- Так, так, - произнес Митька нутряным басом и вдруг посмотрел на Игоря в упор злыми глазами. - Ты что ж это, маракуешь, что я за этим с тобой пошел сюда? За харчи и гроши работать с Бандуреевым?!
Игорь выдержал его взгляд и небрежно повел плечами: мол, зачем же еще?
Митька достал из кармана папироску, огниво и высек огонь, хоть можно было прикурить и от костра. Он прижег папиросу чадящим трутом и замял огонек сильными пальцами.
- Ты не думай, что я кручусь возле тебя из-за харчишек, - проговорил Митька, глотая дым. - На россыпях я побольше бы заколачивал. А тут еще и твое командование должен терпеть! Бандуреевское!.. Но превозмог я старое, потому что одним делом заняты. Из-за которого батя мой концы отдал. И теперь ты гонор свой брось! Не работяга я тебе в этом деле, а компаньон, хоть и понижен до промывальщика. Я если пьянствовал, то по делу. Старых копачей раскалывал. Думаешь, так просто выкажет тебе старатель, что знает? Черта косолапого. Батя мой какой кореш Ваське был, а так и не узнал, куда тот его вез. К ним на кривой березе не подъедешь. Надо в доверие войти, не одну бутылку выпить. А потом узнаешь, что я узнал. Порознь их опросил и одну штуку интересную выявил. Одним словом, коренное золото искать надо по-другому, слово-олово!
- Интересно, как это по-другому? - спросил Игорь безразличным тоном. - Методику мы не с потолка списывали, между прочим. Она вырабатывалась кандидатом наук, оправдала себя на других месторождениях, ее утверждали в очень авторитетных органах.
- Да я не против этих органов, - ответил Митька, наклоняясь к Игорю. - И не против науки. А у старателей своя наука, не хуже вашей, и слово иногда могут они свое сказать... И вот считают некоторые - дедушка Голубь, Лозихин Ванька, потом Хрустик, - что золотую руду искать надо не в кварце...
- Интересно, - повторил Игорь и тоже придвинулся к Митьке. - Хотел бы я знать, где же?.. В чем?..
- Давай выпьем сначала, - ответил Митька и потянулся к Игорю с кружкой. - Помянем прошлое. И условие одно скрепим...
- Какое условие? - насторожился Игорь.
- О бате своем хочу с тобой говорить и о Ваське Гиблом Деле, - сказал Митька. - Ты был тогда свидетель... Понимать должен, что не воры они, а старатели, первые разведчики коренного золота. И чтобы научные люди к ним такое же отношение поимели, как народ... И когда откроем золото коренное, их бы имена не затолкли, не забыли. Шаман, к примеру, переименовать в честь Василия Чурсеева...
- Вот что, - оборвал его Игорь. - У нас здесь государственное дело, а не частная лавочка. Если поставят тебя руководителем поисков, тогда ты можешь применять рекомендации своих копачей. Я никакого шарлатанства не допущу! Изволь выполнять мои распоряжения и делать так, как предписывает наша инструкция и производственно-техническое задание! С завтрашнего дня мы поднимаемся на Кварцевый и будем продолжать опробование кварцевых свалов! Никакой художественной самодеятельности у нас не должно быть, Дмитрий Павлович! Партизанщина только вред приносит - это тебе любой геолог скажет.
- Ну, а как же делаться-то будем? - набычился Митька. - С такими подсказами?
- Возьмем на заметку, - сказал Игорь, - обсудим в управлении, согласуем с учеными, если это не абсурд, наметим по карте перспективные участки, на следующий год проверим...
- Нет, я хочу в этом году! - сощурился Митька. - Больно веско дедушка Голубь говорил!
- В этом году у нас ничего не выйдет! - сказал Игорь. - Вот-вот пойдет снег, а плановое задание не выполнено!
- Пробой больше, пробой меньше! - махнул рукой-лопатой Митька и потянулся к Игорю с кружкой. - Давай поколотимся в сланцах, Игорь, глядишь - в дамках окажемся! Вот погудим тогда!
- Как Васька с твоим отцом?!
Игорь выплеснул вермут в костер, поднялся и нырнул в свою палатку. Там он лег на спальный мешок, скрестив руки под головой. Затылком он ощущал, как сильно отдавались удары сердца в руках. Наконец-то он выдал Митьке. По высшему счету. Интеллигентно и наглухо.
Игорь посмотрел на переднюю стенку своей выцвелой палатки. Яркое пятно костра просвечивало сквозь брезент. Согнутая фигура Митьки наполовину обрезала это пятно.
На миг стало жалко Митьку. И он начал обдумывать рапорт насчет премирования Митьки за хорошую работу. Это в том случае, если Митька проглотит сейчас все, что ему сказано.
Но Митька вдруг встал, загородив полностью костер.
- А я думал, ты человек, Игорь Петрович, - выговорил он. - А ты, как твой батя, только образованьем запудрился... Больше я тебя видеть не хочу! Можешь хоть на луну лезть, я тебе не попутчик, Редкий Знак!
Митька по-медвежьи повернулся, перешагнул через костер и скрылся в своей палатке. Только хлопнул брезент на его двухместке.
- Если ты не пойдешь со мной на Кварцевый, я подам на тебя докладную! - крикнул Игорь. - Тебя премии лишат, понял?!
- Хоть сто докладных, - донесся глухой Митькин голос. - Я сказал, и слово-олово!
Игорь выскочил из палатки, чтобы ответить как следует наглецу. И вдруг ощутил укольчик на лице. Это была снежинка. Она кольнула и тут же растаяла. Но вслед за ней из пепельно-мглистой бездны ринулись ее льдистые сестры. Пламя костра на глазах становилось смиреннее и краснее. А голец Кварцевый вмиг стал седой, будто насмерть перепугавшийся человек.
23
Утром Игорь проснулся от необычайного света и холода. Палатка со всех сторон была освещена ровным матовым светом. Снежные сугробы лежали в шестиместке у неплотно задернутых окошек и у входа.
Игорь вылез из спальника, натянул свою выгоревшую робу, телогрейку, надел кирзовые сапоги с протертыми подошвами и пробил головой задубеневший брезент входа.
Костра не было. На тагане выросла шапочка снега. Игорь загляделся на это редкое сочетание чисто-белого снега и черной обугленной перекладины тагана. Засосало под ложечкой. Летом в такое время они уже, попив чай, выходили на работу. А сегодня Митька бастовал. Вернее, он работал. Но уже самостоятельно, по известной ему одному методе.
Митька ковырялся в ближнем скальном прижиме. Металлические удары кувалды-балдушки рассыпались по долине. И непонятно было, что Митька так старательно отколачивал? Сам же отбирал уже раньше здесь пробы из кварцевых прожилков, которые белели в толще серых сланцев.
Игорь подошел к Звездочке, жующей оснеженный куст ольхи. Лошадь прыгнула от куста, словно объявив забастовку. Но Игорь догнал ее, схватил за повод, растреножил и повел к своей палатке, провисшей от снега.
Он завьючил Звездочку, поглядывая на Митьку. А тот работал, будто не видел Игоревых приготовлений. Точно на свете больше не существовало для него начальства.
"Ну, долби, долби, - думал Игорь, привязывая к крючьям седла палатку, рюкзак и вьючный ящик с геологической документацией. - Надоест - потянешься за мной, дорога одна, добежишь налегке за три часа!"
Когда от его части табора осталась лишь желтая проплешина, Игорь еще раз поглядел в сторону прижима. Под ногами у Митьки копились обломки сланцев. Сульфидные прожилки блестели, как золото. "Неужели и Митька чокнулся? Что он, первый раз пирит видит?" Да, тот отбрасывал кварц в воду и набирал именно сульфид. "Ну, дуракам закон не писан", - решил Игорь и крикнул на всякий случай:
- Я ухожу в Витимск!
Только эхо разнеслось по заснеженному поселку.
Митька не ответил. Он "вкалывал" и "горбатился".
- Но-о-о, Звездочка! - Игорь рванул повод и зашагал по дороге в сторону перевала.
Дорога вначале напоминала молочную реку. Но чем ниже к долине Витима, тем грязнее становилось под ногами. А у Витимска была сплошная грязь. Игорь, меся суглинок, проклинал Митьку. Из-за Митьки он входил в город с беспокойством в душе, с тоской в сердце.
"Компаньон" нашелся, - раздраженно думал Игорь. - Когда понял, что без геологии не обойтись, тогда в пайщики начал вступать! А то хорохорился. Так вот попробуй один в тайге погорбаться, потом узнаешь, как надо по-хорошему дорожить дружеским да к тому же просвещенным советом".
- Но-но, Звездочка, что упираешься? Тоже в "компаньоны" захотелось?
В Витимске снега не было. Но город окутался туманом. Игорь подошел к Витимску далеко за полдень, а туман еще цепко держался за крыши и деревья. Бока лошади сразу же заблестели, как только начался спуск в город.
Игорь привел Звездочку на базу, отер ей бока клочком сена и сдал на конюшню. Потом двинулся к управлению, тяжело волоча ноги с пудом грязи на каждом сапоге.
Он понимал, что в таком виде лучше бы в управлении не появляться. Особенно должна отпугивать людей его рыжая бородка. Думал, что будет походить на Журкина, а напоминает какого-то бродягу. Но все же он шел прямо к зданию управления: надо было рассказать о Митькиной выходке немедля. Чтобы этим же вечером знали о ней все. Чтобы всем стало ясно, во что выродилась старательская мысль! В каком бессилии заскребла она землю, хватаясь за самые нелепые версии.
Перед каменными ступенями управления Игорь подобрал щепочку и очистил бурую грязь с сапог. В коридоре столкнулся с Куликовым, который будто специально поджидал его.
- Жив! - воскликнул Куликов и стал посреди коридора, обеими руками зазывая в свой кабинет. - А я уж сам решил ехать за вами... Думаю, привалило снегом - не выберутся.
- Выбраться из снега не задача, - ответил Игорь, тяжело вступая на чистый линолеум куликовского кабинета. - Вот сезон отмахать с таким помощничком, как у меня, потрудней!
- А что такое? - насторожился Куликов.
Игорь рассказал все, что случилось в отряде в самом конце сезона.
- Я считаю, вам надо сделать выводы, - закончил Игорь свой рассказ. - И больше не поощрять старательство на поисках!