III. По дорогам
1
Может быть, кто и думает, глядя издали, что районная жизнь - это стоячая вода под береговыми ракитами. Но ведь даже в самой тихой воде есть своя быстрина!
Припекает полуденное солнце, ленивые комары забрались в кусты, ближе к сыроватым корням; гладка, спокойна поверхность, словно дремлет река, только со дна бьют невидные родники. И, расталкивая упругими струями сонную воду, уже блещут серебряными кольцами малые и большие водовороты…
На следующее утро после того, как Женя приехала с Пинчуком в Глубынь-Городок, она отправилась в райком отмечать командировку.
Без труда отыскала одноэтажный дом под железной крышей. Показали ей и дверь кабинета первого секретаря. Но попала она туда не в добрую минуту: Ключарев брался за картуз. Он был сердит и насуплен. Только что Федор Адрианович осмотрел поля кукурузы в Братичах, из сорока гектаров больше десяти почти погибли, растения выглядели такими слабенькими и хилыми, что больно становилось на них смотреть. Надо было немедленно пропалывать. Разыскивая Любикова, чтобы посоветовать ему это, Ключарев зашел в правление колхоза. Большая комната с тяжелым канцелярским шкафом и ведром солоноватой колодезной воды в углу была уставлена столами. Они стояли впритык, и за ними, уткнувшись в линованные книги, сидело шестеро женщин. В красном углу, у окна, колдовал над счетами единственный мужчина, заросший седоватой щетинкой и в очках.
- Товарищ бухгалтер, это вы возглавляете весь этот бюрократизм?
- Я, - отозвался тот сокрушенно.
- Раз, два, три, - считал Ключарев. - А если повесить на вашу контору замок и записку: "Все ушли на прополку кукурузы?" Ведь спасать ее надо!
- А что? - Бухгалтер вдруг бодро приподнялся. - Я с удовольствием, хоть сейчас.
Женщины примолкли, нагнули головы.
- Пусть нам отведут участок, добавят еще школьников, отпускников…
- Значит, договорились? - сказал секретарь. - Завтра с утра в поле? А если кому надо в контору, пусть идут на кукурузу; там вы, Дементий Иванович, как бригадир прополочной бригады, сначала дадите задание, сотку, а потом уж печать поставите.
В районный центр Ключарев завернул только за главным агрономом МТС и сейчас же отправился дальше.
- Надолго уехал секретарь райкома? - спросила Женя, когда "победа", вильнув бензиновым хвостиком, скрылась. - Мало сидит в райцентре, говорите? Ну что ж, спасибо.
И, конечно, ей захотелось упрямо дождаться Ключарева, именно Ключарева, а не Пинчука, с которым она была, казалось, так хорошо уже знакома.
Бывает иногда так: человек только подумал о чем-нибудь, а оно уже сбылось, словно подслушали его желание. Только сбывается-то все шиворот-навыворот!
Днем позже, едва Женя встала и вышла умываться на травяном дворе гостиницы из медного блескучего рукомойника, у ворот уже засигналила машина, и в калитку вошел Ключарев. Она узнала его сразу, только он показался ей на этот раз гораздо моложе, хотя с лица его не сходило вчерашнее насупленное выражение, словно он как лег, так и встал с ним.
- Хотите ехать со мной в Большаны? - спросил он еще от ворот. - А то у нас тут не всегда есть транспорт подходящий.
- Сейчас? - Женя растерянно мокрыми руками тронула домашний сарафанчик, который уже года три служил ей вместо халата.
- Ничего, у нас по-простому, - сказал Ключарев с плохо скрытой иронией. - Только предупреждаю, если боитесь гриппа… - Он демонстративно чихнул. Лицо у него было сухое и холодное.
Женя ничего не ответила и пошла за вещами.
Уже в машине Ключарев сказал:
- Покажите все-таки ваши документы. Вы что - родня областному начальству, что оно о вас так беспокоится, по ночам звонит?
Женя, которая с независимым видом полезла было в сумочку за командировкой, вдруг остановилась, изумленно приоткрыв рот:
- Какое начальство?
- Курило, например. Вы ему кто? - Ключарев обернулся и посмотрел на нее в упор. - Дочка? Племянница? Свояченица?
- Нет. Чужая, - упавшим голосом ответила Женя.
Радостное летнее утро померкло в ее глазах. Бывают же на свете такие люди! Она почти с ненавистью смотрела на обожженную ключаревскую шею, на его крутой, высоко остриженный затылок. "Ну ничего, - подумала она, - потерплю час-два, а там сойду, и не нужно мне больше его машин. Ничего мне не нужно".
Она стала упорно смотреть в сторону, но реденькие вербы по обочине дорог мало увлекали ее.
- Стой, - вдруг сказал Ключарев шоферу, и машина круто затормозила. - А ну, посигналь.
Дорога была пуста. Сбоку в кустах Женя увидела шалашик, но в нем тоже никого не было.
- Еще, еще! - нетерпеливо повторял Ключарев.
"Победа" кричала как оглашенная.
Вдруг откуда-то из кустов вприпрыжку, прихрамывая, появился старик в лаптях и домотканных штанах с яркими синими заплатами на коленях. Он нес картуз, полный белых грибов.
- Это ваш пост? - багровея, закричал Ключарев. - Вам трудодни для чего начисляются? По грибы ходить? А корова вам тоже будет сигналы подавать?
"Чего он кричит?" - неприязненно подумала Женя, с жалостью глядя на поникшего старика. Несколько грибков упали на землю, и он не поднимал их.
- Я близенько, товарищ секретарь…
Ключарев только махнул рукой, как будто рубанул.
Они отъехали уже довольно далеко от злополучного места, когда Женя решилась спросить:
- А что здесь такое, собственно?
Ключарев ответил сквозь зубы, даже не обернувшись:
- Карантин. Ящур.
"Ну, пусть ящур. Я ведь не должна всего этого знать, и он бы мог ответить вежливо…"
Еще раз Ключарев остановил машину, чтобы подвезти парня с забинтованной рукой. Парень сел возле Жени, деликатно потеснившись, а Ключарев тотчас завел с ним разговор:
- С осени в вечернюю школу пойдешь? Тебе по срокам уже в академию пора, Мышняк. Ну, доволен работой? А помнишь, как меня мамаша твоя тогда честила?
Парень смущенно покрутил головой, исподлобья глянув на Женю, а ее опять уколола острая обида, что она здесь чужая, и уж, конечно, теперь скорее откусит себе язык, чем спросит о чем-нибудь Ключарева.
Но, к ее удивлению, Ключарев, посмеиваясь, начал рассказывать сам.
Было это года два или три назад, когда отправляли молодежь на первые в области курсы механизаторов.
Мышнячиха-мать, причитая, бежала за грузовиком, который увозил ее старшего сына с драгоценной путевкой райкома в кармане.
- Ох, немае-ка мне доли! И лихо твоей матери, секретарь, что сына отнимаешь! И огонь твоей матери, и лихоманка твоим детям!..
- Мамо, мамо, - бормотал красный, как цвет шиповника, сын.
А месяцев через десять, когда Ключарев шел по селу, его остановил парень в добротном городском пальто и блестящих калошах - наряде слишком теплом по погоде.
- Не помните меня, товарищ секретарь? Я же Дмитро Мышняк, который с курсов приехал. Зайдемте до нас, мать очень просит, стол собрала.
- А лихоманку снова не накличет на меня? - спросил Ключарев.
- Ой, что вы…
Они вошли. Мышнячиха в праздничном фартуке, с лицом, красным от печного жара, смотрела лучистыми виноватыми глазами.
- Что вспоминать! - повторяла она. - Бог сам знает, какое слово в уши, а какое мимо ушей!.. Скушайте хоть медку, товарищ секретарь! Присядьте, коли ласка.
Припомнив все это, Ключарев спросил теперь Мышняка:
- Где же ты, гармонист, руку повредил?
Тот вздохнул и виновато поглядел на забинтованную кисть.
- На молотилке. Не уберегся. Докторка Антонина Андреевна говорит, что дня через два заживет…
- Ты сейчас от нее идешь?
Ключарев слегка отвернулся, глаза у него на мгновенье стали пустыми, словно он слишком пристально вглядывался в развилку дорог.
- Ага ж. Из Лучес.
- Значит, с уборкой все хорошо в колхозе? - громко спросил Ключарев. - Посмотрим, посмотрим, как у вас дела…
"Он все это наигрывает, чтоб понравиться, - неприязненно подумала между тем Женя, - эту свою демократичность".
Они въехали в Большаны и остановились возле нового бревенчатого дома с терраской под кружевным карнизом. Резьбу по дереву Жене не приходилось еще видеть здесь, на Полесье, и ей очень хотелось спросить, кто занес сюда это искусство. Но бригадир плотников, пожилой человек, загорелый дочерна, гордо водил секретаря райкома по еще пустому дому, распахивая настежь гулкие двери, и даже мельком ни разу не посмотрел в сторону незнакомки.
Остро пахло деревом, сосной. Полы, стены, потолки, некрашеные, нештукатуренные, сверкали солнечной желтизной.
- А вот этого по плану не было, товарищ секретарь. Я сам подумал: если дождик, пусть детки на верандочке погуляют. Дом, так уж дом! И до чего же он под одно пригоден…
- Знаю. Под больницу?
- А как же! Ясли бы я еще срубил, этим же летом…
- Ладно, не все сразу. Больница рядом, в Лучесах, есть, а ясли вам позарез нужны. И открыть их надо скорее: страда подходит, женщины начнут лен трепать…
- Так-то оно так, - вздохнув, согласился бригадир.
- А как у тебя дома с хлебом? - спросил погодя Ключарев.
- Да ваши слова никогда не забываю, товарищ секретарь. Вы в прошлом году говорили: надо, чтобы колхозник даже не думал об куске хлеба и заботы не имел. Вот сбылись ваши слова: уж о хлебе в Большанах гутарки сегодня нет.
- Денег надо на трудодень побольше.
- Это надо.
"Он и о хлебе нарочно, - упрямо подумала Женя, идя следом за Ключаревым, - чтобы только свою заботу показать".