МУЖСКОЙ РАЗГОВОР
Что произошло ночью? Какое событие он проспал? Володя прислушивался к невнятным голосам, доносившимся из сеней. Такие голоса бывают, когда в комнату внесут сразу очень много вещей, и тогда звукам делается тесно, и они теряют свою звонкость.
Пробираясь через столовую, Володя протирал глаза и жмурился от утреннего света. Он шел осторожной походкой охотника, выслеживающего невиданного зверя.
Отворил дверь и сразу понял: приехал Снежков! Как можно проспать такое событие! Посреди сеней лежало много разных вещей: большие и маленькие ящики, тюки, чемоданы. На одном из ящиков два ружья в зеленых чехлах. Невиданной формы не то медный чайник, не то котелок, совсем еще новый, сияющими своими боками, напустил полные сени ослепительных зайчиков. Еще было много прекрасных вещей и среди них - болотные сапоги, связанные ремнем, старая кожаная куртка и соломенная шляпа…
Среди этого богатства расхаживала Тая. Ее мать выглядывала из своей комнаты. В дверях, собираясь уходить, стояла Еления. Увидав Володю, она прогудела:
- Хорошо, что ты проснулся. Скажи Снежкову, что я скоро вернусь. Пусть подождет. Этим хоть говори, хоть нет: у одной ветер в голове, а у другой уж и не знаю что.
Она ушла. Тая проговорила: "Подумаешь" - и показала язык. Александра Яновна ничего не сказала, а только махнула рукой и ушла к себе.
- Проспал? - спросила Тая. - А тут так топали, когда все это вносили… И так грузовик гудел! Просто ужас. А ты и не проснулся…
Слушать все это было очень обидно, но Володя так обрадовался приезду Снежкова, что только рассмеялся.
- Все я слышал. Только не хотел путаться под ногами, как ты.
- А вот и неправда. Снежков заглянул к тебе и сказал: "Вот какой сон богатырский!"
Снежков. Он знает, что сказать и как оправдать человека, чтобы ему не было обидно.
- Ну вот и не пищи. - И, вспомнив, что вот за той дверью спит Снежков, который учил его уважать девчонок (девочек), добавил: - Голос у тебя какой-то очень звонкий, так и отдается. Ты не обижайся.
С удивлением взглянув на него, Тая затрясла своими косичками, на которые она еще не успела нацепить бантики.
- Вот еще! - Но тут же притихла, завздыхала и жалостливо шепнула: - Какая может быть обида, если твоя жизнь ломается…
- Как это ломается?
- Я сама слыхала, как Снежков сказал твоей маме: "Пусть спит, у него жизнь ломается".
Володя задумался, положив локти на ящик, щекой прижался к ладоням. Если так сказал Снежков, то не зря. Что-то это значит. Только что?
И в самом деле, Снежков сказал Валентине Владимировне о том, что в жизни ее сына происходит перелом. В семью входит новый человек.
- Новый человек? - беспечно улыбаясь, повторила мама. - Не такой-то новый. Ты всегда жил с нами. Он просто бредил тобой. Не помню дня, чтобы как-нибудь про тебя не было сказано хоть одно слово. И почти всегда начинал он.
С того дня, как только она поняла и поверила, что у нее есть муж и у ее сына - отец, она начала беспечно улыбаться. Заботы, которых было очень много для одной, распределенные на двоих, почти ничего не весят, как неудобный и тяжелый груз, если его нести вдвоем.
- В конце концов он сам этого хотел и сам всего добился. Человек должен уметь сам отвечать за свои поступки.
- Но это еще очень маленький человек, - возразил Снежков.
И услыхал ясный и четкий ответ:
- Тем более.
Вот и все сказано. Она мать, она лучше знает своего сына. Но теперь и он должен знать его как отец и старший товарищ, если, конечно, он сумеет сделаться товарищем. Он спросил:
- Ну, о чем он мечтает? Чего хочет?
- Тебя и велосипед, - не задумываясь, сообщила Валентина Владимировна. - Тебя больше, потому что деньги, отложенные на велосипед, он истратил на дорогу к тебе.
После продолжительного молчания Снежков тихо проговорил:
- Велосипед. Да… Он получит все, чего сильно захочет.
- Только смотри, не избалуй его, - предупредила она.
- Избаловать такого парня!.. Это было бы величайшей подлостью с моей стороны. - Задумался на мгновение и добавил: - Надо оказать не "получит", а "добьется".
- Ну, смотри. А то ты как-то так сказал о переломе его жизни, будто кто-то перед кем-то виноват. А дело простое: каждый из нас получил, нет, не просто получил, а добился того, чего хотел, и теперь надо привыкать к своему приобретению.
Такой разговор произошел ночью, когда Снежков только что приехал в дом, который отныне становился и его домом. А утром, проводив Валентину Владимировну на работу, он еще немного повалялся в постели, прислушиваясь к голосам, доносившимся из сеней, но о чем говорят, понять было невозможно.
Прогудел голос могучей старухи Елены Карповны и умолк. Потом заговорила Тая, а вот и Володин сонный и, кажется, чем-то встревоженный голос. И снова тишина. Снежков оделся и вышел в сени.
Опершись на ящик, Володя о чем-то думал. Тая в белой маечке и красных трусиках, еще не причесавшаяся после сна, участливо заглядывала в его тоскливые глаза. Увидев Снежкова, она с мышиным писком скрылась в своей комнате. Володя поднял голову, снял локти с ящика.
- Как дела? - неуверенно спросил Снежков.
- Да вот думаем…
- О чем у вас тут думы?
- Всякие у нас тут думы… - Володя поднял крепкие смуглые плечи. - Это что у вас - чайник или котелок?
Подняв медную посудину, Снежков постучал по дну, рассыпав по сеням пригоршню звонких солнечных зайчиков.
- Это по моему заказу сделал мастер. Можно кашу варить, можно чай. Незаменимая вещь в походах. Вот увидишь.
- Когда? - спросил Володя, сразу позабыв о своей "изломанной" жизни.
- Да когда захотим. Вот утрясем тут некоторые дела и двинем на моторке. Ты еще не умывался?
Скучнейшая процедура утреннего умывания превращается в удовольствие необыкновенное, если, конечно, подойти к ней как подобает мужчинам, охотникам и вообще художникам жизни. Презирая умывальник, они вышли на зеленый двор, где в углу находилась колонка. Солнце, стреляя лучами, взмывало над городом. Ночные тени, бледнея от страха, бросались врассыпную, прятались в зарослях сирени и за домами.
Снежков разделся и опрокинул на себя ведро самой холодной воды.
- И я хочу, - сказал Володя.
- Обязательно. Только надо постепенно привыкать.
- А я хочу сразу…
- Ну, держись! - Облив его холодной водой, Снежков скомандовал: - Беги!
Пробежав несколько кругов, так что сразу сделалось жарко, Володя уселся на скамеечку рядом со Снежковым. На солнечное крылечко выпорхнула Тая. Она не спеша подошла к колонке, на ходу снимая платье.
- Полить? - спросил Володя.
Она взглянула на него с удивлением, потому что никогда прежде он и не подумал бы предложить ей свою помощь. Пожав плечами, она не очень уверенно проговорила:
- Полей.
Она торопливо умылась. Отвернулась, сдернула майку, обнажив загорелую спину с чуть заметкой дорожкой позвонков, и приказала:
- Из ведра, сразу!..
- Взовьешься.
- Не твое дело.
- Ну, держись! - крикнул он так же, как Снежков, и, подняв полведра воды, вылил на Таю.
А она даже и не охнула. Прикрываясь майкой и размахивая платьем, она гордо прошла мимо Володи и скрылась в доме.
- Вот тебе и девчонка! - сказал Снежков с явным восхищением. - Такую не запугаешь. Ты знаешь, мы, пожалуй, и ее возьмем в поход. Если, конечно, она захочет.
Глядя, как быстро испаряются маленькие мокрые следы на солнечных ступеньках крыльца, Володя не очень уверенно сказал:
- Пищать начнет…
- Ну и что же? - Снежков непонятно отчего улыбнулся. - Женщина! Они, брат, и должны пищать. Без этого нам, мужчинам, жить станет совсем неинтересно.
А что хорошего в том, что они пищат? Этого Володя не понял и осторожно спросил:
- Оттого что мы сильнее? Да?
И снова Снежков озадачил его непонятным ответом:
- Это когда как… Вот твоя мама, например.
- Да она совсем и не сильная! Я если захочу, то…
А Снежков все улыбается - или это он просто жмурится от солнца - и слушает, как Володя старается доказать, мама совсем не очень-то сильная.
НЕНАВИСТЬ И ЛЮБОВЬ
Пришла с работы мама, такая злая, что Тайка, на что уж любопытная, и та, испуганно пискнув "Здрасьте, теть Валя", исчезла. А Володя подумал, что опять, наверное, отличился Хорошун.
- Мама, что?
Она ничего не ответила. Размахивая какой-то газетой, которую она выхватила из своей сумочки, вышла в сени и решительно постучала к Елене Карповне. Та сейчас же вышла.
- Вот, - сказала мама, - статья про наш дом. Оказывается, это "старая развалина, не имеющая никакой ценности: ни художественной, ни исторической".
- Читала, - протрубила Еления на весь дом. - Это пигалица насочиняла. Ее слова.
И тут Володя с удивлением увидел, как грозная Еления, которая никого не любила, обняла мамкины плечи и громко зашептала:
- А вы не расстраивайтесь. Ничего у них не получится. Не бывать по-ихнему. Не бывать.
- Так ведь она его жена, сына-то вашего. А он так любил все это. Комнаты эти. Всем так восхищался. Нет, не пойму я, как он может!
Еления уже расхаживала по сеням и говорила:
- Все русское, старое искусство им, этим пигалицам, непонятно и противно. Я это заметила сразу. Она и сына моего от дела отбила. Был художник, стал чиновник.
Из своей двери давно уже выглядывала Александра Яновна. И она подала голос:
- А я так думаю, это у него ревность…
Мама отмахнулась от нее:
- Какая глупость!