- Нет, Женя, поздравляю, но пас. - Харлампий до самого горла застегнул молнию спального мешка. - Надо прогреться.
Студент обиженно надулся, отошел. Гошка подтолкнул его локтем.
- Чего пристаешь к человеку? Начальству напиваться с подчиненными устав не велит. - Он облизал нож. - Порядка, салага, не знаешь. Начальник выпьет, но с глазу на глаз с собою, в спальном мешке.
Харлампий чертыхнулся и повернулся спиной. Женька щелкнул замочками, распахнул чемоданчик. По плотному ряду бутылок порхнули веселые блики.
- Ну и ну-у! - Сергей подбоченился. - Гога, глянь сюда.
Спрятав руки за спину, Гошка подошел к столу, с минуту разглядывая наклейки, потом тяжко вздохнул.
- Жалко терять друзей, но рабов еще жальче. Вот, дарую тебе свободу, студент, и пусть сгорят твои цепи! - Он высыпал на столешницу горсть свечечек. - Зажжем все. Ура!
- Ура, только сожжем не все сразу, - зажадничал Женька. - Будем по одной.
- Будет так, как положено! - Гошка принялся зажигать свечечки и расставлять кружком в центре стола. Студент с грустью наблюдал за его руками.
- Признайся, - он благодарно обнял Гошку. - Признайся, что ты нарочно накатал их ровно двадцать?
- Не придумывай меня добрым, вьюноша. - Гошка оттолкнул его плечом. - Сошлось совершенно случайно.
Вошли Тамара и Вера. Стройная, с широко расставленными, чуть раскосыми глазами Тамара приветственно вскинула руку.
- Приветики! Женечка, поздравляю. - Она подошла к студенту, вытянула губы и чмокнула в пухлую щеку. - Расти умненьким, слушайся старших. Верочка, поздравь.
Повариха в новенькой телогрейке и цветастом - алые розы по черному фону - платке, протянула ладошку лодочкой.
- Приятной дальнейшей жизни, - как одно слово выговорила она, пожимая Женькину руку.
- Спасибо, девчата, - студент поясно поклонился. - Прошу к нашему столошу, - будьте как дома.
Сергей радушно раскинул руки:
- Девочки, раздевайтесь!
Гошка прыснул. Сергей сконфузился, дал Гошке подзатыльник и стал помогать Вере снять телогрейку.
Тамара скинула голубую на меху куртку, осталась в свитере.
- Будет тайная вечеря? - спросила она, пробираясь к Гошке. - Откуда такая роскошь, свечки? - наклонилась, заглянула ему в лицо.
- Начес вспыхнет, - сказал он.
- Ах! - Тамара схватилась за прическу. - Ну тебя, напугал.
- Вот свинство собачье, - без зла посетовал Гошка, глядя на последнюю, снова завалившуюся свечку. - Или у него в метрике напутано, или сам темнит, но двадцати ему нету. Слышишь, студент? Примета верная.
- Плохая примета, - накапывая стеарин на столешницу и пытаясь прикрепить свечу, высказала Тамара. - Падает, - значит, что-то отпадет.
- Ни в черта, ни в бога, ни в приметы не верю, - оболокаясь в чистую рубаху, ответил Женька. - Просто живу.
- Легко живешь, - позавидовал Гошка. - Безоблачно. Зачем тогда бабушкин сонник с собой возишь?
Женька многозначительно покосился на него, фыркнул носом и начал повязывать галстук. Тамара прижалась к Гошке, шепнула:
- Послезавтра твой день рождения, верно?
Гошка потерся лбом о ее висок, ласково боднул:
- Эт-то точно, - подтвердил он. - Я не родиться не мог.
Студент подхватил Веру под руку, повел к столу.
- Садитесь кто куда, - пригласил он. - Разливайте, произносите, бражничайте. Вот вам, вот вам, вот вам!
Женька поставил бутылки в кружок из свечей. Расселись. Сергей откупорил, разлил по кружкам. Гошка взял одну, направился к Харлампию.
- Прими от соратников… Слышишь, Адамыч? - позвал он. - Болеть не время. Выпей, улыбнись. Ведь улыбка - это флаг корабля… Ну, капитан, тебя умоляют матросы!
- Отойди! - раздался из мешка глухой голос. - Никакой в тебе серьезности.
- Верно, - согласился Гошка. - Я буйный. Тихопомешанные, те серьезные.
- Гоша! - позвала Тамара и укоризненно качнула начесом.
- Но ведь это ты, твоя мысль, чтоб выпил от простуды. - Гошка махнул ладонью, сел на место. Кружки столпились над столом, брякнули.
Выпьем за тех, кто в любой перемет
лезет, страх отшатнув,
не думая, кто там за дверью ревет -
ветер или шатун! -
прочел Гошка. - За Женьку!
Тамара дунула на одну плошку, на другую, погасила. Остались гореть только свечки. Выпили, помолчали. Зыбкие язычки свечек скудно высветлили стол, дальше - темнота. Только из дырок печной заслонки протянулись и шарят по полу щупальца огня.
- Третий раз весну встречать будем, - пощипывая струны, проговорил Гошка. - Ангара, набережная, тополечки в листочках. Первые, клейкие. Это раз! - Гитара в его руках взрыдала. - В Усть-Куте, на базе, то же самое. Это два!.. Теперь здесь сидим…
- Это три! - подсказал Женька.
- …ждем. Три пока отставить. - Гошка тряхнул гитарой, склонил ухо, прислушиваясь к отлетающему стону.
- Ужас какой-то! - Тамара хрустнула пальцами. - Ждать, бесконечно ждать!.. Ведь сидят же счастливчики в камералке, работают до пяти, отдыхают по-человечески.
- Купаются в Лене, - подзудил Женька, - на лодочках катаются, цветы собирают, танцы, кино, занавеской закрыто окно. А между прочим, полевую надбавку за "тяготы и лишения" получают, как и мы, грешные.
- Это несправедливо! - вспыхнула Тамара. - Просто жестоко по отношению к полевикам!
Гошка похлопал ладонью по гитаре:
- Боже, что у нас за разговоры? Или жалуемся, или ругаем.
- Надоели друг другу, вот что, - заключил Женька. - А ведь всего второй месяц мордой к морде!.. Что же те вытворять начнут, которым от Земли - да к другим планетам?
- Не надо. - Тамара поймала его за руку. - Гоша, играй.
- Что за аналогия, студент? - с усмешкой спросил Гошка. - Туда пошлют парней покрепче нас. Во всех измерениях.
Он полуобернулся к Тамаре и, чуть трогая струны, запел, как заговорил:
Ты со мной не добрей и не строже,
стал я вроде не к месту заплаткой.
Каждой ночью по новой пороше
подхожу я к твоей палатке.
С кем смеешься ты в ней, нехорошая?
Будто сыплешь на блюдечко грошики…
Сергей осторожно поставил кружку на стол, подпер голову ладонью. Вера не знала, куда деть руки, сидела тискала платочек, словно приготовилась плакать.
…Над следами большими и маленькими
я стою, заметаю их валенками.
Но на грудь мою бросится, рада мне,
твоя лайка по кличке Маршрут.
И обида десантником падает,
не успевшим раскрыть парашют…
Тамара не мигая глядела на Гошку, и в глазах ее, набухших слезами, стояли маленькие свечечки. Он столкнулся с ее взглядом, спросил:
- Поедешь на мыс Доброй Надежды?
- Не знаю. - Она смотрела сумеречно, будто сквозь Гошку. - Какой он?
- Не бывал. - Он отвел глаза. - Не это важно. Главное, что он есть, этот мыс Надежды. Мы побываем на нем.
- Тамара, не езди, - вмешался Женька. - Ты и все мы давно уже сидим на этом мысу. И если не прилетит завтра вертолет, тогда… А что тогда?
- Начнем всей оравой таять снег в ведрах и сливать с горы, - мрачно пошутил Гошка.
- Ой, чо придумал-то! - ужаснулась Вера. - Долго ведь, и одно баловство.
- Разбаловались, факт! - Сергей погрозил кому-то пальцем. - Нужна р-рука…
Гошка поднялся.
- Соотрядники. - Он поочередно оглядел всех. - Что-то у нас невеселое веселье. Чего-то в нем нету.
- Нету! - снова подхватил Сергей и утвердительно клюнул носом. - Дело дрянь, а нету.
Тамара поднялась тоже. Гошка повертел гитару, подумал и бросил ее на спальный мешок.
- Пошли, - он подал Тамаре руку. - А ты сиди, сиди! - замахал на Веру. - Мы вдвоем на звездах погадаем.
- Вера, садись, - Женька усадил повариху на место. - Выпить есть чего, поговорить о чем найдется. Чего разбегаетесь?
Гошка накинул на плечи Тамаре меховую куртку, поднял воротник.
- Как интересно - на звездах. - Из меха воротника она ясно глядела на Гошку. - И сбывается, веришь?
- Верую и тебя научу, - пообещал он. - Без веры нельзя. - Легонько потрепал ее за шею, подтолкнул к выходу.
- Мы вернемся, - неуверенно пообещала Тамара имениннику.
Гошка пропустил ее вперед, задержался у выхода.
- Студент, если ты вдруг полетишь туда, - он ткнул пальцем в небо, - никого из нас не бери. Завалим экспедицию. Там не месяц быть мордой к морде, а го-оды.
В палатке у рабочих было весело. В ней раздавались взрывы хохота, нестройно взвивались и скоро глохли песни. Николай с Васькой уже давно стояли на верхнем урезе снега, отойдя от своей палатки настолько, чтобы им не мешал подгулявший хор, и прислушивались к тому, что происходит в жилище ИТР. Яркая луна притушила своим сиянием далеко вокруг звезды, и только у самого горизонта, куда от ее нестерпимого света отхлынула темнота, они слезливо перемигивались. Всюду за подсиненными снегами радостно вскрикивали белые куропатки, со вздохами оседал подмытый талыми водами наст.
Неспокойно было на сердце Николая. Он третий сезон работал по геологическим партиям и представление о таежных переходах имел. Предложение Хохлова уйти на базу пешком встретил с усмешкой, но во время разговора с начальником промолчал, не решился на открытый конфликт с бригадиром.
- Что-то замолчал, - сказал Васька, глядя на итээровскую палатку. - А поет душевно и на гитаре лабает вот так. Пойдем завалимся спать, что ли.
- Постоим чуть-чуть, поболтаем.
- О чем еще?