Я устало привалился плечом к косяку и посмотрел на бдительного молодого человека, облитого великолепным румянцем.
- Вранье это! Не может быть!
- Почему не веришь? Молодой парень - молодая девка. Мог присмотреть?
- Не мог!
- Сам разве молодым не был?
Я лишь махнул рукой и вышел из кабинета.
А назавтра появился Кротов. Сначала я услышал его голос за дверью, в общей комнате редакторов. Кротов что-то рассказывал взахлеб. Я отложил в сторону рукопись нештатного автора. Дверь распахнулась, вошел… нет, влетел… нет, ворвался Кротов.
- Здравствуйте, Борис Антонович!
Он был в распахнутой меховой куртке, свитере, рубчатых туристских ботинках, джинсах; на голове лихо сидел сдвинутый к уху берет. Лицо его сильно обветрело, губы потрескались, голубые глаза лучились. Весь он, казалось, был заполнен ветром движения.
Я отрывисто поздоровался, предложил садиться. Кротов рухнул на стул, вытянул длинные ноги, шумно перевел дух. Я молча разглядывал его. Он сдернул берет, ладонью пригладил рассыпавшиеся волосы.
- Рассказывай, - потребовал я.
- В двух словах так: задание ваше выполнил. Впечатлений - тьма! Спасибо за поездку, Борис Антонович. Очень интересно.
- Напишешь официальный отчет. Благодарностей в нем не требуется, эмоций тоже. Укажешь, какие материалы записал на пленку, авторов, хронометраж. Приложи авансовые документы. Дашь мне на подпись.
- Ясно!
- Теперь рассказывай.
Мой тон сбил его с толку…
- Не знаю, с чего начать. Был в стаде у Чапогира. Потрясающе! Не хотелось уезжать. Вот бы где я поработал!
- Впечатления твои меня не интересуют. Оставь их для мемуаров. Начинай с самого главного - с крестика.
Кротов на мгновенье онемел и стал похож на голубоглазого, светловолосого ребенка, сокровенный секрет которого раскрыт…
- Откуда вы знаете?
- Как я узнал, не твое дело. Рассказывай.
- Ерунда, Борис Антонович. Обычный благородный поступок.
- Что-что?
- Подходит под рубрику "Так поступают советские люди", - охотно разъяснил он.
Я тяжело задышал.
- Послушайте, Кротов, надоели мне ваши остроты. Я, черт побери, не намерен их больше выслушивать. Перед вами не приятель. Извольте отвечать как положено. Здесь редакция. Я разговариваю с вами как официальное лицо. Сядьте нормально, не разваливайтесь, тут не солярий.
Он подобрал ноги, выпрямился. Он был, кажется, ошеломлен моим натиском.
- Что у вас за история с крестиком? Только без вранья.
- Да я и не думаю врать, Борис Антонович!
Зазвонил телефон. Я сдернул трубку и несколько минут разговаривал с окружкомом партии. Кротов рассеянно смотрел в окно. Я положил трубку, чиркнул спичкой. Отлетевший кусочек серы обжег щеку. Я выругался. Кротов фыркнул. Он уже пришел в себя.
- Можно рассказывать?
- Говори.
- Дело было так. Была у меня школьная приятельница. На мой день рождения подарила мне крестик.
- Ты что, верующий?
- Что вы, Борис Антонович! Я убежденный атеист. Мой бог - интеллект. А крестик валялся в этой куртке. Я про него и забыл… честное слово! - он перекрестился с самым дурашливым видом. - На фактории пошел к Филиппову. Он в прошлом сезоне восемьдесят пять соболей добыл. Отрекомендовался. Он сидит, жрет оленину, а сам на медведя похож. Стали есть вместе. Я болтаю, он молчит. Из него слово вытянуть - все равно что деньги стащить из сейфа. Интервью я все-таки взял… Потом выпили немного браги. Я ему про Москву рассказал. Мужик хороший! Он бобыль. Родственников нет, одна старая мать. Ей девяносто лет. Славная такая бабка… С кровати не встает, но в памяти и рассуждает так интересно… - он задумался, переносясь мысленно в Улэкит. - Ну вот. Говорит, что ей умирать пора, этой зимой умрет, а крестика нет. Попросила где-нибудь достать. Я вспомнил, пошарил в карманах и наткнулся… - Он помолчал и добавил с какой-то внезапной серьезностью. - Знаете, она мне руку поцеловала… не успел помешать… - и совсем умолк.
- Дальше?
- Что дальше?
- Дальше что было?
- А ничего. Мы с Филипповым выпили еще по стакану браги за бабушкино здоровье, и я ушел.
- Все?
- Все.
- Ничего не забыл?
- Да нет… что еще?
- Тогда я скажу. Мне стало известно, что вы унесли из дома Филипповых соболью шкурку, что получил ты ее в обмен на свой крестик, что душеспасительная беседа имела для вас меркантильный интерес. Так или нет? Только без вранья!
Скулы Кротова потвердели, под тонкой кожей вспухли желваки. Он вдруг стал заикаться.
- Кто… в-вам… эт-то… сказал?
- Неважно. Отвечай.
- Я… ему… м-морду набью!
- Сомневаюсь. Да или нет?
- Я… в-вам… отвечать не намерен.
- Вот как!
- Я от вас этого не ожидал, - он стал подниматься, не спуская с меня глаз. - Не ожидал… Я д-думал, вы умнее.
- Да или нет?
- Я у вас работать не желаю! - он выпрямился во весь рост.
Я обошел стол и преградил ему дорогу к двери.
- Садись, прекрати истерику. Слушай! До меня дошли разговоры. Я вынужден их проверить. Мне противно это делать, но я обязан.
- Рюкзак показать?
- На черта мне нужен твой рюкзак?
- А что вам нужно?
- Ни черта мне не нужно! Садись, - я подтолкнул его к стулу, а сам заходил по кабинету. - Я не верю, что ты мог взять эту поганую шкурку. Но сам факт, что у тебя оказался крестик, оброс фантастическими деталями. Пойми, ты здесь новый человек, броский к тому же. Каждый твой шаг заметен.
- Невидимкой… стать… не могу.
- Этого и не требуется. Элементарное чувство меры - вот что нужно. Ты уже представляешь не только Кротова, а всю редакцию. На кой черт нужно было таскать с собой этот крестик, а тем более презентовать его умирающей старухе? Ей нужны лекарства, больница, а не крестик.
- А что бы вы сделали на моем месте?
- Не знаю, что я сделал бы на твоем месте! Понятия не имею, что я на твоем месте сделал бы! Я в такие ситуации вообще не попадаю. Я в семнадцать лет не женился, не ехал к черту на кулички по веленью указательного пальца, не писал романов… Все это достаточно экстравагантно и без церковных амулетов, пойми.
- Что вы от меня хотите?
- Только одного: веди себя разумней. Если бы это сделал я, то лишился бы этого кресла. Тебе еще делается скидка на молодость.
- Мне скидок не нужно. Можете меня уволить.
- Да перестань ты, черт возьми! Я тебя не увольняю пока! Я тебе делаю предупреждение! Учти, что твое умение писать - это ненадежная броня. На все случаи жизни она не годится. Подумай о Кате! Ты женатый человек.
- Я о ней думаю. Я ей шкурок на манто наторговал.
- Ладно, побереги свою иронию. Курить будешь?
- Буду.
- Вот держи. И чтобы покончить с этой историей, хочу тебя предупредить, что Иван Иванович Суворов знает о ней. Хорошего в этом мало, но не вздумай устраивать ему сцены.
Он промолчал с подавленным видом. Я подсел к нему на соседний стул.
- Есть у меня к тебе еще вопрос, Сергей… деликатного свойства. Только не кидайся на меня с кулаками… Что за знакомство ты завел в медпункте на фактории?
- Отчет написать?
- Не глупи. Я спрашиваю по-товарищески.
Он покосился на меня, недоверчиво так…
- Интервью брал. Интересная девчонка. Приехала после училища из Горно-Алтайска. А в чем дело?
- Да ни в чем. Тебя не удивляет моя осведомленность?
- Еще как!
- А странного в этом ничего нет. Я тебе, кажется, говорил, что здесь каждый новый человек на виду. Будь осмотрительней в своих знакомствах.
- Обалдеть можно!
- Это почему?
- Шагу нельзя сделать без оглядки! В яслях - правила, в детсаде - правила, в школе - целый свод. Я свободный человек?
- Допустим.
- Вот и все. Никому нет дела до моих знакомств.
- Даже Кате?
Он крутнулся на стуле.
- При чем тут Катя?
- Она твоя жена. Как ты думаешь, безразлично ей или нет, с кем ты знакомишься? Или, скажем, так: как бы ты отнесся к ее знакомству с молодым человеком, одиноким и скучающим? Это предположение, разумеется, - поспешно добавил я, так как он сразу насторожился.
Кротов отрезал:
- Это останется предположением!
- Не сомневаюсь. И все же?
- Сначала Катя спросит меня. И поступит так, как я посоветую. У нас договор.
- Двусторонний?
- Я от нее ничего не скрываю. О медпункте тоже скажу.
- Правильно сделаешь. Но ты недоучитываешь силу домыслов. Они способны превращать комара в оленя.
- Катя не дура.
- Но она женщина, молодая женщина.
- Катя не ревнивая.
- Но впечатлительная, правда? Хватит уже того, что для ее спокойствия я вынужден передавать ей от тебя несуществующие приветы.
Кротов крепко стукнул себя кулаком по голове.
- Ох, черт! Я замотался и забыл совсем. Можно, я пойду? Она, наверно, ждет.
- Ты разве ее еще не видел?
- Нет, я сразу к вам.
С полминуты я молча рассматривал его под каким-то новым для себя углом зрения…
- Ну, знаешь, Кротов, я, конечно, ценю такую добросовестность, но она выше моего разумения. Жена сидит в двух шагах, считает каждую минуту, ждет тебя как манну небесную, а ты вначале являешься докладывать о своих дурацких впечатлениях. Пошел отсюда! И не появляйся сегодня!
Он кинулся к двери, но замер на пороге.
- Один вопрос… можно?
- Ну!
- Почему вы послали меня в командировку?
- Чтобы поменьше тебя видеть, романист. Ты в больших дозах приедаешься.