвезут хлысты. Воз привезут, ты его тут же разделаешь и снова сидишь. Прямо-таки обидно!
Богданов нервничал, глаза его были неспокойны. Он то и дело запускал руку в карман ватных брюк, доставал какие-то таблетки и кидал в рот.
- Вы что же, Харитон Клавдиевич, конфетами себя успокаиваете?
- Не конфеты это! Меня докторица ваша, Багрянцева, лечить взялась. Какие-то таблетки мне дает от нервов.
- И помогает лекарство?
- Кабы не помогало, давно бы опять разошелся, перемутовил все в делянках, трактористов и мастеров по лесу расшвырял.
- Терпенье, Харитон Клавдиевич! Наведем порядок.
- Давно об этом от Чибисова слышу, да толку не вижу.
- И Москва не сразу строилась, Харитон Клавдиевич. Скоро в Новинке будет рабочее собрание. Приходите.
- А чего я не видал на вашем собрании?
- Поговорим, как работаем и как надо работать. Послушаете, может быть, и сами выступите, скажете, как лучше организовать труд, чтобы не сидеть без дела на эстакаде и не портить нервы…
- Нет уж. Не ходил я по собраниям и не пойду. Зачем воду в ступе толочь. Вас, начальников, приставили к делу, вот вы и распорядитесь, чтобы я тут на эстакаде обеспечен был лесом. А на собрании мне делать нечего.
- Ну как нечего? Мы тут сами себе хозяева. Как решим, так и будет. И в работе и в жизни все зависит от народа, а не от начальников.
- Давно об этом слышу, замполит. Только вот я до старости дожил, а все по свету мыкаюсь неустроенный.
- А кто в этом виноват, Харитон Клавдиевич? Как бы вы хотели жить? В чем настоящая жизнь человека?
- Долго рассказывать, замполит. За последние годы, когда над жизнью своей стал задумываться, я ночами иной раз не сплю. Лежу и думаю. Сколько за это время мыслей в голове побывает… Разве скоро об этом расскажешь?
- А о чем думаете?
- Так видишь: мне уже сорок пять стукнуло, а у меня ни жены, ни дитя, ни собственного угла. Даже живешь в общежитии на одной ноге с Шишигой, с Гришкой Синько. Ну, им-то не обидно, они отпетые головы. А я, можно сказать, шел, шел десятки годов и никуда не пришел, стою на перепутье. Теперь бы мне первым делом, семью, дом, хороший заработок и покой. Больше мне ничего не надо. От некоторых слышу про какой-то этакий коллектив, про какой-то особый труд, энтузиазм, слово-то какое, язык сломаешь! Все это чепуха. Труд, он везде один, он как хомут для лошади: не повезешь - кормить не станут.
- Выходит, Харитон Клавдиевич, человек работает за кусок хлеба?
- А как же иначе? За хлеб, за обувку, одежку. На себя работаешь, не на дядьку же?
- А вы, Харитон Клавдиевич, все же похаживайте-ка на рабочие собрания. Может быть, кое-что и поймете для себя. А поймете - для вас жизнь покажется светлее. У жизни-то две стороны: одна темная, другая светлая.
- Спасибо за совет, замполит.
- Пожалуйста, Харитон Клавдиевич. А вообще-то, не чурайтесь людей. Они, право, неплохие. Один ум хорош, а два, говорят, лучше. Если явится потребность потолковать по душам или вопросы какие будут - приходите ко мне запросто. Рад буду. Я ведь теперь тут часто бываю, живу в квартире приезжих. Если не знаете, где она, - попросите вашу уборщицу Дарью Цветкову, пусть проводит ко мне… С Цветковой-то вы мирно живете?
- Вроде, мирно. Женщина она душевная и уважительная.
- И прекрасно! На рабочее собрание тоже приходите. А где Синько? Что-то я не вижу его среди ваших людей.
- Синько я вытурил из бригады.
- Выгнал? За что?
- Бился, бился с ним, человека из него не получается. Лодырь несусветный. Только отвернешься, смотришь - он уже сидит. А то в кусты уйдет, будто до ветру, а сам швырк в делянку к девкам и околачивается возле них. Ну, раз так, ступай, говорю, в делянку, работай там, хватит тебе сидеть на шее других.
- Где он работает? В какой делянке?
- Да вот там, за кулисой, на ручной заготовке дров, - сказал Богданов, махнув рукой в сторону узкой полосы леса, стоявшего между эстакадой и лесосекой.
Из-за лесной кулисы показался, наконец, "Котик" - трактор "КТ-12" с широкими эластичными гусеницами, оставляющими следы, похожие на копытца, с глухой кабинкой, чем-то напоминающей огромные защитные очки. Прогремев по настилу, точно по клавишам, трактор втащил на помост на своем загривке пучок бревен, механически освободился от груза и остановился.
Из кабинки вышел тракторист Спиридонов.
- Где ты пропадал столько времени? - крикнул на него Богданов. - Дрых, поди, где-нибудь под елкой?
Выслушивать объяснения трелевщика он не стал. Бригада уже обступила хлысты, скинула с них чокеры - металлические поводки, тросики с крючьями и цепочками на концах - и раскатила лесины по эстакаде. Разметчик Шишигин начал выкраивать из них стандартную заготовку, а Богданов, включив электропилу, стал разрезать хлысты. Казалось, что нервное состояние Харитона передается и пиле: шла она неровно, то касалась дерева легонько, то вдруг вгрызалась в него, фыркала, фонтаном выкидывая желтоватые опилки.
- Что ж это вы так плохо работаете? - спросил Зырянов Спиридонова, коренастого парня, с серыми открытыми глазами.
- Разве это работа, товарищ замполит? - загорячился тракторист. - Нет никакого порядка на валке леса. Валят деревья кому как вздумается, не подъедешь к ним ни с какой стороны. Покрутишься, покрутишься в делянке, подъедешь к завалу и начинаешь из кучи выуживать по одному хлысту. А ведь время идет! Пока соберешь воз - смотришь, солнышко с одного места переместилось на другое.
- По солнышку работаете, без часов?
- Какие там часы! Пробовал я по часам работать, так только кровь себе портишь.
- И норму, конечно, не даете?
- Норма бывает только когда возишь лес от Сергея Ермакова. Тот работает по всем правилам, комар носа не подточит: свалит десять-пятнадцать лесин, вершины сходятся в одном месте, по направлению к трелевочному волоку. Сергей учитывает, что после него в делянку приедут трактористы. А другие вальщики об этом не задумываются. Они думают только о своей норме. Когда заедешь в Сергееву ленту - душа радуется! Раскинешь трос, помощник тут же зацепит чокерами хлысты на полный воз - и поехали! Теперь только вальщики и вырываются вперед, у них норма, у нас недовыработка.
- А мастера куда смотрят?
- Эх, товарищ замполит! Спросите Сергея Ермакова, он вам скажет, чем занимаются мастера. У нас в деревне от кулаков и духу не осталось, а тут у вас мастер Голдырев живет вроде маленького помещика и копит богатство за счет государства. Он не о лесозаготовках думает, а о своем собственном хозяйстве… Поговорите с Ермаковым. Сергей дельный парень. Мы с ним толковали насчет непорядков в лесосеках. У него есть хорошее предложение, он собирался идти с ним к директору леспромхоза.
Харитон Богданов искоса наблюдал за трактористом и замполитом, потом, выключив пилу, сказал:
- Вот что я тебе скажу, замполит: ты сам ничего не делаешь и другим работать не даешь.
- А в чем дело, Харитон Клавдиевич?
- А в том, мешаешь тут! Трактористу надо за хлыстами ехать, а ты лясы с ним точишь. Надо поговорить с человеком, так на то вечер есть. Делать тебе нечего, вот и гуляешь по лесосекам.
Зырянов не обиделся, отпустил тракториста.
От Богданова замполит решил сначала зайти к Сергею Ермакову. К месту повала леса, где работал парень со своей бригадой, вел неширокий волок, похожий на желоб, выбитый тракторами; кое-где на самой трассе торчали пни, валялись толстые размочаленные деревья.
На разветвлении волока перед делянками Зырянов опять встретился со Спиридоновым. Тракторист шел красный, возбужденный.
- Куда вы, Алексей? Что случилось? - спросил его замполит.