Я с радостью села в машину. Товарищ Хаавик рассказал, что он не смог принять участия в вашей встрече. И приветствовал вас из Раквере. Сделал он это? Конечно, позвонил, в таких вещах он был крайне корректен. Ужасно грустно знать, что его… нет… больше. Мы как раз свернули на дорогу в Пирита… Извините, об этом мы уже говорили. Я совсем не в себе. Повторяю одно и то же, трачу ваше время.
- Вы помогли мне многое лучше понять, - возразил Роогас. - У вас и вашего мужа сейчас трудные дни. Желаю быстрее поправиться, набраться сил, чтобы преодолеть все это.
Реэт задержала его:
- Что Андреса… ожидает?
И когда Роогас не сразу ответил, торопливо добавила:
- Простите, что я так спрашиваю. Я очень беспокоюсь о нем. Вы, наверно, не можете ответить? Извините меня.
- Могу, но не умею, - сказал майор Роогас. - Нарушение правил движения, повлекшее за собой особенно тяжелые последствия, наказывается лишением свободы на срок от двух до семи лет. Но это решаем не мы, а суд.
- Я ни в чем не обвиняю своего мужа, - повторила Реэт, - И Виктор не обвинял бы. К сожалению, он уже не может ни понять, ни защитить Андреса… Я упрекаю только себя. И почему все так получилось?
- Успокойтесь. Суд обязательно учтет все.
Реэт прошептала:
- Спасибо вам, товарищ Роогас. Большое вам спасибо.
3
На следующий день, придя к пострадавшему, Роогас сразу же почувствовал, что Лапетеус или догадывается, или все уже знает и что он не скажет ничего нового. И тут же в голове мелькнул вчерашний вопрос: известно Лапетеусу, кто ехал в "Москвиче" или нет?
- Вы пришли… снова?
- Я не успел обо всем поговорить.
- Я полностью понимаю… последствия своего поступка.
- Вы знаете, на чью машину налетели?
После короткой паузы Лапетеус произнес:
- Да.
- Когда вы об этом узнали?
Больной не ответил.
- Вы узнали встречную машину?
Майор Роогас напрягся. Чем дольше Лапетеус молчал, тем больше возрастало волнение.
- Нет, - наконец сказал он.
У Роогаса отлегло на сердце. Откуда Лапетеус узнал, кто ехал в машине, с которой он столкнулся, не имело значения. Теперь Роогасу было гораздо легче смотреть на Лапетеуса.
- Мы выяснили, что Хаавик был в Раквере и в Таллин вернулся ночью, - Роогасу казалось, что Лапетеус должен знать это. - В городе Хаавик случайно встретил вашу супругу, которая попросила отвезти ее в Пирита к подруге.
Лапетеус молча принял слова Роогаса. Он полулежал на подушках, дышал прерывисто и часто. Роогас знал, что у Андреса тяжело повреждены легкие, что он страдает от недостатка кислорода и врачи не обещают твердо, поправится Лапетеус или нет. Роогас заметил взгляд больного - недоверчивый, отталкивающий.
- Когда… вы… принесете мне… акт… или… протокол допроса… для подписи?
Роогасу не так странным показалось содержание вопроса, как то, что Лапетеус именно сейчас такой вопрос задал.
- Официальные документы оформляет лейтенант Филиппов, он придет к вам завтра.
Он счел нужным добавить:
- Мы слишком хорошие знакомые, за несколько часов до несчастья я был вашим гостем. И не могу вести следствие по вашему делу.
Лежавший промолчал. Затем вдруг спросил:
- Вы были на похоронах?
- Да - Каартна, Пыдрус, Паювийдик и я. Меня просили передать вам привет от всех.
На момент лицо Лапетеуса оживилось.
- Спасибо.
Роогас хотел было уже подняться, но Лапетеус спросил:
- Как… с моей женой?
- Она поправляется. Через неделю выйдет из больницы.
- Вы знали в свое время Реэт Силларт?
- Очень поверхностно.
Ничего другого майор Роогас ответить не смог…
ГЛАВА ШЕСТАЯ
1
По рекомендации Андреса Лапетеуса Лаури Роогаса назначили на работу в Вильяндиский леспромхоз. Уладив это дело, Лапетеус почувствовал себя хорошо. После некоторого колебания позвонил Хельви и с удовлетворением услыхал в ответ: "Я не сомневалась в тебе". У Лапетеуса осталось впечатление, что этими словами Хельви хотела дать понять гораздо больше. "Похоже, что она примирилась с положением, - подумал Лапетеус. - В конце концов, я был не первый у нее". Гнусная мысль. Лапетеус ощутил это и заверил себя, что Хельви замечательная женщина и очень хорошо, что они опять могут разговаривать друг с другом и при этом ничто не скребет за сердце.
"Она преодолела это".
Лапетеус хотел, чтобы так оно и было, и убедил себя поверить в это.
Он позвонил Пыдрусу и Хаавику, послал записку Паювийдику, чей адрес поручил выяснить инспектору по кадрам.
Ресторан, куда Лапетеус повел своих товарищей, гудел как улей. Оркестр все время играл одно и то же. Видимо, кто-то платил.
- Пригласил бы вас домой, но у меня тесно, - сказал Лапетеус. - К тому же и хозяйки нет, некому все сделать, приготовить, мать болеет.
- А я думал, что ты с Каартна свадьбу сыграешь, - произнес Паювийдик.
Лапетеус многозначительно улыбнулся.
- Мы с Хельви решили по-другому. Свадьбы не получилось, но дружба осталась. Порой бывает и так. Между прочим, недавно мы с ней устроили на работу майора Роогаса, что было не так уж просто.
Он подробно рассказал Хаавику и Паювийдику о Роогасе и о том, что теперь последний работает в Вильянди.
- Роогас честный человек, - заметил Пыдрус. - Не понимаю я Юрвена.
Настроение у Лапетеуса все поднималось, он подумал, что теперь никто не может указать на него пальцем.
Паювийдик сказал:
- У меня даже дух захватило, когда Роогас в тот раз спросил: "Нет ли где-нибудь бесхозного автомата или винтовки?" Шапку долой перед таким человеком! Что-то не пойму я, какой это штуковиной взвешивают людей призванные и назначенные деятели. Ты, капитан, все же настоящий гвардеец.
- Да уж те, кому доверены весы, свое дело знают, - Хаавик выразительно посмотрел на остальных и перевел взгляд на танцующих.
Ему было скучно. В ресторане, правда, появлялись все новые посетители, но женщин, которые заинтересовали бы его, он не находил. При этом думал: продолжаются ли отношения Андреса с Хельви? Возможно. Но, несмотря ни на что, он не верил Лапетеусу.
Паювийдик с издевкой заметил:
- Шутник, ты думаешь, что если бог дает должность, так он и разумом наделяет?
Хаавик не терпел Паювийдика, в его присутствии несколько терялся. Он сделал вид, что не расслышал.
- Тебя послушать, так создается впечатление, что ты делишь человечество на две части, - ответил за него Пыдрус. - На начальство, или на дураков, и на подчиненных, или умных.
Хаавик захохотал. Засмеялся и Паювийдик.
- Это не совсем так. Тупицы есть и среди руководителей и среди руководимых. Процент болванов там и тут примерно одинаков. Но дурость отдающих приказы видна дальше, чем глупость выполняющих приказы. Вот в чем дело. Я бы хотел, чтобы на высоких постах находились только такие люди, которые могут поделиться умом. А кое-кто из тех, кто со рвением лезут вверх, забывают, что чем выше ты взберешься, тем ясней видна скудность твоего умишка. Я что, опять глупости говорю, Виктор?
- Твои уста, о Соломон, источают мед высочайшей мудрости!
- В нашей системе Роогас пойдет далеко, - произнес Лапетеус.
- Когда я вижу, как у нас порой дела делаются, чертовски не по себе становится, - заговорил серьезно Паювийдик. - Возьмем строительство. Ведь, паршиво строим. Меня один из помощников министра, недолго думая, обозвал подголоском капиталистов. Я посмел сказать ему в глаза, что раньше строили лучше. Почему? И моя башка понимает: дома растут как грибы, а опытных каменщиков, плотников, маляров, водопроводчиков не хватает. Значит, что надо предпринять? Выучить хороших мастеров. Чтобы лет через пять-шесть их было достаточно. И ценить людей, у которых золотые руки, чин чином оплачивать их работу. Окружить вниманием и заботой, как ты, Виктор, в газете пишешь. Начальники поют то же. А в действительности пытаются выполнить план с летунами, собранными со всего света. Из себя это выводит.
Лапетеус огляделся и посоветовал:
- Немного потише, браток.
Водки пили мало. Хаавик время от времени танцевал. Говорили о разном. Лапетеус все время вспоминал военные годы, а Паювийдик снова и снова переводил разговор на настоящее.
- Нам нужно невероятно много сделать, - говорил он, войдя в азарт, - Прямо до умопомрачения. Посмотрите на Таллин! Полно развалин и мусора. А Нарва - вспомнить страшно. Тарту - не хочется и думать. Все нужно отстроить. Кто это должен сделать? Мы, гвардейцы. Я говорю не только о строителях - о всех нас. Мне чертовски больно смотреть на развалины. Но знаете, одно радует. Что так много работы. Когда все будет восстановлено, и тогда мы будем тонуть в работе. Это дьявольски хорошо ощущать. До лета сорокового года я только и знал, что искал работу. С тех пор как перестал быть ребенком. Думал: счастье человека в работе… Так я думаю и сейчас, хотя работы теперь столько, что всякие рвачи только хихикают. Что ты косишься, адъютант? Говори, печать!
Пыдрус слушал с интересом.
Хаавик подмигнул Лапетеусу.
- Что за счастье приносил тебе труд при капиталистической формации? - сказал он свысока. - В обществе, основанном на эксплуатации, труд всегда - рабский труд. В период построения социализма все, конечно, обстоит совсем иначе. Теперь труд стал делом чести, доблести и славы. Вдави эту элементарную истину себе в башку.
Паювийдик захохотал.