- Кашляй в кулак. Чего? Билет? Не полагается. Ты прослужил только два месяца. Потерпи еще месяц.
- Без снимка помру.
- Пойди на бульвар да снимись.
- Не такой снимок. Вот горе в чем.
- Пойди, потолкуй с бухгалтером.
- Здрассте.
- Стань от меня подальше. Чего?
- Билет. За снимком.
- Голова с ухом! У меня касса, что ль? Сыпь к секретарю.
- Здра… тьфу. Кха. Рррр!..
- Ты ж был у меня уже. Мало оплевал? Иди к начальнику.
- Здравия жела… кха… хр…
- Да ты что, смеешься? Курьер, оботри мне штаны. Катись к доктору!
- Драсти… Не дают!
- Что ж я сделаю, голубчик? Идите к начальнику.
- Не пойду, помру… Урр…
- А я вам капель дам. На пол не падай. Санитар, подними его.
Через две недели
- С нами крестная сила! Ты ж помер?!
- То-то и оно.
- Так чего ты ко мне припер? Ты иди, царство тебе небесное, прямо на кладбище!
- Без снимка нельзя.
- Экая оказия! Стань подальше, а то дух от тебя тяжелый.
- Дух обыкновенный. Жарко, главное.
- Ты б пива выпил.
- Не подают покойникам.
- Ну, зайди к начальнику.
- Здрав…
- Курьеры! Спасите! Голубчики, родненькие!!!
- Куда ты с гробом в кабинет лезешь, труп окаянный?!
- Говори, говори скорей! Только не гляди ты на меня, ради Христа.
- Билетик бы в Москву… за снимком…
- Выписать ему! Выписать! Мягкое в международном. Только чтоб убрался с глаз моих, а то у меня разрыв сердца будет.
- Как же писать?
- Пишите: от станции Зерново до Москвы скелету такому-то.
- А гроб как же?
- Гроб в багажный!
- Готово, получай.
- Покорнейше благодарим. Позвольте руку пожать.
- Нет уж, рукопожатия отменяются!
- Иди, голубчик, умоляю тебя, иди скорей! Курьер, проводи товарища покойника!
Главполитбогослужение
Конотопский уисполком по договору от 23 июля 1922 г. с общиной верующих поселка при ст. Бахмач передал последней в бессрочное пользование богослужебное здание, выстроенное на полосе железнодорожного отчуждения и пристроенное к принадлежащему Зап. ж. д. зданию, в коем помещается жел.-дорожная школа.
…Окна церкви выходят в школу.
Из судебной переписки
Отец дьякон бахмачской церкви, выходящей окнами в школу, в конце концов не вытерпел и надрызгался с самого утра в день Параскевы Пятницы и, пьяный как зонтик, прибыл к исполнению служебных обязанностей в алтарь.
- Отец дьякон! - ахнул настоятель,- ведь это же что такое?.. Да вы гляньте на себя в зеркало: вы сами на себя не похожи!
- Не могу больше, отец настоятель! - взвыл отец дьякон,- замучили, окаянные. Ведь это никаких нервов не х-хва… хва… хватит. Какое тут богослужение, когда рядом в голову зудят эту грамоту.
Дьякон зарыдал, и крупные, как горох, слезы поползли по его носу.
- Верите ли, вчера за всенощной разворачиваю требник, а перед глазами огненными буквами выскакивает: "Религия есть опиум для народа". Тьфу! Дьявольское наваждение. Ведь это ж… ик… до чего доходит? И сам не заметишь, как в ком… ком… мун… нистическую партию уверуешь. Был дьякон, и ау, нету дьякона! Где, спросят добрые люди, наш милый дьякон? А он, дьякон… он в аду… в гигиене огненной.
- В геенне,- поправил отец настоятель.
- Один черт,- отчаянно молвил отец дьякон, криво влезая в стихарь,- одолел меня бес!
- Много вы пьете,- осторожно намекнул отец настоятель,- оттого вам и мерещится.
- А это мерещится? - злобно вопросил отец дьякон.
- Владыкой мира будет труд!! - донеслось через открытые окна соседнего помещения.
- Эх,- вздохнул дьякон, завесу раздвинул и пророкотал: - Благослови, владыка!
- Пролетарию нечего терять, кроме его оков!
- Всегда, ныне и присно и во веки веков,- подтвердил отец настоятель, осеняя себя крестным знамением.
- Аминь! - согласился хор.
Урок политграмоты кончился мощным пением "Интернационала" и ектений:
- Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…
- Мир всем! - благодушно пропел настоятель.
- Замучили, долгогривые,- захныкал учитель политграмоты, уступая место учителю родного языка,- я - слово, а они - десять!
- Я их перешибу,- похвастался учитель языка и приказал: - Читай, Клюкин, басню.
Клюкин вышел, одернул пояс и прочитал:
Попрыгунья стрекоза
Лето красное пропела,
Оглянуться не успела…
- Яко Спаса родила!! - грянул хор в церкви.
В ответ грохнул весь класс и прыснули прихожане.
Первый ученик Клюкин заплакал в классе, а в алтаре заплакал отец настоятель.
- Ну их в болото,- ошеломленно хихикая, молвил учитель,- довольно, Клюкин, садись, пять с плюсом.
Отец настоятель вышел на амвон и опечалил прихожан сообщением:
- Отец дьякон заболел внезапно и… того… богослужить не может.
Скоропостижно заболевший отец дьякон лежал в приделе алтаря и бормотал в бреду:
- Благочестив… самодержавнейшему государю наше… замучили, проклятые!..
- Тиш-ша вы,- шипел отец настоятель,- услышит кто-нибудь, беда будет…
- Плевать…- бормотал дьякон,- мне нечего терять… ик… кроме оков.
- Аминь! - спел хор.
Примечание "Гудка": В редакции получен материал, показывающий, что дело о совместном пребывании школы и церкви в одном здании тянется уже два года. Просьба всем соответствующим учреждениям сообщить, когда же кончится это невозможное сожительство?
М. Б.
Брачная катастрофа
Следующие договоры признаются обеими сторонами, как потерявшие силу: 1) договор: бракосочетания Е. К. В. герцога Эдинбургского.
С.-Петербург, 22 января 1874 г.
(Выдержка из англо-советского договора)
Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы.
I
Через три дня по опубликовании в газете "Руль" появилось сообщение:
"Нам сообщают из Москвы, что расторжение договора о браке его королевского высочества вызвало грандиозное возмущение среди московских рабочих и в особенности транспортников. Последние всецело на стороне симпатичного молодожена. Они проклинают Раковского, лишившего герцога Эдинбургского возможности продолжать нести сладкие цепи Гименея, возложенные на его высочество в г. С.-Петербурге 50 лет тому назад. По слухам, в Москве произошли беспорядки, во время которых убито 7000 человек, в том числе редактор газеты "Гудок" и фельетонист, автор фельетона "Брачная катастрофа", напечатанного в № 1277 "Гудка"".
II
Письмо, адресованное Понсонби:
"Свинья ты, а не Понсонби!
Какого же черта лишил ты меня супруги? Со стороны Раковского это понятно - он большевик, а большевика хлебом не корми, только дай ему возможность устроить какую-нибудь гадость герцогу. Но ты?!
Вызываю тебя на дуэль.
Любящий герцог Эдинбургский".