- Ай, хорошо, верно сказал, сверстник! - закивал головой Рахим-ата. - Так и есть, мы узнали раиса. Разумная голова у него и чистая душа. Ты не волнуйся, - добавил он, обращаясь к своему другу.-
Усто поедет сам, поговорит с Валиджаном. Ребенок он, да и только!.. Ну, и выяснит все!
- Мне с моим зятем неудобно об этом разговаривать, - медленно произнес Абдурахман. - Но если нужно, поговорю…
- Все выясним, дорогой ата! - Муминов стал прощаться. - Никого не дадим в обиду.
Последним он простился с Мирабом, опять долго не отпускал его руку.
…Признаться, то, что секретарь райкома не подождал его в кишлаке, слегка задело самолюбие Рахимджанова, хотя он и не подал виду. Он даже предложил было ехать в Чукур-Сай вслед за Муминовым. Но Джамалов сказал:
- Мы ведь уже были там. Да и переговорить без посторонних не удастся. Сейчас пошлем машину, вызовем его. А пока чаю нам дадут, надеюсь.
Рахимджанов пошел в партбюро. Джамалов подозвал Тильхата, распорядился насчет чаю и вызова Муминова.
Войдя в партбюро, Джамалов увидел, что представитель обкома сидит за большим столом, над газетной подшивкой. Неслышно ступая, Джамалов прошел в угол, опустился в кресло. Задумавшись, стал глядеть через окно во двор, где суетился у очага под тутовым деревом Тильхат. На душе у районного прокурора было как-то смутно, хотя неприятностей никаких не предвиделось. Неужели все из-за предстоящей встречи с секретарем райкома?
Встреча эта, казалось, не предвещала никаких сюрпризов. Сообщение в райком было основано на данных следствия, а следователь, хотя и молодой, парень дельный и сметливый. К тому же, очень кстати, неожиданно всплыло довольно серьезное дело о трубах. Но что же, в таком случае? Джамалов неожиданно для самого себя наткнулся на ответ: он торопится закончить расследование. Хотя вообще Джамалов никогда не торопился.
Дальше уже мысль заработала четко, стало складываться в систему то, что смутно ощущалось на протяжении последних месяцев. Джамалов торопился с этим делом потому, что в центре его стоял Мутал Каримов, именно он.
Из-за председателя Джамалов впервые столкнулся с Муминовым, и это до известной степени определило дальнейшие отношения первого секретаря и прокурора. А высокомерие, с каким вел себя Мутал в конфликте из-за деревьев тутовника?! Джамалов не мог забыть и простить того, что Каримов не проявлял и не проявляет ни малейшей почтительности к нему, районному прокурору, - той почтительности, к которой Джамалов привык давно и прочно. Мутал держался с ним независимо и ровно, как с любым другим начальством районного масштаба.
А разве может человек быть независимым от прокурора?
Джамалов работал в органах прокуратуры уже не первый десяток лет. И сколько прошло перед его глазами председателей колхозов, да еще каких председателей! Вспомнить хотя бы Палвана! Каждый из них почитал за счастье так или иначе сблизиться с ним. А этот мальчишка рассуждает иначе… Хорошо же!
При встрече с Рахимджановым Джамалову стало ясно, что представитель обкома настроен весьма решительно. Он дал понять, что будет действовать независимо от симпатий районного начальства и что секретарь обкома придает этому делу исключительно серьезное значение и считает, что виновные должны быть наказаны сурово, невзирая на лица. Это придавало смелости.
Джамалов взглянул на Рахимджанова - тот сидел, углубившись в чтение, теребя пальцами густые волнистые волосы. Джамалов тихонько растворил окно, чтобы принять от Тильхата поднос с чайниками. Тут в воротах показались Муминов и Муборак, секундой позже - Мутал.
- Пришли! - невольно воскликнул Джамалов.
Приехавшие вместе вошли в кабинет, видно ожидая, что разговор будет общий. Но, поздоровавшись, Рахимджанов сразу обратился к Муборак:
- Извините, товарищ секретарь. Нам хотелось бы переговорить с Эрматом Муминовичем с глазу на глаз.
- Пожалуйста! - Мутал рывком поднялся со стула, хотя к нему еще не обращались. Он Вышел первым, за ним Муборак.
Рахимджанов нахмурился. Кашлянув, он искоса взглянул на Джамалова. Тот поставил на стол поднос с чайниками, сам поудобнее устраивался в кресле.
Муминов присел на стуле возле двери, молча взглянул на Рахимджанова. Они не были близко знакомы. В орготделе обкома при встрече Рахимджанов учтиво пожимал ему руку, с готовностью уступал дорогу: "Пожалуйста, пожалуйста, Эрмат Муминович!" Сейчас они тоже встретились дружески, однако в манерах Рахимджанова что-то подчеркивало, что прибыл он сюда с особо важными полномочиями и со своим, особым мнением по поводу случившегося. Муминову вспомнилось, как представитель обкома разговаривал с Муборак.
Закурив, Рахимджанов сел против секретаря райкома, опять слегка нахмурился:
- Простите, Эрмат Муминович, я не смог предварительно побеседовать с вами. В райкоме вас не застал… Из членов бюро оказался один товарищ Джамалов, с ним и приехали сюда.
- В этом нет ничего дурного, - сказал Муминов.
- Вы ведь знаете, - Рахимджанов заговорил мягче, - секретарь обкома лично дал мне указание не медлить. Очевидно, нет надобности разъяснять вам, сколь серьезен этот вопрос. И даже, если хотите, щекотлив.
- Мм… да, - проговорил Джамалов. Он заерзал на кресле так, что оно заскрипело.
- Следствие уже закончено? - спросил Муминов.
Джамалов кивнул головой:
- Можно считать, да!
- Можно считать или?.. - Муминов повернулся к нему всем телом.
- Вполне можно считать, - повторил Джамалов и нервно погладил бритую голову. - Вы, вероятно, видели мое заключение в райкоме? Так или иначе факты свидетельствуют об одном: председатель допустил злоупотребление властью, оказал грубое давление на шофера.
Муминов с изумлением разглядывал Джамалова. Впервые он видел его таким возбужденным и резким.
- Простите, - сказал он, - а достаточно ли оснований для таких выводов? Не поторопились ли вы с ними, товарищ Джамалов?
В ответ Джамалов только пожал плечами, сдержанно улыбнулся. Потом он встал, подошел к столу и раскрыл кожаную папку, будто приготовляясь к докладу. Прежде, когда он носил густые с сединой волосы, он в таких случаях всегда напоминал ученого, выступающего на конференции. Однако и теперь, обритый, но уже поблескивающий сединой, он сохранил неторопливую важность движений, хотя и не было прежнего подчеркнуто интеллигентного облика.
- Во-первых, я досконально проанализировал, - сухо и четко заговорил Джамалов, - протоколы допросов. Во-вторых, лично беседовал со многими из опрошенных, в том числе с самим председателем. Заслуживает внимания факт: Мутал Каримов отказался подписать протокол допроса, держал себя вызывающе со следователем. И, наконец, я надеюсь, вы уже слышали об этом деле с трубами. Словом, все, что мне стало известно, пока не дает никаких оснований ставить под сомнение выводы, которые я изложил.
Он подчеркнуто произнес: "пока не дает никаких оснований".
- Что касается субъективных оценок, - помолчав, уже другим тоном, с полуулыбкой добавил Джамалов, - то я также считал председателя Каримова человеком достойным. Однако… Видимо, перед нами еще одно доказательство того, что все мы порой склонны переоценивать людей.
Муминов понял намек: в свое время Джамалов был одним из противников выдвижения Мутала на пост председателя колхоза.
Пока прокурор говорил, Рахимджанов сидел почти без движения, изредка постукивая папиросой о коробку. Кажется, и он тоже понял намек Джамалова.
- На вашем месте, - сказал Муминов, глянув на представителя обкома и опять обернувшись к Джамалову, - я бы все-таки не спешил с выводами.
Правильное красивое лицо Джамалова изобразило недоумение.
- Не понимаю вас, Эрмат Муминович. - Он широко развел руками. - Этого требует серьезность происшествия. Вы же сами предложили заняться только этим вопросом.
- Да.
- Но в таком случае…
- Что же тут неясного? Неужели вы не знаете, какие тут сложные и запутанные взаимоотношения, в этом кишлаке?
- Позвольте, а какое это имеет значение? Следствие основывается на фактах, и только на них!
- Значение имеет вот какое. - Муминов опять глянул на Рахимджанова: тот сидел теперь, опустив голову, рассеянно чертил тупым концом карандаша по сукну стола. - Некоторые свидетели могут быть умышленно необъективными. Прежде всего ваша Апа!
- Вот как! - медленно бледнея, обиженным голосом проговорил Джамалов. - Почему же это вдруг Апа сделалась моей?
- Я хотел сказать: ваша главная свидетельница. Простите, пожалуйста…
Джамалов переглянулся с Рахимджановым, пожал плечами.
- Признаться, я удивлен. Впрочем, нет нужды повторяться. Скажу только: свидетелей достаточно и кроме Апы. Если же говорить о главных, то среди них Валиджан Касымов, муж искалеченной комсомолки Шарофат. Надеюсь, его вы не станете подозревать в умышленной необъективности?
Муминов промолчал. Поведение Валиджана смущало его самого, и он не мог разгадать, в чем тут дело.
- Итак, для нас, во всяком случае, все ясно. - Джамалов сложил бумаги в папку. - Вопрос о партийной ответственности Каримова - дело райкома. Но считаю нужным предупредить: прокуратура будет защищать свою позицию, ибо этот факт с трубами, не говоря уже о катастрофе, еще раз подтвердил правильность нашего мнения о Каримове. Мнения, мягко говоря, не в его пользу, как руководителя и коммуниста…
Он хотел еще что-то сказать, но заметил, что Муминов собирается возражать, и замолчал.
- Вы, я слышал, побывали в Чукур-Сае? - спросил Муминов.
- Да, побывал, и даже, если хотите, сочувствую. Но… - Джамалов положил узкую белую ладонь на папку. - У меня тут официальная жалоба управления шахтами, Эрмат Муминович. Закон есть закон.