- Как стояла, так и стоит.
- И все?
Сергей утвердительно кивнул.
- Удивительно подробно. Ты по какому вопросу-то?
Сергей подал записку военкома.
- Конечно, устрою.
- А если милиционера из меня не делать, так прописать? По знакомству…
- По блату, значит?
- Почему по блату? Просто потому, что вы знаете мое положение, которое, мне кажется, вполне уважительная причина для того, чтобы человек помог человеку. Я не легкой жизни ищу, товарищ капитан.
- А по-твоему, работа в милиции - легкая? - он открыл ящик стола, вынул бланк заявления, подал Сергею. - Пиши: прошу прописать меня и так далее. Изложи все, как есть: что и почему. А почему сразу не пожелал в город демобилизоваться?
- На родину потянуло, - коротко ответил Сергей.
Зотов встал, обошел вокруг стола, заглянул, что пишет Сергей.
- Да-да. Человек должен быть всю жизнь счастлив, а не сожалеть всю жизнь, что упустил свое счастье. Написал? Давай паспорт.
Вышел, где-то походил с ним, вернулся, давнул кнопку под столешницей. В кабинет вбежал милиционер.
- Юсупов! Проводите товарища в наше общежитие, пусть пока поживет.
"Как просто все", - подумал Сергей и усмехнулся своему недавнему безвыходному положению.
- Который общежитию, товарищ капитан? Капезэ или…
Зотов нахмурился.
- Во-первых, я сказал: проводите то-ва-ри-ща, а не задержанного; во-вторых, нужно здороваться; в-третьих, полюбуйтесь на себя: пряжка скоро позеленеет, пуговицы не чищены, сапоги тоже, явились на работу. Сколько вам говорить, что работник милиции - это…
- Зеркало городу… - робко сказал Юсупов и виновато понурил голову.
- Ладно, посели моего земляка, где посвободней. Скажешь коменданту: я разрешил. Подожди в дежурке, сейчас я его отпущу.
- Видал кадр? - кивнул Зотов на дверь. - Знаешь, о чем я мечтаю? О милиционере со средним образованием. Со средним как минимум. Может, останешься?
- Не-ет, - закрутил головой Сергей. - Руки на завод просятся. И потом посмотрите. - Вынул из кармана газету, положил перед Зотовым последней страницей кверху. - Видите? Мои руки должны быть там, где они больше требуются.
- Нам тоже требуются.
- Не знаю. Тут про милицию ничего не написано.
- И упрямый же ты, Демарев.
- Не упрямый - прямой, товарищ капитан.
- Ладно, иди работай, прямой.
Сергей козырнул.
23
Вот теперь Сергея с ходу взяли на завод.
- Так трудовой книжки нет у тебя, говоришь? - Инспектор по кадрам в офицерском кителе со следами орденов и пустым правым рукавом привычно развернул новенький паспорт, вытащил из сейфа новый бланк. - Кем тебя писать? Подручным штамповщика согласен? Вот тебе приемная записка, найдешь кузнечный корпус, спросишь Киреева, он наложит для проформы резолюцию, и обратно сюда. Все. Иди.
- А Владимир Шрамм не у вас работает? - задержался на выходе Сергей.
- Может быть. Долго искать надо.
Завод ошеломил Сергея: так вот он какой… Ну, читал раньше к газетах про заводы. В Лебяжьем у них был, тоже заводом назывался: кузница, столярка да пила-циркулярка. А тут этакая громадина. Глаз не охватывает. Корпуса, корпуса, корпуса. Крыши сводчатые. Как валы на море. И каждый - девятый.
Сразу от проходной - аллея. Широкая. Тополя, будто сейчас из парикмахерской, посторонились, дорогу новичку уступают. Рисованные портреты передовиков производства посматривают с холста на него. Кто улыбчиво, кто напустив строгость. И вот-вот спросят: ты к нам?
И вдруг - грачиный крик. Откуда бы? Задрал голову - в ажуре высоковольтных опор гнезда чернеют, грачи кружатся. Завод и… грачи. Вот это пейзаж!
Ишь, приспособились где. Сплошная электрификация. А до войны, говорят, здесь лес был.
- Дяденька, паровоз!
Сергея дернули за рукав. Вовремя дернули: перед самым носом черномазый паровозик из ворот цеха выползает. Низенький, словно на четвереньки встал. Сергей вздрогнул и попятился.
- Тебе что, жить надоело, под колеса лезешь?
Девчонка-подросток в рабочем комбинезоне насмешливо оглядела его всего - от пилотки до сапог.
- Извините, гражданочка, зазевался. Вы, случайно, не подскажете, где кузнечный корпус?
- За теплотрассой, налево.
- А теплотрасса где?
- Что, не работал ни разу, что ли? Вон видишь трубы? Обмотанные такие.
- Спасибо.
- На здоровье.
Сергей козырнул, девчонка полупоклонилась. И пошла, зацокала каблучками по асфальту. Маленькая, аккуратненькая, в рабочем комбинезоне.
Начальник отделения штампов Киреев был у себя. Нахлобучил клетчатую кепку на телефон, чтобы не мешал тут своими звонками, и терзает логарифмическую линейку. Меж пальцев авторучка и мундштук, сигаретка дым в глаза пускает. Киреев морщится, дует из горбатого носа на струйку дыма, шевелит губами. Свел брови, а они будто сплелись и никак разойтись не могут. Подвигал, подвигал Киреев ползунок, написал две цифры и задумался: что-то не то вроде. Сунул вместо мундштука кончик авторучки в зубы и вот тянет, раскуривает - щека к щеке прилипает.
Сергей кашлянул. Киреев вскинул глаза. Брови моментально разбежались по своим местам.
- Вы к кому?
- К вам. На работу.
- Где же ты был раньше? - Киреев сгреб в кучу всю свою бухгалтерию. - Садись, настоишься. Запарился, поймаешь: план о-е-ей, людей нехватка, реконструкцию затеяли, оборудование допотопное, меняем. Один молотишко был - еще Чингисхан на нем пику ковал. И рабочий нынче шире в плечах стал, развернуться ладом негде ему, так стенки раздвигали.
Он так плотно лепил слова, что Сергей не понял, почему Чингисхан пикуковал на молоте и раздвигали стенки.
- Вот заседаю, поймашь, бабки прибрасываю. В цехе конец месяца, в техникуме конец года. Хоть разорвись. На пятом десятке учиться приспичило. К механике этой, - Киреев пихнул от себя логарифмическую линейку, - никак приноровиться не могу: цифрешки маленькие, план большой. Вот и гадаешь: то ли спереди нолей добавлять, то ли сзади. Ковырнешь запятую, да не там - без премии. Учишься где-нибудь? Да, ты ж из армии. Деньжата, в общем, нужны. Поставлю-ка я тебя на самый денежный штамп: на новый семитонный. Вот такие рубли кует, - Киреев стукнул костоватыми пальцами по краю стола. - Один полплана делает. Договорились?
"Ну, оратор", - подивился Сергей его способности столько говорить без передыху.
- Тогда не сиди, расселся, поймаешь, дуй в фотографию, чтобы утречком мне пропуск получил, и сюда.
Утром, раным-рано, Сергей топтался около окошечка бюро пропусков. Вставало солнце, пахли медом тополя, шли на завод люди.
"Скоро они там"? - Сергей поскреб ногтем по фанерке, фанерка отодвинулась.
- Вам чего?
- Пропуск.
- Не терпится, Демарев?
- Так точно.
- Получите.
Сергей принял его обеими руками. Твердокорый, упругий такой. Чувствуется, что документ.
- Подручный штамповщика, - еще раз прочел он. Полюбовался на фотокарточку, будто в зеркальце погляделся, бережно сложил вдвое и заспешил к проходной.
А проходная бурлила. Из трамваев, троллейбусов, автобусов, ближние своим ходом шли, шли и шли рабочие. Волга в половодье. И кажется, закрой сейчас двери перед ними - проходная всплывет. Сила. Сергея протолкнули мимо вахтера - пропуск не успел предъявить.
Киреев встретил его на лестнице.
- Где ты долго? Заждался, поймаешь.
- Здравствуй… - хотел поздороваться Сергей.
- Некогда, некогда. Давай айда пошли быстрее за спецовкой.
Кладовщица, пожилая и то ли заспанная, то ли больная до неповоротливости, хоть бы шевельнулась.
- Давай принаряди парня.
Пожмурилась, позевала.
- Опять но-о-о…венький?
- Новенький, новенький.
- Ему бе-у или парадное?
- Парадное, парадное. Срочно, поймаешь.
- Понимаю. У-у-у… сем срочно, всем парадное, а бе-у кто носить будет? Они месяц поошиваются и тягу отсюда…
- Не ворчи, разворчалась. Не свое выдаешь, государственное.
Киреев, пока кладовщица рядилась, осмотрел все полки со спецовкой, выбросил Сергею куртку, брюки.
- Примеряй.
- Что вам тут ателье мод? Подштанников ваших я не видывала, - возмутилась кладовщица.
- Не теряй время, переодевайся, пока пимы ищу. Иди сюда.
Сергей, пожав плечами (кого слушать?), спрятался за стеллаж, как по тревоге, сменил одеяние.
- О! Уже? - обрадовался Киреев. - Ты что, хозяйка медной горы в "Каменном цветке"? Распишись. Э-э-э. Брюки штанин… наоборот, штанины брюк поверх голенищ. Техника безопасности, поймаешь. Расписался? Пошли дальше.
Ходил Киреев быстро. Еле поспеваешь за ним.
- Мастеров, поймаешь, нет, везде сам. Все рысью да рысью, - оправдывался он. - А почему? Бюрократию расплодили. Пустяк: шкаф рабочему в раздевалке выделить, а подписей этих, что под Стокгольмским воззванием. Начальник цеха, комендант цеха, начальник АХО. О-хо-хо… Ты, слышь, погоди меня тут, я один скорей их соберу.
Вернулся минут через десять. Мокрый.
- На. Легче было бы на луну слетать. Предъявишь бумаженцию банщице, она окончательную резолюцию наложит. Уморился, поймаешь.
Банщица на бумаженцию и не взглянула.
- Наколи на гвоздик. Ящик тебе? Полно свободных, любой занимай.
Сергей сунул в шкаф сапоги, повесил свое ХБ БУ, запомнил номерок - и назад.
Киреев испереживался. Сигаретку докурил - мундштук трещит, а он все сосет его.
- Где ты долго? Давай айда пошли, поймаешь, не отставай.
Не отставай. Он тут все ходы и выходы знает, а человек первый раз на заводе.